Наемник Его Величества

– Придет, и скоро! А если о своих кошельках жалеешь, то с чего ты решил, что кошельки эти ты получил бы назад от тюремщиков? Или так веришь в людей? Уж чего-чего, а от тебя такого не ожидал! – Легионер помолчал и, фыркнув, добавил: – И вообще, легче надо к деньгам относиться, легче! Можно подумать, что ты их заработал!

В ответ Терн лишь картинно застонал и возопил, схватившись за голову:

– О горе мне! Под началом какого бессердечного, черствого сухаря я вынужден служить! Так говорить об этих замечательных кругляшах, так призывно блестящих в лучах закатного Тасса, с их ласковым манящим звоном и тем множеством замечательнейших вещей, становящихся доступными при их наличии…

Легионеры дружно засмеялись. Успокоившись, К’ирсан поинтересовался:

– Как там спина-то? Не сильно я тебя?

Терн жизнерадостно осклабился и, привстав, повел плечами:

– Сильно… Ха, да ты просто спустил с меня шкуру!

– Угу, то-то я смотрю, на второй день ты уже ходил нормально… Да и плеть так себе. Ни вшитых колючек, ни тебе снаряжения ее чем-нибудь жгучим – почти детская игрушка. И всего десять ударов, сущая ерунда! Ты лучше скажи, как довел лейтенанта?

– О, Свиранг сначала был в ярости от моей невинной просьбы и собирался устроить мне плетей пятьдесят. Я уж начал прощаться с жизнью, но тут он передумал… Почему уж, не знаю! – Терн говорил размеренно, то и дело позевывая, как вдруг подскочил с диким воплем: – Ууу-йа-аа!!!

Вскочив на ноги, он выхватил меч и зашарил взглядом по траве, пока левая рука яростно терла пораженное место. Но тут же расслабился и зло выругался. К’ирсан же, смеясь, гладил Руала, с визгом прыгающего по груди хозяина, словно стараясь втоптать того в землю.

– Ну вот, а ты сомневался! Нашел ведь! – К’ирсан теребил шерсть на боках Прыгуна и ласково улыбался.

– Ага, только за каким демоном он меня укусил! И куда оттащил вещи!! Вот пусть скажет. – Наклонившись к зверьку, Терн, четко выговаривая слова, спросил: – Ты, мохнатый кусачий пожиратель кур, куда ты дел мои деньги! Говори, ну?!

В ответ Прыгун отвернулся от хозяина и агрессивно раскрыл пасть, показав немаленькие зубки. Стальной отлив шерсти теперь напоминал блеск занесенного для удара меча, предупреждая человека, что никому давать спуску зверь не собирается.

– Хфургова зверюга! – отшатнувшись, рявкнул солдат и вновь повалился на траву.

– Расслабься, наши вещи должны быть недалеко! – К’ирсан встал и ласково попросил Ночного Прыгуна: – Веди, малыш!

Зверек понятливо пискнул и поскакал в глубь рощицы, хозяин шагнул следом. Заинтересовавшийся Терн встал и, не прекращая ругаться, поплелся сзади. Мешок оказался не так уж близко – саженей через семьдесят-восемьдесят. Терн уже даже начал ворчать, что паршивец тащит их к своей бабе, похвастаться. И, словно по заказу, небольшой мешок тут же нашелся. Все так же плотно увязанный, с многочисленными следами мелких зубов на горловине.

– Забирай свои монеты! – К’ирсан не глядя кинул товарищу два кошелька, уверенный, что тот поймает. – Только учти: если попытаешься споить кого из солдат или пожалуется кто, то получишь в морду, а деньги реквизирую на нужды десятка. – Теперь в голосе капрала звучал металл.

Терн широко ухмыльнулся и отсалютовал:

– Да, лэр! Ваш отец, лэр, наверняка отличался не только любвеобильностью, но и завидной властностью!

Брови опешившего от неожиданности К’ирсана взлетели двумя испуганными птахами:

– При чем здесь мой отец…

Терн в ответ лишь покорно кивнул и сделал строгое лицо, лишь в глазах плескался смех. Его товарищ раздраженно дернул уголком рта и зашагал в сторону казарм, за ним, отставая на шаг, двинулся насмешливый Терн. Прыгун нарезал круги вокруг обожаемого хозяина и выводил восторженные трели.

Люди поначалу шли молча, пока Терн не выдержал пытки тишиной:

– Слушай, завтра ты опять всех до зари поднимешь? Знаешь, солдаты уже роптать начинают, говорят, что в других десятках так не гоняют. Ты бы прислушался, а то так и до бунта недалеко…

– Пускай, уцелевшим будет наука. – Голос К’ирсана стал напоминать шипение извлекаемого из ножен меча, а глаза походить на черные точки арбалетных болтов, снаряженных к стрельбе. Терн поежился и попытался успокоить товарища и командира:

– Знаешь, мне казалось, что убивать направо и налево не в твоем характере. Да и никто тебе не позволит ничего такого – армия как-никак!

– Ты прав, но я и не собираюсь никого убивать, за меня это сделает война. Я же всего лишь проучу самых наглых. – Кайфат неожиданно развернулся к своему спутнику.

– Война? – как-то оторопело повторил Терн.

– У тебя что, голова работать перестала?! Юрхан и Фиор в руках Союза городов, по Оленди, говорят, транспорты один за другим идут, у южного подножия вот этих самых гор. – Разгоряченный, яростно поблескивающий глазами К’ирсан махнул рукой в сторону Козьих гор. – Так вот, у южного подножия этих мархузовых гор стоят несколько полков баронской тяжеловооруженной конницы, защищая реку, а ты говоришь, какая война? Откуда еще войска взять, кроме нас? – Присев на корточки, капрал начал резкими движениями, буквально вспарывая землю кончиком короткого ножа, чертить карту.

– На границе со Скартом, говорят, шестой легион стоит… – наморщив лоб, начал размышлять Терн. – По идее, Фиор уже должен быть в осаде.

– И оголить границу со Скартом? – насмешливо фыркнул Кайфат. – Нет уж, наши генералы будут ждать подхода сил из внутренних провинций. Да вот только здесь золотые рудники, и казна должна где-то храниться. На месте противника я бы сформировал несколько летучих отрядов и устраивал рейды по нашим тылам, чем запер все золото внутри Грумбаля. А там собирай в кулак войска и двигай сюда. В результате убиваешь двух хаффов – уничтожаешь легион и захватываешь золото. Выгода со всех сторон! Как тебе?

Терн, устрашенный открывшейся перспективой, растерянно промолчал.

– Правда, тут есть одно слабое место, хотя нет, даже не одно! – Чувствовалось, как капрал усмехается под маской. – А что, если золота уже нет или очень мало, тогда нападать на нас было бы преждевременно. Шахты достаточно просто блокировать… Гораздо выгодней развивать наступление со стороны Морзита, а здесь уже поддержать. В общем, ничего хорошего все равно не вырисовывается. – Солдат встал на ноги и тщательно затер носком ботинка рисунок.

– Погоди, да откуда ты все это узнал? Где стоят легионы, карта еще эта… – Его товарищ окончательно растерялся.

Капрал рассмеялся и похлопал рукой по поясному кошелю:

– В отличие от тебя, я почти не тратил свое жалованье, и здесь много накопилось. А деньги отлично смазывают чужие языки, заставляя людей петь любые песни. Только наливать не забывай.

– Ты ходил в кабак! – обвиняюще воскликнул Терн.

– Ладно, пойдем. Нам с тобой еще мечами позвенеть надо. – К’ирсан искоса посмотрел на собрата по оружию и уточнил: – Если ты, конечно, хочешь выжить в будущем.

Бывший разбойник испустил тяжкий вздох, словно в ожидании каждодневной мучительной пытки, от которой никак не избавишься, и остается только одно – перетерпеть.

Через пару дней после того разговора до Грумбаля докатился слух о гибели пяти элитных рот тяжеловооруженной кавалерии. Какой-то болван решил с наскока, без подготовки захватить Фиор, лихой кавалеристской атакой сбросив врага в море. Не получилось! Там держали оборону не только баронские вояки, но и несколько Кридских отрядов. Их боевые маги нанесли слаженный удар по атакующим взорванные ворота всадникам. Тех не спасли ни магические амулеты, ни тяжелые кирасы, кольчуги и шлемы, в Фиор ворвалась едва ли половина, и город, словно жадная до крови пасть демона Бездны, поглотил конные сотни. В узких улочках лавина одетых в броню всадников разбилась на несколько бессильных ручейков, и тут же забурлил кровавый котел. Солдат расстреливали с крыш домов из арбалетов, стаскивали с лошадей жуткими крюками, калечили лошадей шипастыми бревнами – по тавернам гуляли рассказы о реках крови, заливших мостовую, и леденящие кровь рассказы об участи уцелевших.

Наслушавшиеся этих историй солдаты заволновались, появились дезертиры. Но генерал Скиррит узЗамр быстро навел порядок – тела пойманных беглецов украсили тут же сколоченные виселицы, солдаты из особой охранительной роты так же быстро навели порядок в тавернах, укоротив языки особо болтливым. В Грумбале воцарилась напряженная тишина.

К’ирсана и его солдат вся эта шумиха как-то миновала. Напряженные тренировки и выработавшаяся привычка повиноваться командиру заставили легионеров бояться даже мыслей о побеге. Воинские качества капрала, его постоянная работа над собой, ночные отлучки и ранний подъем, а также ответственность за данное им слово приучили людей к мысли о неотвратимости возмездия со стороны командира. И если капрал сказал, что найдет и лично займется дезертиром, значит, так и будет. А близко знакомиться с умением командира причинять боль никто не желал. Достаточно посмотреть на его лицо или руки, когда он без маски и перчаток, чтобы сразу понять: измыслить достойную муку для любого провинившегося тот сможет. Если что, воспользуется, так сказать, личным опытом!

Вот и старались солдаты, рвали жилы на тренажерах, задыхались на маршах вокруг города и затяжных палочных боях. А К’ирсан делал все то же самое и сверх того, как никогда походя в эти моменты на погибшего Крокодила. Всякий желающий мог после отбоя прокрасться на плац и понаблюдать, как капрал пляшет с мечом, выделывая им замысловатые фигуры, словно расчерчивая в воздухе руны смерти, или как танцует с тенью (никак иначе это не назовешь), нанося резкие удары по воздуху, и если есть хоть капелька воображения, то легко представить себе толпу врагов, окружающих бойца, но гибнущих под его несущими неотвратимую гибель ударами. Страшное и завораживающее зрелище!

– Хорош! Настоящая белая кость! – как-то заявил лежащий на траве Терн, отдыхая после очередной тренировки с командиром. Его друг в покрытых мокрыми разводами старой рубахе и выцветших штанах выполнял очередной стремительный, насыщенный энергией комплекс. К’ирсан остановился и, зло мотнув головой, поинтересовался:

– Не хочешь ли объясниться? Твои непонятные намеки уже изрядно поднадоели. При чем здесь мои предки и какое, к мархузу, благородное происхождение?!

Терн аж привстал от возмущения:

– Что? Еще не знаешь?! Да про тебя все с первых седмиц в полку говорят как об ублюдке какого-то аристократа. Ну там, с родословной, уходящей во времена Войн Падения, вереницей маститых предков в родовой картинной галерее и с текущей в жилах ядовитой кровью Мастеров Меча, воскуривающих гарлун с раннего детства… А уж когда ты с Седым сошелся…

– Да он-то тут при чем? – устало опустившись, почти рухнув на траву, простонал К’ирсан.

– Так ведь он тоже бастард. Кровь-то ему и помогла стать таким бойцом. Люди говорят, что часть способностей выпускника фехтовальных школ передается его детям. Что уж говорить про потомков старых родов… Или ты хочешь сказать, что все твои выкрутасы можно объяснить как-то иначе? – Скепсис в словах легионера разъедал почище кислоты. К’ирсан промолчал, лишь самую чуточку затуманенный взгляд говорил о том, что слова товарища не прошли мимо…

Он продолжал думать об этих словах, когда, крадучись, то и дело припадая к земле и теряясь в тенях, той же ночью выбирался из погруженного во тьму военного лагеря, но быстро себя одернул. То, чем ему предстояло заняться, требовало уединения. По коже то и дело пробегала дрожь непонятного предвкушения, и тогда человек крепче сжимал зажатый в руке кожаный мешок убитого мага. Так получилось, что К’ирсан все никак не мог найти времени изучить его содержимое, а чутье вопило об осторожности, не позволяя заняться этим в казармах…