Позади послышалось: «Кгы-кгы!» Будто кто смеялся, а не откашливался.
Русалка не поверила своему счастью: мясо само шло косяком в ее распахнутые объятья.
У скалы стоял Скел Черепов, подперев ту плечом, скала медленно отъезжала в сторону, поддаваясь силушке богатырской.
Почувствовав за спиной поддержку, я вконец обнаглела, это приступ трусости обернулся на сто восемьдесят градусов и превратился в неуемный энтузиазм.
– Трепещи, нечисть! – направила я чугунку прямиком на обескураженную моими изменениями ундину.
– С чагой-то?! – подивилась зубастая, не понимая, откуда у меня столько самомнения. – Отродясь Баб Яг не боялась и аккурат «файф о клок» ими закусывала!
– Сейчас я тебя как бабаягну сковородкой!
Я, воодушевленная подмогой, с яростью набросилась на ундину, чем несказанно ее обескуражила. Так удивляется кошка, когда на нее нападает бешеная мышь. Вот и сейчас жертва наотрез отказывалась становиться закуской. Поэтому от греха подальше зубастая решила не связываться с полоумной.
– Хватай, хватай ее! Будет знать, как наших богатырей утаскивать!
На очередном витке я поняла, что громить нечисть несусь только я одна. Скел же стоит возле камешка и чистит ногти ножичком, даже не собираясь мне помогать.