Эта короткая счастливая жизнь

Фелиция поблагодарила его и ушла домой, получив расчёт. В овощной лавке она познакомилась с каким-то невзрачным парнем, но не решилась прийти на назначенное им свидание. Закрывшись в своей комнате, она проверила, не пропал ли у неё голос после недавней простуды, однако соседи быстро урезонили этот порыв.

– Извините, – буркнула Фелиция и легла в кровать.

Кажется, тогда и появился Персибал, на вторую или третью неделю её работы в новом баре. Сейчас она уже не помнила точно. Высокий чернокожий музыкант с божественными пальцами и глубоким, вечно охрипшим голосом. Фелиция влюбилась в него с первых аккордов. На кухне было жарко, и за звоном посуды мотив песни был почти не слышен, но когда она вышла, чтобы убрать со столов, мир словно перестал существовать для неё.

В клубах синего сигаретного дыма, под нескончаемый гомон голосов, Персибал играл на пианино, закрыв глаза, заставляя свой голос сливаться воедино с музыкой, продлевая мелодию струнного инструмента. Сам мотив и то, как это исполнялось, позволило Фелиции забыть обо всём. Ничего не осталось. Лишь музыка и льющаяся песня. Все мечты, все надежды и желания вспыхнули с невероятной силой. Неудачи отступили, забылись. С открытым от изумления ртом, Фелиция смотрела то на пальцы, то на полные губы, за которыми сверкали кристально белые зубы Персибала. Сердце замерло от восторга. На глаза навернулись слёзы. Фелиция и не помнила, когда в последнее время ей было так хорошо и легко. Закрыв глаза, она позволила мотиву подхватить себя и унести в чарующую страну счастья и музыки. Хотелось запомнить эту песню. Выучить её. А потом, когда ночь будет слишком тёмной и холодной, вспоминать её, напоминая себе, что в жизни есть и более важные вещи, чем отчаяние и нужда.

Персибал вздрогнул и, открыв глаза, попытался отыскать в толпе женщину, чей голос так внезапно вклинился в его песню. Увидев Фелицию, он улыбнулся. Посетители, решив, что это запланированная шутка, весело загоготали. Фелиция очнулась от своего волшебного сна, густо покраснела и убежала на кухню. Там и отыскал её Персибал, закончив выступление.

– Простите, – прошептала Фелиция, боясь, что её сейчас отчитают. – Я не хотела. Я…

– Мне понравилось, – Персибал широко улыбнулся, снова демонстрируя безупречные зубы.

– Понравилось? – Фелиция, закусила губу, ожидая, что сейчас последует грубая и непристойная шутка.

– У тебя очень хороший голос, – огорошил её Персибал.

Рот Фелиции снова открылся. Она смотрела в его жёлто-карие глаза и не знала, что сказать.

– Когда ты закончишь работать? – спросил Персибал, подходя ближе.

Фелиция запрокинула голову и глуповато моргнула.

– Думаю, мы могли бы попробовать петь вместе, – напрямую предложил Персибал. Достал из кармана часы и тяжело вздохнул. – Завтра, за два часа до открытия, – он посмотрел на шеф-повара. – Думаю, я смогу договориться с управляющим, чтобы дал нам возможность потренироваться.

Шеф-повар презрительно хмыкнул, но Персибал не обратил на него внимания.

– И ещё одно…

– Да?

– У тебя есть имя?

– Фелиция.

– Так вот, Фелиция. Завтра, когда ты придёшь, постарайся надеть что-нибудь более пристойное, чем этот передник. – Он ушёл, оставив волнение и бессонницу.

Фелиция лежала в кровати и пыталась прогнать тревогу и страх. Персибал ждал её в шесть. Сидел за пианино и подбирал аккорды для новой песни. Он увидел Фелицию, смерил оценивающим взглядом и поманил к себе.

– Это твоё лучшее платье?

– Единственное, – Фелиция нервно заломила руки.

Персибал о чём-то подумал и согласно кивнул. Он показал ей текст песни и наиграл мотив. Управляющий прошёл мимо и недовольно хмыкнул. Шеф-повар уселся за ближайшим к сцене столом и, скрестив на груди руки, ждал. Кусая губы, Фелиция искоса поглядывала на Персибала.

– Ну, ты готова? – спросил он и, проиграв вступление, показал, где начинать.

Фелиция кивнула, но когда наступило время петь, не смогла попасть в ритм. Шеф-повар ехидно рассмеялся. Фелиция покраснела и с трудом сдержала желание убежать на кухню и, включив холодную воду, забыть обо всём, отдав всю себя ненавистному мытью посуды.

– Ничего страшного, – успокоил её Персибал.

Он снова проиграл начало, но на этот раз помог Фелиции не пропустить вступление, своим голосом. Она покраснела, но то, как зазвучал их дуэт, вселил уверенность и помог отвлечься.

На восьмой попытке их голоса звучали так слаженно, словно они пели не один год вместе. Даже вечно недовольный управляющий вышел и как-то странно наблюдал за этим чёрно-белым дуэтом.

– Цветной и замарашка! – недовольно буркнул шеф-повар, разочарованный, что не удалось позлорадствовать.

Фелиция посмотрела на Персибала, но он не придал этому значения.

– Чикаго большой город, – сказал Персибал, когда утром они вышли из бара.

Фелиция спела с ним три песни, а после ушла работать на кухню. Судя по аплодисментам, первое появление на сцене удалось на славу. Теперь за оставшееся до следующего выступления время ей нужно выучить ещё десяток текстов. Она шла, думая только о том, чтобы память не подвела её. За час до следующего выступления управляющий отвёл её в сторону и протянул небольшой свёрток.

– Что это? – спросила Фелиция, развернула упаковку и ахнула, увидев новое платье.

– Вычту из твоего нового заработка, – сказал управляющий, урезонив её благодарный порыв. – И вымой волосы, никто не хочет слушать грязнулю, каким бы хорошим ни был её голос.

Глава тринадцатая

За неделю Фелиция заработала на билет домой и на кое-какую одежду. На кухне она больше не работала, и управляющий нанял другую девушку.

Мечты сбывались. Не об этом ли она мечтала, когда строила планы, как попадёт в Чикаго? Даже публика, которая приходила в тихий бар, в основном, потому что здесь можно было купить столь дефицитное спиртное, начинала прислушиваться к застенчивой светловолосой девушке, голос которой идеально дополнял голос чернокожего пианиста. Дважды ей назначали свидание, но Фелиция, заливаясь краской, отказывала.

В какой-то момент ей показалось, что так будет всегда: мечта сбылась, и ничто не прервёт её полет, но на восьмой день Персибал сказал, что это его последнее выступление и весь хороший настрой испарился, словно его и не было. Фелиция пела, стараясь не думать о том, что ждёт её на следующий день, и голос её звучал как никогда хорошо. – Ты можешь поехать со мной, – предложил Персибал, по обыкновению опуская ненужные вступления.

– С тобой? – Фелиция посмотрела на него и тяжело вздохнула. – А куда ты едешь? – спросила она, пытаясь выиграть время.

– Слышала о баре «Ночной джаз»?

– Так ты остаёшься в Чикаго?!

– Думаю, мы могли бы петь там вдвоём. Зрителям нравится, да и твой голос словно специально создан для моих песен.

– Ты лжёшь! – Фелиция рассмеялась, но беззаботность выглядела слишком наигранной.

– У тебя будет время, чтобы подумать, – сказал Персибал. – Завтра я уеду из города на две недели, а когда вернусь, то можно будет попробовать предложить наши голоса в «Ночном джазе». Где ты живёшь?

– Я?

– Я приду, как только вернусь в Чикаго.

Они расстались в приподнятом настроении, отпуская какие-то шутки о публике и фальшивых нотах.

Фелиция вернулась домой, продолжая улыбаться. «А что если он не вернётся?» – мелькнула у неё в голове шальная мысль. Страх почти остановил сердце. Фелиция попыталась убедить себя, что теперь сможет начать сольную карьеру, но попытка эта была настолько робкой, что страха перед сгущающейся реальностью стало только больше. Фелиция посчитала оставшиеся деньги и снова подумала, что сможет вернуться домой. Но разве она приехала сюда лишь для того, чтобы выступить восемь раз в маленьком прокуренном баре? Нет. Нужно пытаться продлить свои мечты.

Фелиция решила дождаться утра и сходить к управляющему бара, в котором они пели с Персибалом, и предложить свои услуги в качестве сольной певицы. Эти мысли подарили ей пару часов спокойного сна. Фелиция проснулась и, одевшись, пошла в бар. Дорога перед входом была оцеплена, и повсюду сновали полицейские.

– Марио! – позвала Фелиция шеф-повара.