Солнышкин плывёт в Антарктиду

– За что?! – взвыл артельщик, хотя сам чуть не обезумел от радости. Такое решение его устраивало.

– Так выбросим или выговор? – Моряков обвёл глазами команду.

– Выговор, – сказала Марина, – а ключи от артелки передать боцману.

– Протестую! – загнусавил Стёпка. – Я протестую!

Теперь-то он оставался на корабле. Ничего, лишь бы добраться до Жюлькипура, а там он ещё поговорит с этими Перчиковыми-Пионерчиковыми. И вдруг, на удивление самому себе, Стёпка выпалил:

– Я протестую! Я объявляю голодовку!

– Что?! – спросил Перчиков.

– Что-что?! – повторил Солнышкин.

– Голодовку! – воскликнул артельщик и швырнул боцману ключи.

– Ну и обидел! – захохотал Мишкин.

– Врёт! – усмехнулся Пионерчиков, натягивая брюки.

– А вы, – повернулся на его голос доктор Челкашкин, – а вы зайдите-ка, пожалуйста, на минутку ко мне.

– И ко мне тоже, – добавил Моряков. – Через часок. – И бросился в радиорубку.

Солнце село, на небе горели звёзды, и вот-вот должны были раздаться далёкие таинственные сигналы. Сигналы космической цивилизации.

Сигналы космической цивилизации

Ночь была в тысячах мерцающих огней. Корабль тёрся щеками о бархатную темноту, вода шелестела о борт парохода. Моряков любил такие часы. Тысячу раз он проходил под южными созвездиями, но всегда замирал перед этим небом и готов был снять свою капитанскую фуражку перед каждой далёкой звездой. Звёзды вежливо отвечали ему лёгким всплеском и заглядывали в рубку, словно просились в гости. Казалось, протяни руку – и какая-нибудь из них опустится на ладонь и начнёт удивительный рассказ.

Но это, конечно, только казалось.

Теперь звёзды должны были говорить в самом деле. И Моряков шёпотом спрашивал у Перчикова:

– Ну что?

– Молчат, – хмуро сдвинул наушники Перчиков.

– А может, что-нибудь с антенной? – спросил Моряков.

– Проверим, – сказал Перчиков и полез на стул, но руки его не дотягивались до потолка.

– Становитесь на плечи, – предложил Моряков и подставил спину.

Перчиков замигал.

– Не валяйте дурака, Перчиков, дорога? каждая секунда!

Перчиков поставил ногу на могучее капитанское плечо и сразу услышал, как в наушниках затенькал далёкий угасающий звук. Перчиков едва не свалился на пол. Но удержался и продолжал слушать.

– Поднимите выше.

– Что? – затаив дыхание, спросил Моряков.

– Выше! – сказал Перчиков.

Капитан распрямился. Радист упёрся лбом в потолок и закричал:

– Есть, есть! Понял, понял!

И, соскочив, он показал на иллюминатор:

– Видите, взошла луна – и появились сигналы.

– Ну и что? – спросил Моряков.

– Они отражаются от луны. А если к ней приблизить нашу антенну, если поставить её на носу, звуки усилятся! – живо объяснил Перчиков. – Ведь судно идёт носом к луне!

– Гениально! – воскликнул Моряков. – Просто и гениально! – И с переносной антенной, растягивая за собой провод, он шагнул в темноту.

На палубе стояла жара. Тут и там раздавались храпы. Протяжно посапывал сам океан. Моряков миновал мачту, перешагнул через Буруна, который ворочался с боку на бок и во сне умолял свою старуху: «Да хватит топить, жарко!» – и вдруг услышал крик Перчикова:

– Есть! Есть!

Капитану показалось, что он даже простым ухом уловил знакомый летучий звук. Он сделал ещё несколько шагов по прямой, но услышал разочарованный голос Перчикова:

– Пропали… Пропали…

И вдруг капитан увидел интересную картину. На фоне луны чётко обозначался силуэт Ветеркова, сидевшего на самом носу парохода. Молодой штурман облюбовал самое прохладное место на судне и, подставляя лицо освежающему ветру, намыливал щёки. В руке у него сверкала бритва. Штурман брился!

«Сигналы так далеки, что даже лезвие бритвы может их пресечь», – испуганно подумал Моряков.

Он хотел схватить Ветеркова за руку, но в эту минуту явственно услышал знакомое волнующее «дзинь!». Молодой штурман провёл бритвой по щеке.

– Отлично! – закричал из радиорубки Перчиков. Дзинь-дзинь!.. – повторилось снова.

– Чудесно! Великолепно! – сообщил Перчиков, как только штурман коснулся подбородка.

Но вот штурман закрыл бритву – и звуки пропали.

– Позвольте, – сказал Моряков так, что Ветерков едва не уронил кисточку от неожиданности, – позвольте ваш инструмент.

– А, – улыбнулся штурман, – вы тоже хотите побриться? Пожалуйста.

Моряков приподнял подбородок: щетина росла в тропиках, как бананы на плантациях. Капитан раскрыл бритву и с волнением провёл по щеке: дзинь-дзинь…

Не веря себе, он коснулся щеки ещё раз.