Бабло пожаловать! Или крик на суку

– Сама же говорила: увеселительная прогулка без телефонов и, о, блин, часов! – Рамсес прервался и, театрально подыгрывая, ладонью шлепнул себя о лоб. Он, как комедиант, вскинул руку и торжественно заявил: – Вот, с часами я забыл расстаться! Знать, и я не без греха! Ну, что ж, считаем мы тогда – ошибка та простительна была!

Шутка не вызвала триумфа, хотя бы в уменьшенной форме, и от Алики не стоило ждать оваций.

Рамсес перестал паясничать и обратился серьезно, без тени иронии в голосе:

– Привет! Извини за опоздание. Обстоятельства вмешались.

Алика не дала поцеловать себя в щеку:

– Ты опоздал на пятнадцать минут!

– Не специально. Если честно, максимум бы, опоздал на пять-семь минут.

Она слегка закатила глаза и в недовольстве сжала губы.

– Мне пришлось помогать Дауну.

– Ко-му?!

Удивлению Алики не было предела – она отменила звонок (так и не дождавшись ответа абонента) и уставилась на Рамсеса, в ожидании, казалось бы, очевидного ответа, при этом находясь в изрядном напряжении.

– Парень с синдромом Дауна, – неуверенно произнес он: смутило откровенное во взгляде Алики недопонимание.

– Скажи, пожалуйста, в дополнение, что ты этого Дауна еще и вылечил! – вызывающе заявила она и, переведя дух, ухмыльнулась, таким образом, желая разрядить свой легкий шок.

– Ну, почему же? – вопросил Рамсес и хотел уточниться. – Нет. У парня украли iPad, а я…

– IPad? – перебила она, вновь погружаясь в нервическое удивление. – Да, какой к черту iPad может быть у дебила?! Ты держишь меня за круглую дуру? Если и готовился шутить на чем-либо в оправдание, так придумал бы что логичнее. Ты!.. Ты сам, как даунский iPad!

Распираемая злостью, Алика швырнула смартфон и ключи от машины в небольшой почти декоративный рюкзачок под цвет куртки. Она молча развернулась и быстрым шагом поспешила в направлении к станции метро, чтобы успеть к назначенному времени и с новыми знакомыми, таки, прогуляться в лесу.

В течение года, общаясь с ней, ему было проще и удобней оставить «тему» (ныне «о Дауне») и попросту помериться – в зачет опоздания.

Догнав Алику, он поравнялся с ней, рукой нежно обнял за плечи и, как ни в чем не бывало, располагающе улыбаясь, подстроился к торопливой ходьбе.

Ныне отторжения с ее стороны не последовало.

– А ты, куда звонила? – обыденно, спросил Рамсес.

– Хотела заказать такси, – почти пробубнила она.

Рамсес предположил, что она готова перейти на другой уровень обиды, как это бывало частенько, с характерной ноткой детской непосредственности.

– Ну…теперь все в прошлом? – неуверенно спросил он.

Алика слегка пожала плечами.

Тогда Рамсес начал ее хвалить. Он давно уяснил, что похвала для Алики – это жизненная необходимость, без которой она могла бы и погибнуть. И это было настолько для нее важно, что, когда ее не нахваливали другие, она прославляла себя сама. Но в этом не было ни капли напыщенности, когда возносишься до небес. Просто, об очевидном для любой девушки Алика старалась не умалчивать, если, конечно, долгое время не слышала похвалы.

Вообще она являла в себе много интересного. Настолько, что поначалу именно поэтому Рамсес проявлял к ней интерес – интерес профессиональный. Это прозвучит не корректно, но он заигрывался с ней, как на бирже: руководствуясь знаниями поведения толпы, Рамсес анализировал текущую ситуацию – как внутреннее обеспечение, так и безотказно организованную жизнедеятельность Алики – и пытался предугадывать ее дальнейшие шаги.

Алика тоже была логик. Вместе с тем, она относилась еще и к везунчикам, что в значительной мере рознило ее с Рамсесом. Но, эти два понятия в ней, как в девушке, противоречили друг другу. Как логик, Алика хотела спланировать все, но, одновременно, как везунчик, она надеялась только на удачу. Благодаря этому сочетанию, не так давно Алике перешла в собственность квартира, которую она до этого снимала.

Внезапно Алика остановилась и повернула голову к Рамсесу.

– Скажи мне, вот, почему сегодня должен был так начаться день? – заговорила она с тем же раздражением в голосе, с чего началась встреча.

Несмотря на опоздание, терпению Рамсеса подходил конец!

– Алика, к чему опять это начинать? Прошу тебя, я ж не виноват, что у Дауна…

– Да вот в том-то и дело, – перебила она в еще большем негодовании, – ты, вместо того, чтобы извиниться, решил позабавиться, да еще и затронул тему «Даунов»? Знаешь что? Оставь меня в покое, а то ты основательно испортить мне сегодняшний день!

Из-за неожиданного поворота событий, Рамсес, словно вспоминая русскую речь, смог лишь развести руки и, неумело отыскивая оправдание вроде как, непонятно чему, попытался заговорить:

– Но…

– Рамсес! – требовательно обратилась она.

– Что, Алика? – перебивая, тут же ответил он и, словно вспомнив родной язык, на повышенных тонах предложил: – Хорошо, давай все забудем и скорей уже отправимся на этот чертов променад, коль скоро я к тебе пришел!

Алика презрительно усмехнулась. Она недоверчиво покачала головой и тихо произнесла:

– Это еще, кто, к кому пришел?

Рамсес взялся руками за голову от переизбытка недопонимания, глядя на то, что происходило с настроением подруги.

– Алика, правда, давай попросту поедем в лес! – нервничая, почти умолял он.

На что она ответила по-прежнему спокойно, пристально посмотрев в его глаза:

– Тебе никогда не приходило в голову, как сильно ты меня любишь? В смысле, не просто вспомнить о том, что я у тебя есть, когда образовалось «окно» в работе, а по-настоящему, не думая больше ни о чем, а лишь о нашей любви.

Смена в ее настроении окончательно запутала Рамсеса и столь стремительные перемены за весьма короткий срок, были совершенно ему новы.

– Мне редко удается побыть одному и без работы, – ответил он, старательно подражая спокойствию подруги.

Пока Рамсес подбирал слова и нащупывал правильный дальнейший ответ, так и не понимая, к чему она клонит, Алика заговорила:

– Хочешь сказать, ты совершенно не бываешь один?

– Почему же? Но, в силу того, что необходимо… Послушай, – обратился Рамсес, отказываясь понимать ребусы любимой, – к чему именно сейчас надо говорить обо всем этом, когда мы опаздываем?

– Видишь, даже, когда я говорю о любви между нами, ты только и можешь сказать, что «обо всем этом», а уж, когда ты произносил слово «люблю», так я и вовсе этого не помню.

– Чего ты еще не помнишь? – окончательно вышел из себя Рамсеса.

Алика демонстративно сделала вид, что задумалась: