День пришельца (сборник)

– Нет…

– И у меня нет. Какая тогда разница, есть ли дрынобула на барахолке в Мщерах или её там нет?

Мальчишка развёл руками.

– А без дрынобулы не полетит, – упрямо повторил он.

«Какой ещё допуск в Мщеры? – недоумённо подумал я. – Неужели я был прав, когда предположил, что здесь элитная лечебница для душевнобольных? Но как тогда с этим согласуются вращающийся столб, огородники, домовики? Впрочем, одно другому не мешает».

Старик отстранил от себя велосипед, окинул его придирчивым взглядом.

– Должен полететь! – безапелляционно заявил он. – Зря, что ли, магическими заговорами крылья расписал?

Мурашки пробежали у меня по спине. С каких это пор «Осоавиахим» и «СССР» стали магическими письменами? Нет, прав таки шеф, дурдом здесь ещё тот…

– Не полетит, – покачал головой мальчишка.

– А с косогора?

– Дед, разобьёшься…

– А я попробую!

– Дед, не стоит…

– А я всё равно попробую!

– Может, не надо?

– Надо!

– Разобьёшься, кто собирать тебя будет?

– А ты на что?

– Ну, разве что я…

До сих пор рассудительная речь мальчишки производила на меня благоприятное впечатление, и я почти уверился, что он обычный нормальный паренёк, но последняя фраза расставила всё по местам.

– Тогда поехали?! – фальцетом выкрикнул старик.

– Поехали… – сомневающимся эхом отозвался бас мальчишки.

– На косогор?!

– На косогор…

Они начали взбираться по дороге на косогор. Дед вёл велосипед, мальчишка шёл сбоку, и опять между ними начался спор.

– Полетит! – запальчиво выкрикивал старик, потрясая реденькой бородой.

– Не полетит… – рассудительно возражал мальчишка, но я уже знал цену его рассудительности.

Пока я наблюдал за душевнобольными «воздухоплавателями», к столбу со звёздными указателями подошёл Барбос и принялся совершать дежурную процедуру. Я схватил фотоаппарат и пару раз щёлкнул. Барбос сделал своё дело и гордо, с чувством честно выполненного долга, пошёл восвояси.

– Привет, Барбос, – сказал я.

Пёс остановился и посмотрел на меня четырьмя глазами. Рыжая грудь у него была широкая, передние лапы раскорячены, как у бульдога. Я попробовал в густой шерсти под грудью разглядеть спрятанную пятую лапу, но не смог. Быть может, пятая лапа не передняя, а задняя? Гм… Барбос хоть и двухголовый, но всё-таки пёс, и то, что было у него между задними лапами, к пятой лапе не имело никакого отношения.

Чёрная голова заворчала, белая лениво тявкнула, словно Барбос спрашивал, зачем я его остановил. Вспомнив, что говорила Кузьминична о пятой лапе, я не стал ею интересоваться.

– Никак не могу понять, – сказал я Барбосу, – какая из голов у тебя Бар, а какая Бос?

Головы недоумённо посмотрели друг на друга и пренебрежительно прыснули. Умная псина, понимает… И тогда я решил позлить его.

– Попробуем рассуждать логически, – сказал я. – Слово Барбос пишется слева направо. Значит, левая – Бар, а правая – Бос. То есть, чёрная голова – первый слог, а белая – второй. Выходит, чёрная голова у тебя старшая.

Белая голова возмущённо тявкнула, зато чёрная удовлетворённо заворчала.

– Вот и разобрались, – сказал я.

Но это я думал, что разобрались, на самом деле получилось по-другому. Внёс я сумятицу в собачьи души, объединённые в одном теле. Белая голова обижено взвизгнула, чёрная рыкнула на неё, на что белая зашлась возмущённым лаем и укусила чёрную за ухо. Чёрная не осталась в долгу, куснула белую за шею, и через мгновение пёс уже вертелся на месте, с рычанием и визгом кусая сам себя за что ни попадя.

– Ты что это, женишок, вытворяешь?! – услышал я из-за спины, вздрогнул от неожиданности и обернулся.

Сзади, облокотившись о штакетник, стояла Лия и зелёными глазами недобро смотрела на меня.

– Ничего особенного, – пожал я плечами. – Помог Барбосу разобраться, какая из голов у него старшая.

– Барбос! – прикрикнула Лия. – Прекрати немедленно!

Барбос замер, повернул к Лие головы.

– Он прочитал твоё имя слева направо, и получилось, что чёрная голова – первый слог, а белая – второй? – спросила она.

Головы рыкнули. Одна возмущённо, другая удовлетворённо.

– Повернись ко мне спиной! – приказала Лия.

Барбос нехотя развернулся.

– А теперь, глядя сзади, получается, что белая голова Бар, а чёрная – Бос, – подвела итог Лия.

Рычание голов стало недоумённым. Затем белая голова радостно взвизгнула и лизнула чёрную в нос. Чёрная голова недовольно заворчала, но тоже лизнула белую.

– Меньше слушай всяких пришлых! – посоветовала Лия.

Две пары собачьих глаз посмотрели на меня, и Барбос негодующе рыкнул обеими глотками. Затем подошёл ближе, развернулся, задними лапами побросал в меня комья земли и с чувством полного презрения к моей персоне потрусил своей дорогой.