Кого хранит память

Можно сказать, что из всех предусмотренных реформой поощрительных фондов, реально использовались лишь фонды материального поощрения, тринадцатая зарплата. В меньшей степени удавалось реализовать фонды развития производства, совершенствования техники и, даже, социально-бытового характера.

И, чтоб деньги «не пропадали», – нашли выход. На местах стали добровольно, а чаще под нажимом, объединять средства предприятий и направлять их на решение местных проблем: сооружение теплоцентралей, водопроводных и тепловых сетей, электрических и тяговых подстанций, дорог, на строительство жилья, культурных и спортивных объектов. По сути, это все было необходимо для создания условий жизни заводского поселка, района, города. Но такие действия, – отвлечение государственных средств на внеплановые объекты, были противозаконны.

Причем, нередко местные власти, образно говоря, увлекались.

28 ноября 1969 г. Политбюро ЦК провело в Кремле большое совещание первых секретарей ЦК Компартий союзных республик, краевых, областных комитетов партии, председателей Советов Министров республик и облисполкомов. (Мы с В. П. Орловым принимали участие в этом совещании).

В докладе Л. И. Брежнева были вскрыты серьёзные нарушения в расходовании государственных средств не по назначению.

Он говорил: «Речь идет о потере ответственности и недопустимой вольности, нарушениях государственной дисциплины, когда ведут стройки не предусмотренные нархозпланом. Это не киоски, а крупные вещи, – бассейны, дворцы, рестораны, бытовые комплексы, административные здания. Идет неправомерный снос жилья для застройки „проспекта от вокзала до горного института“». И стал приводить цифры: «В этом году строится 1800 административных зданий, 834 дворца культуры, 380 стадионов, 29 цирков. Где? В Запорожье, Днепропетровске, Донецке. В Алма-Ате соорудили огромный комплекс восточных бань, саун и т. п. В Баку возвели в море, на расстоянии 500 метров от берега, шикарный ресторан. Далее он привел примеры отвлечения средств предприятий на городские нужды в Свердловске, Томске, Красноярске, Куйбышеве, Саратове, Пензе, Ростове». И закончил: «Такие действия, когда тащат деньги с предприятий и организаций, носят опасный характер. ЦК будет со всей строгостью пресекать подобные факты».

Хотя Л. И. Брежнев напрямую не высказал претензий к Совету Министров СССР и другим органам исполнительной власти, а обрушился на партийные комитеты, всем было понятно, что фактически все эти нарушения проходят по документам, принятым Совминами республик и облкрайисполкомами, а Совет Министров СССР, союзные министерства и ведомства попустительствуют таким нарушениям закона. В докладе явно просматривалась неудовлетворенность деятельностью Правительства и его председателя А. Н. Косыгина, подвергалась критике «Косыгинская реформа».

Возраставший последние годы авторитет А. Н. Косыгина внутри страны, его активная деятельность во внешней политике болезненно воспринималась Л. И. Брежневым. Сложившиеся после отставки Н. С. Хрущева деловые, товарищеские отношения между ними, стали прохладнее. К тому же, не всё в «косыгинской экономической реформе» Брежнев, находившийся под влиянием своих помощников, воспринимал правильно.

Здесь следует подчеркнуть именно этот фактор, который сыграл большую роль в дискредитации экономической реформы. Л. И. Брежнев изменил отношение ЦК к новаторству А. Н. Косыгина. По существу «косыгинская реформа» была свернута. Можно с определенной долей погрешности сказать, что она оказалась заложницей политики.

Однако в 1977 г. А. Н. Косыгин попытался реанимировать свое детище – экономическую реформу. Тому я свидетель.

Уже в начале года он вносит этот вопрос на Президиум СМ. После обстоятельного обсуждения основных принципов, подхода к этой идее, он поручает Госплану и Академии наук подготовить и внести в Правительство проект постановления: «О мерах по дальнейшему улучшению планирования народного хозяйства и экономическому стимулированию производства».

1-го июля такой проект был рассмотрен. А. Н. Косыгин критически оценил этот документ. Он заявил: «Прошлое решение было принято в 1965 г. Надо признать, что постепенно позиции Центра усиливались, а местные – ослабли. То есть медленно, но верно возвратились к исходному положению. Проект мало чего меняет в этом отношении. Главные, основные вопросы пропорций и сбалансированности народного хозяйства не нашли должного отражения в проекте». Далее он говорил, что в проекте слабо раскрыты экономические критерии, не выделена приоритетная роль науки и техники.

В результате более чем трехчасового обсуждения, А. Н. Косыгин принял решение образовать комиссию под председательством В. Н. Новикова. Включить в её состав: Дымшица, Абалкина, Бачурина, Ситаряна, Кириллина, Володарского, Костандова. Иметь при комиссии рабочую группу и в течение 3-х месяцев, с учетом сегодняшнего обсуждения, подготовить новый вариант постановления.

14 октября 1977 г. этот вопрос повторно был рассмотрен на заседании Президиума Совета Министров СССР.

Вновь возникли замечания, поправки, новые предложения. Алексей Николаевич решил направить проект документа для оценки в ряд крупных научных и производственных объединений. «Надо уйти от ведомственности. Дело не в том, что, кому и сколько дать, повысить, усилить и т. п. Надо найти способы и средства, чтобы люди на предприятиях сами искали напряженный план, стремились сделать больше, лучше. Заинтересовать их понятной системой материального и морального поощрения. Комиссии В. Н. Новикова поручено доработать проект постановления, рассмотреть его в Правительстве и не позднее 1-го декабря внести в ЦК КПСС».

2 января 1978 г. на совещании у А. Н. Косыгина окончательный вариант был в основном одобрен, он имел несколько измененное название: «Об улучшении планирования и усиления воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы». С учетом замечаний и редакционной правки, его решили через неделю внести в Политбюро ЦК КПСС. (Я присутствовал на всех этих совещаниях, но нет в моих записях, и не сохранилось в памяти, – какова оказалась судьба этого проекта. Был ли он внесен в ЦК, принято ли затем Постановление ЦК КПСС и Совмина СССР?! Возможно). А 11 января 1979 г. Политбюро ЦК приняло решение о назначении меня Послом СССР в Республику Куба, и я отошел от совминовских дел.

Что же касается строительства Волжского автомобильного завода, то следует сказать, что эта идея А. Н. Косыгина получила реальное воплощение, и дала огромный экономический и социальный эффект.

Начатый строительством осенью 1966 г., завод (его первая очередь по выпуску 200.000 машин в год) был введен в эксплуатацию в марте 1971 г. В декабре 1971 года – вторая очередь, в декабре 1972 г. – третья. И весь завод комплексно был принят в эксплуатацию в декабре 1973 г. Это небывало короткие сроки строительства и освоения производства такого автомобильного гиганта, как ВАЗ.

Затраты на строительство завода и нового города окупились к концу 1973 г. Кстати, А. Н. Косыгин не только из Москвы шефствовал над этой стройкой, он бывал и на площадке строительства.

Более продолжительной и полезной была встреча с А. Н. Косыгиным в Воронеже в 1972 г. Дело было так.

Летом 1972 года в СССР с официальным визитом находился Фидель Кастро. В программе было предусмотрено посещение Воронежа. 1 июля делегация Кубы вылетела в Воронеж. Фиделя Кастро сопровождал А. Н. Косыгин и К. Ф. Катушев. И те два дня, которые мы провели рядом с ними, оставили незабываемое впечатление об одном и другом лидере.

Уже в аэропорту, ожидая прилет делегации, мы получили сообщение, что А. Н. Косыгин убедил Ф. Кастро изменить программу сегодняшнего дня: из аэропорта сразу ехать на заводы. Беседу в обкоме перенести на вторую половину дня. Быстро направляем на авиационный завод и в объединение «Электроника» гонцов. Уточняем детали. Самолет приземлился. Народу в аэропорту масса – все хотят увидеть легендарного лидера Кубы и главу Правительства СССР.

Встреча теплая, дружеская. Ф. Кастро и А. Н. Косыгин идут вдоль приветствующих их людей. Оба улыбаются, принимают цветы, пожимают руки, но ведут себя сдержанно, не «работают» на публику. Такая манера. Садимся в открытую машину и, – к городу.

Улицы Воронежа запружены встречающими, люди не только заполнили тротуары, они в окнах домов, на балконах, мальчишки взобрались на деревья, телеграфные столбы. Приезжаем на авиационный завод.

Сопровождаемые приветливой толпой, проходим по цехам главного корпуса. Директор завода Б. М. Данилов дает объяснения. Сборочный цех поразил Фиделя, вместе с Алексеем Николаевичем они восхищенно смотрят на самолеты. Поднялись в салон сверхзвукового самолета ТУ-144, несколько необычного вида. Там нас встретили: министр авиационной промышленности П. В. Дементьев и Главный конструктор А. А. Туполев. Разместились в креслах, передохнули и Ф. Кастро забросал Алексея Андреевича вопросами. О конструктивных особенностях машины, применяемых материалах, летных параметрах (скорости и дальности полета, грузоподъемности), мощности двигателя, расходе горючего и т. п. Туполев обстоятельно отвечал. Особенно напирал Фидель на экономические характеристики. Ф. Кастро и А. Н. Косыгин выразили свое восхищение заводом, тепло говорили с заводчанами, и охотно согласились сфотографироваться у ворот сборочного корпуса.

Затем переехали в объединение «Электроника». Уровень технологии, требования к качеству полупроводниковых приборов произвели сильное впечатление не только на Ф. Кастро, но и на А. Н. Косыгина. Объяснял специфику производства В. Г. Колесников, бывший Генеральный директор объединения, а сейчас уже первый заместитель министра электронной промышленности.

Алексей Николаевич дотошно вникал во все тонкости технологии, интересовался работой в «чистой комнате», бригадной организацией инженерного труда, оплатой, условиями жизни в Воронеже. На выходе из корпуса состоялась теплая, откровенная беседа с женщинами-работницами. Из объединения мы проводили Ф. Кастро до резиденции, а сами уехали в дачный поселок облисполкома – Репное.

После обеда, в 18.00 началась беседа с делегацией в обкоме КПСС. Разговор был обстоятельный, откровенный и заинтересованный. Ф. Кастро сразу поломал заготовленный порядок встречи, прервав мою вступительную речь, стал задавать совершенно неожиданные вопросы. Часто резко менял тему. Иногда не дослушав ответа, задавал новые вопросы. Вступал в спор, в полемику. Это подзадорило и меня, но не сбило с толку, я даже почувствовал себя раскованнее, увереннее.

О чем говорили? Об организационной структуре партийных комитетов, составе и принципах работы с кадрами, методах влияния обкома партии на экономику области, связи обкома с низовыми структурами партии, с советскими органами, с Совмином СССР и РСФСР, министерствами и ведомствами, с ЦК КПСС. Подробно допрашивал меня об экономическом состоянии области и города, социальном положении населения. Особенно он упирал на вопросы сельского хозяйства. Принципы работы колхозов, совхозов. В чем их отличие. Много времени ушло на объяснение технологии возделывания сахарной свёклы и производства сахара. Эта тема ему была близка и интересна. Возникали и спорные ситуации. Настороженно прислушивался к моим доводам Алексей Николаевич. К общему удовлетворению, спор разрешился. Под одобрительные реплики и шутки, что я выдержал «артобстрел» Ф. Кастро, завершили встречу.

Прием в ресторане «Славянский» прошел хорошо. Я коротко приветствовал гостей, затем выступил с дружеской, образной речью Ф. Кастро. Фидель высоко отозвался о техническом уровне авиационного завода и заводе полупроводниковых приборов. Его особенно тронула теплая искренняя встреча делегации воронежцами, беседы с работниками заводов. Отметил роль Воронежа в социалистическом строительстве, в защите завоеваний социализма во время Великой Отечественной войны, в восстановлении разрушенного войной. Говорил о том, как отрадно видеть сегодняшние успехи горожан. Высказал слова благодарности руководству области и города за организацию встречи. Подчеркнул «высокий авторитет и компетентность первого секретаря обкома». Провозгласил тост за горожан и присутствующих высоких представителей советского руководства.

Неожиданно взял слово А. Н. Косыгин. Всегда очень сдержанный, неулыбчивый, даже суровый, он вел себя в Воронеже приветливо, заинтересованно. Заявив, что «как вы понимаете, я человек бывалый. Много где побывал и видел всего немало. Но и на меня произвело глубокое впечатление то, что я увидел на авиационном заводе и в объединении „Электроника“. И организация производства, и технология, и конечная продукция, и люди». Тепло говорил о Кубе, о Фиделе, о нашем сотрудничестве. Предложил тост за Ф. Кастро и кубинскую делегацию.

На другой день утром отправились на машинах в Нововоронеж. Дорога шла по лесопосадкам, полями ряда хозяйств. Указывая на всходы, я объяснял где, что посеяно. Стали проезжать плантации сахарной свёклы. Это заинтересовало Фиделя. Он никогда не видел эту культуру и усомнился, что корнеплоды сладки на вкус. Остановились. Пошли по рядкам, выдернули несколько корней. Они были ещё маленькими. Очистили, отрезали кусочки. Ф. Кастро, А. Н. Косыгин и другие стали пробовать на вкус. Пожевав, закивали головами – да, сладкая. И весь оставшийся путь мы говорили только о свёкле и тростнике. Фидель отметил, насколько сложнее и дороже выращивать свёклу, нежели тростник, – растение многолетнее, посадки которого обновляются через 5–6 лет.

Въехали в Нововоронеж, поселок АЭС. Все улицы и площадь перед Дворцом культуры запружены народом. Беседу организовали во Дворце, где наглядно на схеме и макетах ознакомили Фиделя с принципами и тонкостями работы атомной электростанции. Объяснял директор АЭС Ф. Овчинников. Потом поехали на станцию. Прошли все четыре блока. Особенно долго находились на 4-м блоке ВВР-440, который готовился к пуску в эксплуатацию. Обошли все помещения. Интерес к этому блоку особый, так как именно такой тип реактора предполагалось построить с нашим участием на Кубе. Фидель замучил Ф. Овчинникова и министра энергетики СССР П. С. Непорожнего вопросами. Долгий разговор был на стройплощадке нового 5-го блока, мощностью 1000 квт, более сложной и безопасной конструкции, – его реактор укрыт мощным бетонным колпаком. После осмотра вышли на площадь. Фидель сказал несколько теплых, благодарных слов приветствовавшим его людям. Попрощались и уехали.

Было уже за полдень. По программе должны разъехаться в резиденции на обед, затем заключительная беседа в обкоме и отлет в Москву. Но и тут А. Н. Косыгин перепутал нам все карты. Выехали из Нововоронежа, солнце печет невыносимо. Он и говорит Фиделю: «Что ты поедешь в свою берлогу? Поехали к нам. Там такая красота. Типичная русская глубинка: речка, ветлы, камыш. Может, нет такого комфорта, все попроще, но мне там нравится. Вместе пообедаем. Поговорим. И оттуда в аэропорт». Остановились, Ф. Кастро посоветовался с сопровождающими и говорит: «Хорошо». (Как показало дальнейшее, это решение Алексея Николаевича было исключительно верным).

В Репном поднялась суматоха. Надо было срочно привезти продукты, сервировку, повара, официантов… Я волновался здорово. Но, оказалось, что все можно уладить. Приехали в Репное, осмотрели окрестности. Учитывая жару, решили опробовать реку. Алексей Николаевич в 68 лет находился в хорошей физической форме. Он первым прыгнул с мостков в реку и размашисто поплыл. Фидель спросил о температуре воды в р. Усманке. Я ответил, что +20–21 градус, в реке много родников, поэтому вода всегда прохладная. Кубинцы, обращаясь к Фиделю, хором запротестовали, – купаться нельзя. Тот, уже раздевшись, заколебался. Алексей Николаевич, стал подзадоривать Фиделя: «Какой же ты премьер, если боишься воды?!» Тот поддался на розыгрыш, прыгнул в реку, и как ошпаренный, с криком выскочил из воды и на сходни, повторяя: «Фрио, мучо фрио». Понятно, ведь на Кубе уже при + 25, как правило, не купаются в море. Фидель сразу попросил «сугреву». Ну, тут проблем не было. Прошли в домик, обсушились. Согрелись кто чем хотел. Я попросил у Ф. Кастро автограф на только что вышедшей его книге: «Сила революции – в единстве». Мне он написал: «Нашему дорогому товарищу, первому секретарю Воронежского областного комитета КПСС, авторитетному руководителю, с сокровенным чувством благодарности за радушное гостеприимство и любовь Вашего народа к нашей делегации. Ф. Кастро, июль 2. 1972 г.»

К этому времени подоспел и обед. Разместили столы на полянке перед домом у реки. Собственно обеденного ритуала не было. А был большой, долгий, откровенный разговор под выпивку и закуску. Каждый брал себе со стола что хотел, никакого протокола. Постоянно сидел за столом вместе с А. Н. Косыгиным и Ф. Кастро только Карлос Р. Родригес. Время от времени к ним присаживались, слушали, иногда вступая в беседу, Османи Сьенфуэгос, Хорхе Рискет, а также К. Ф. Катушев и мы с Н. А. Евсигнеевым. Говорил больше Алексей Николаевич. Коснулись многих проблем. И внешних, и внутренних. И наших, и кубинских. Темы самые разные. Много времени ушло на анализ Карибского кризиса и его последствий. Шла речь об обстановке в странах соцсодружества, в Китае. О состоянии советско-кубинского сотрудничества, наших и их промахах, ошибках, неиспользованных возможностях и перспективах. Ф. Кастро внимательно слушал А. Н. Косыгина, перебивал, уточнял оценки, задавал вопросы. Возникало несогласие. Потом умиротворение. Чувствовалось уважительное отношение Фиделя к Косыгину. Разговор все более и более приобретал дружеский характер. Фидель оттаивал буквально на глазах. Потихоньку пустели и бутылки на столе. Я никогда больше не видел А. Н. Косыгина в таком приподнятом настроении. Он был раскрепощен, говорил образно, горячо, доказательно. Был явно доволен разговором и Ф. Кастро.

За беседой провели они более трех часов. Наступило время отъезда. Было около 19 часов. Оба говорили, что не хочется уезжать, – вокруг тишь и летняя благодать. Но, собрались и отправились в аэропорт. Прощаясь у самолета, Косыгин и Катушев благодарили меня за созданную возможность так искренне и дельно провести эти дни с Фиделем. Высказал признательность и Ф. Кастро. Переводивший беседу Олег Дарусенков говорил потом, что Косыгин очаровал Фиделя. Все улетели. Вздохнули облегченно и мы. Я подумал, насколько был прав А. Н. Косыгин, поломав нашу, согласованную с чиновниками ЦК и МИДа, программу. Как умно, непринужденно и полезно смог он провести эти два дня с Ф. Кастро.

Наш прием, беседы и т. п. обсуждались в Москве. Как информировал меня К. Ф. Катушев: «Политбюро высоко оценило итоги визита Ф. Кастро в Советский Союз; Фидель существенно углубил свое понимание позиции КПСС во внутренней и внешней политике, практику социалистического строительства». «Правильно сделали, что повезли его в Воронеж, что с ним были Косыгин, Катушев, Воротников». Позже, при направлении меня Послом на Кубу, некоторые товарищи в ЦК говорили, что при подборе кандидатуры на эту работу учитывалось, наряду с другими факторами, и то, что я был знаком с Ф. Кастро.

После этого визита контакты с А. Н. Косыгиным стали укрепляться. Он неоднократно звонил мне в Воронеж по телефону. Бывая в Москве, я несколько раз был у него в Кремле по проблемам области.

16 ноября 1972 г. Воронеж. Беседа по телефону с А. Н. Косыгиным о сохранения поголовья скота, в связи с недостатком кормов, из-за жестокой засухи 1972 года. Он выделил концентрированные корма из резерва Совмина.

После посещения Воронежа, он неоднократно интересовался нашими делами. Так в 1973 г. в области сложились благоприятные условия для получения высоких урожаев зерна и других культур.

А. Н. Косыгин позвонил мне в конце июля. Спросил, – как дела на селе? Я рассказал, что обстановка хорошая, начали уборку. Первые намолоты радуют. Он, – это хорошо. Но советую, – не забывайте о кормах, зернофураж не транжирьте. А какие прогнозы по свёкле? Ответил, что ожидаем около 4-х млн тонн. Таварищи, побывавшие в Воронеже, – заметил Алексей Николаевич, – говорят хорошо о торговле и снабжении населения продуктами. Это приятно. Желаю вам успехов. До свиданья.

Повесив трубку, я подумал, – разговор вышел добрый, но в отличие от других, он не выразил большого восхищения, говорил ровно, спокойно, без эмоций.

Запомнился разговор в марте 1974 г. Поздоровавшись, он спросил, – что там за «волынка» среди рабочих шинного завода? Я объяснил, что в цехе подготовки сажи плохие условия труда. Цех старый, большая запыленность. Рабочие требуют реконструкции цеха, но не волынят, работать продолжают. Требования их справедливые. Я говорил с В. С. Федоровым, направил ему загодя наши предложения. Он согласился с ними, и на днях обещал приехать на завод. Алексей Николаевич молча выслушал, не задал ни одного вопроса. Сказал: немедленно пришлю Федорова. (Тот приехал через день). Мы провели на шинном заводе подробный разбор обстановки, выработали программу ремонта. Он поручил институту разработку проекта нового, более современного цеха, имея в виду начать строительство в 1975 г.

Ещё один разговор в декабре 1974 г. Позвонил А. Н. Косыгин. «В стране трудно с сахаром. Какие возможности на сахзаводах Воронежской области?» Я разочаровал его: «Переработка свёклы идет, но выход сахара низкий. Большие потери при хранении в бунтах, с трудом наберем план». Он перебил меня: «Всё же прошу ещё раз поработать над этим вопросом. До свиданья».

Помимо разговоров с А. Н. Косыгиным по телефону, я несколько раз был у него на приеме в Москве. Вот некоторые.

24 июля 1974 г. О приеме договорился, позвонив из Воронежа.

У А. Н. Косыгина. Сначала рассказал ему о делах сельских: сахар, зерно, строительство жилья. Потом о переносе базы МО из центра города Воронежа, которая перекрывает основные транспортные потоки. Он позвонил в Госплан В. Я. Исаеву и поручил выделить МО целевые средства на строительство новой базы, а старую снести. Спросил, – решена ли проблема на шинном заводе? Я подтвердил, – да.

22 мая 1975 г. На приеме у А. Н. Косыгина. Обстоятельный разговор о совершенствовании управления в сельхозпроизводстве и повышении урожайности. Нужна мелиорация, минеральные удобрения и ядохимикаты для борьбы с вредителями растений. В НИИ им. Докучаева есть точный счет потребности, но, как всегда, технологические нормы не выдерживаются. Прощаясь, он, слегка улыбаясь, сказал: «Ждем вас в Москве». Конечно, знал о моем переводе в СМ РСФСР.

Наиболее часто, вернее регулярно, я стал общаться с Алексеем Николаевичем, работая с июля 1975 года в Москве, когда был назначен первым заместителем Председателя Совета Министров РСФСР.