В поисках Бога. Спасение и служение. Духовная инициация. Что это?

Жизнь на земле – это «ожившая смерть». Какое прекрасное и точное выражение Свамиджи! Ожившие мертвецы. Это правда. Рождаясь, мы плачем, пытаясь доказать, что мы живые, а не мертвые. Осознать, что такое смерть, означает осознать Абсолютную Истину. Смерть возвещает: «Этот цикл боли и наслаждения заканчивается, наступает следующий». Ребенку все кажется ярким, но это просто воображение. Став взрослым, он оглянется назад и увидит, что жизнь насквозь прогнила и выглядит не привлекательно. Смерть может показаться ему лучшим выходом. Пророки, провидцы не связаны цепями цикла, но их очень мало. Остальные все свои усилия тратят на то, чтобы войти в цикл и вращаться там без передышки. В центре этого колеса находятся желания, и мотор жизни продолжает вращаться день за днем, питаемый ложными надеждами. Боль и наслаждение – спицы в этом колесе.

О, Мать! Мы безрассудно бежим, как белка в колесе, чтобы быть уничтоженными в конце. Освободи меня, о, Мать! Вынеси меня на берег, где исчезают все конфликты. Вынеси меня из моря непрекращающейся агонии на берег вечного блаженства. Ни солнце, ни луна, ни мерцание звёзд, ни вспышки молний не сравнятся с величием высшей Истины, которая освещает всё своим сиянием.

Работая над стихотворением, Свамиджи думал о четырёх строках из Катха Упанишады, которые считал высочайшей поэзией на земле:

«Natatrasuryobhati, nachandrataarakam

Nemaavidyutobhaanti, kutoyamagnih

Tamevabhantamanubhaatisarvam

Tasyabhaasaasarvamidamvibhaati»

(Katho 2/2/15)

Шри Рамакришна говорил Вивекананде: «Трудись ради Матери. Ключи к материнскому дому у меня. Когда ты исполнишь свою роль, я открою дверь».

Шри Рамакришны знал заранее, что Свамиджи обратится к Матери с такой молитвой. В конце концов Вивекананда, осознав истинное «Я», потерял интерес к жизни и своей роли в ней. Шри Рамакришна, сын Матери, предложил Нарена Ей. Осознав Истину о Матери, Нарендранатх искал Её благословения открыть ворота жизни и освободиться.

Некого винить

Заходит солнце, и лучи заката

Румянцем красят уходящий день.

Гляжу назад, на то, чем жил когда-то —

На торжестве лежит позора тень.

И некого винить, кроме себя.

Я каждый день иль пан, или пропал.

Каждый поступок оставляет след.

Хороший ли, плохой путь протоптал —

Того, кто смог стереть бы его, нет.

И некого винить, кроме себя.

Я сам – мое же прошлое живое,

То, что задумал и осуществил.

Я мысль и волю к этому готовил:

К тому, чем стал сейчас, к тому, чем был.

И некого винить, кроме себя.

Любовь назад вернется полной мерой,

А злобой ненависть разжечь есть риск.

Свой тонкий счет они ведут умело,

Сквозь жизнь и смерть мне предъявляя иск.

И некого винить, кроме себя.

Успех, провал, любовь, злоба и счастье,

Боль навеки соединены.

Мечтал я о блаженстве без печали,

А не было его. То были сны…

И некого винить, кроме себя.

Оставлю ненависть, любовь оставлю.

Желание жить уходит от меня.

В Нирвану рвется трепетное пламя

Моей души, вечную смерть маня.

И некого винить, кроме себя.

Лишь тот (и Бог, и смертный) совершенен

Душой, лишь тот мудрец, кто презирал

Пути сомнительные к своей цели,

Тропинкой скользкою кто не шагал.

Кто думать смел, и смел другим открыть,

Что смерть – проклятье, жизнь —

проклятье тоже.

И лучшее, что с нами может быть —

Оставить обе, и не лезть из кожи.