Ошибочка в коде
***
Полигон или три месяца спустя
***
Похожий на раздобревшую буханку хлеба пазик неспеша трясся по старой ночной бетонке, штурмуя влет многочисленные выщербины и притормаживая перед выплывающими в свете фар выбоинами. Двигатель то завывал на высоких оборотах, то хрипел на низких, а иногда смолкал вовсе, чтобы через секунду кашлянуть и продолжить свою дорожную песню.
Андрей в это время вздрагивал и открывал глаза. Холодная чернильная темнота по-прежнему ломилась могильным холодом в окна, еле сдерживаемая тусклой подсветкой салона. Ему казалось, что автобус заглохнет на очередном ухабе и навсегда застрянет, забытый во времени и потерянный среди космического пространства.
– Не спится? – солидный мужчина в очках повернулся к нему из соседнего ряда.
«Представитель заказчика, – вспомнил Андрей, – Как его… Кажется Наумов… Виктор Сергеевич.» Он оглянулся на старшего команды – Владимир Николаевич Рыков устроился с комфортом. Он лег на сидение, вытянув ноги в проход, на ящики с оборудованием. Получилась полноценная лежанка, которой он пользовался на полную катушку – когда смолкал двигатель, можно было услышать отголосок густого храпа. На первом сидении сидел Алексей, тоже парень из отдела программного обеспечения, с которым они вместе писали свой софт. Почему ехали два программиста? Странный вопрос – чтобы развернуть и настроить оборудование, на котором потом обкатать свой софт.
– Да там всего-то антенну собрать да провода подключить, – напутствовал их начальник. – Вы же программисты, значит управитесь!
Сейчас Алексей привалился к окну, подложив под голову шапку и лишь изредка поправлял ее, не просыпаясь, когда автобус наскакивал на особо крупную ямку.
– Нет, не спится, – вздохнул Андрей, завидуя крепким нервам товарищей, – Страшно…
– Переживаешь за работу? – по-своему понял его Виктор Сергеевич, – Это нормально. Знаю по себе, чтобы успокоиться надо просто в мыслях прокрутить принципы своей разработки. Если хочешь, можешь высказать их вслух, мне будет интересно.
– С чего начать? – растерялся Андрей, – С точки зрения на информацию в компьютерной памяти, которая, собственно, и привела нас к созданию прибора?
Виктор Сергеевич одобрительно кивнул головой.
– Все пространство электронной памяти представляет собой мешанину нулей и единиц. Если смотреть с точки зрения логики, оно делится на части, которые управляют или управляются за счет вшитой в процессор системы команд. Система команд, как веревочки – мы дергаем за них, процессор начинает управлять электронными компонентами, и мы видим конечный результат. В конце концов, ценность программы пропорциональна выходу от нее. Вот смотрите, – Андрей достал блокнот с ручкой и открыл на чистой странице. – Я пишу на ней слово, а на другой стороне точки и тире. Они не являются азбукой Морзе, сразу предупреждаю – я ее не знаю. Просто их набор соответствует этому слову. Вот, – он показал страницу с точками и тире, – Для вас ведь это ничего не значит, верно? И слово, которое я написал, вы разгадать не можете. Представьте себе, что это та самая электронная память, о которой я говорил. На самом деле, мы видим слово, – Андрей перевернул страницу. – Пока понятно?
– Вполне.
– Представьте себе, что у вас есть возможность писать напрямую в эту память, затирая ее содержимое. И вместо уже знакомого слова появится другое. То, которое хотите вы. Таким образом, задача, на первый взгляд решена. Смотрю в книгу, а вижу фигу – это как раз про нашего потенциального клиента. Вопрос только в том, каким образом поместить туда нужную информацию. Радиолокационные системы собирают отраженные сигналы, считая ее информацией, подлежащей обработке. А что, если в качестве такой информации будет сигнал, в котором будут закодированные команды? Система сама разместит его в памяти, а это то, что нам нужно, понимаете?
– Конечно.
– Осталось только каждый раз перехватывать управление, как только будет обращение к этому участку памяти.
– Но он же будет затираться новой информацией.
– Секрет заключается в том, что передаваемый код делит пространство памяти на две части – постоянную, в которой помещается он сам, и переменную, доступную для внесения изменений, но под своим контролем. При этом он волен дополнительно транслировать в эту часть, например, некую информацию.
– И что же он транслирует?
– Ничего. В настоящее время мы просто записываем все нулями. Таким образом, мы блокируем аппаратуру электронной разведки.
Незаметно в окна пазика заглянул рассвет, растворив в себе мутный внутренний свет салона. Автобусик резво прибавил скорости, и на ближайшей рытвине все подпрыгнули настолько высоко, что зависли в воздухе почти на секунду, прежде чем вернуться на сразу ставшие жесткими сиденья.
Шапка Алексея, приятно гревшая щеку, упала вниз, и он со всего маху приложился головой об стекло. Владимира Николаевича развернуло лицом к спинке сиденья и кинуло в ее объятия, так, что отпечаток его физиономии на дермантине красовался даже тогда, когда он сел, ощупывая нос и подбородок.
– Уже приехали? – произнес он.
– Судя по характеру ям, подъезжаем, – улыбнулся Наумов. Ему, как Андрею всего лишь пришлось проверить мягкость сидений своими пятыми точками.
– Шишка будет, – удрученно произнес Алексей, потрогав покрасневший лоб.
– Шишка на полигоне – это боевое крещение, – среагировал Наумов.
– А разбитый нос? – прогундосил Рыков.
– Боевое ранение. Можете требовать у командования части отдельную палату с дежурной медсестрой.
Автобус тормознул у контрольно-пропускного пункта и старший прапорщик с усами, как у Буденного, деловито проверил документы и пожелал счастливого пути. В автобус подсел старший лейтенант, объявив о том, что будет их сопровождать все время, пока они находятся на территории полигона.
Дальнейшая дорога казалась уже иной. Трясти перестало, но главным было не это, а вид из окна, привлекший внимание всех пассажиров автобуса. Казалось, что они въехали в парк механических монстров – своего рода парк Юрского периода, по которому таскались железные приземистые гиганты, уминая колесами заснеженную землю.
– Трехсотка пошла, – прокомментировал Наумов стадо мощных тягачей, уползающих вглубь территории, – Похоже, у них сегодня стрельбы запланированы.
– Ваша очередь через два часа, – подтвердил его слова сопровождающий, – Вон там ваша цель, радиолокационная станция «Терек».
Андрей попытался что-нибудь увидеть в указанном направлении. Видно было не важно, запотевшее и мутное от времени стекло плохо пропускало свет, но далеко, на холме он все-таки рассмотрел силуэт горбатой машины с широкой антенной решеткой.
Любопытство сыграло с ним плохую шутку. Автобус дернулся и резко остановился, а Андрей не удержался и приложился лбом к стеклу.
– С боевым крещением, – поздравил его Алексей. – Однако прибыли.
Двое солдат помогли выгрузить оборудование. Офицер с повязкой на рукаве, представившийся капитаном Ерёминым, проверил еще раз все документы и дал команду разворачиваться.
– У вас два часа, – предупредил он, – Сначала отстреляются соседи, а потом ваша очередь. Без моей команды испытание не начинать.
– А так хотелось… – пробормотал под нос Алексей, поежился на свежем воздухе и повернулся к Андрею, – Как ты думаешь, восьмерка и сердечко – это нормально или добавить еще и слова? С каждым символом сложность возрастает кратно…
– Какая восьмерка? Какие слова? – обалдело посмотрел на друга Андрей, – У тебя сотрясение мозга?
– Причем тут сотрясение? Я ему про восьмое марта, а он – про сотрясение. Слова – это поздравление с праздником, понимаешь?
– Не понимаю.
– Ну как же, помнишь на собрании решили поздравить женщин отдела не просто цветами, а еще и сделать компьютерную открытку? Ту, которая должна появиться на экранах их мониторов? Если ты еще не забыл, я этим и занимаюсь.
– А-а-а, ты про это… Помню, конечно. Оригинально и высокотехнологично. Набитая шишка озарила тебя, как это сделать? Однако, нашел ты время!
– Время для творчества есть всегда. Талантливый инженер живет идеями, а не проживает их в рабочее время. Так что насчет символов?
– Оставь только сердечко и отвяжись, пошли ящики распаковывать.
В ящике с маркировкой один находился комплект направленной антенны. В принципе, сборка ее действительно была несложной. За основу инженеры взяли стандартный комплект радиооборудования, который можно купить в магазине радиодеталей и подключили свой усилитель. Треногу использовали, купленную в магазине фототоваров.
В ящиках с маркировками два и три лежали аккумуляторы и синтезатор сигнала, о котором Андрей рассказывал Наумову. Аккумуляторы захватили с запасом, заполнив полностью один ящик и часть второго.
– Ребята, а кто упаковкой оборудования занимался? – Рыков склонился как раз над раскрытым вторым ящиком.
– Так ваши инженеры и занимались, – удивился Алексей, – Почему вы спрашиваете?
– А проверку оборудования выполняли вы?
– Да, как раз перед упаковкой.
– Поздравляю, ваше оборудование работает всю дорогу. Забыли выключить?
– Не может быть, мы лично отключали питание перед тем, как заложить его в ящик. Да и техники не могли пропустить такое, – Андрей и Алексей заглянули внутрь. Квадратная серая коробка светила зеленой лампочкой.
– Мне кажется, я знаю в чем дело, – догадался Андрей. – После проверки, мы не стали отсоединять прибор от аккумулятора, потому что их паковали вместе. А во время того сильного толчка на дороге, аккумулятор ударил по тумблеру включения. Видите, он не успел до конца разрядиться?
– Не понимаю, что трудно было разобрать цепь?
– А потом ковыряться собирать все заново, да еще в полевых условиях? Мы подумали, что так будет рационально – меньше уйдет времени на монтаж.
– Какие-то проблемы? – поинтересовался Наумов, услышав разгоревшийся спор.
– Никаких, – пожал плечами Андрей. – У нас еще два аккумулятора в запасе. Переподключимся на один из них и все будет в порядке.
– Похоже, проблемы не у нас… – Алексей показал глазами на приближающегося капитана Еремина.
Вид офицера не внушал оптимизма. Двигался он спокойно, с достоинством, но на лице застыло выражение контролера, с которым тот приближался к безбилетнику.
– Вы точно не начинали испытание своей аппаратуры раньше срока? – был его первый вопрос.
Он внимательно посмотрел на треногу с прикрученной антенной.
– Нет, что вы! – его вид заставил Андрея испугаться, – У нас даже установка еще не собрана, – он показал на металлическую коробку, не покидавшую ящик.
– Тогда вам не повезло, – Еременко развел руками, – Сдох ваш «Терек» и неизвестно, когда войдет в строй. Так что увы, но на ближайшее время ваши испытания откладываются.
– У нас командировка только на один день, – растерялся Рыков, – Неужели сегодня не починят?
– Вряд ли. Вызвали специалистов с завода, а это история долгая. Если вас утешит, то у ваших соседей тоже проблемы – на трехсотке отказал локатор подсвета. К сожалению. Так что… примите наши самые искренние… Ваше время до шестнадцати ноль-ноль, но в силу обстоятельств, можете покинуть полигон раньше.
Капитан удалился, оставив всех в задумчивости. Первым прервал молчание Наумов:
– Нет, то, что мы ухайдокали трехсотку, я не сомневаюсь. Мне одно непонятно, как прибор сумел сработать без антенны?
– Антенной мог послужить кузов автобуса. Точнее, стать резонатором. Расстояние до локатора трехсотки было небольшое, вот мы их и зацепили, – Рыков взъерошил волосы и покачал головой.
– Допустим, а что случилось с «Тереком»?
– Вот про «Терек» сказать ничего не могу. Да мало ли чего с ним могло случиться? Это же техника, а она, знаете ли, ломается. Тем более такое старье. Он служит, небось, с семидесятых годов, что от него еще можно ждать? Не знаю как кому, а нам уж точно ничего от него не выждать. Что делать будем?
– Сворачиваться, чего же еще? – вздохнул Алексей, – Или есть предложение получше?
– Есть, – выступил вперед Наумов, – У меня есть предложение, которое я попробую согласовать с руководством концерна. Мы заканчиваем разработку мобильного варианта корабельного радиолокационного комплекса. Это будет сильно облегченный вариант, способный вести радиолокационную разведку с автомобильного шасси, но при этом иметь характеристики, лишь немного хуже своего прародителя. Предлагаю поставить на то же шасси ваш комплекс, и весной провести совместное испытание. Уже в условиях, как говорят военные, приближенных к боевым.
***
Возвращение с югов или вместо эпилога.
***
В кафе с экзотическим названием «Тропикана» посетителей было немного. Вечер буднего дня привлек две пары среднего возраста и компанию из четырех женщин, время от времени напоминающих о себе взрывами смеха и звоном бокалов.
Большой телевизор в центре зала показывал зеленое поле с лениво перекатывающими мяч профессиональными любителями футбола.
Андрей замер в дверях, стараясь подстроить зрение к новому формату освещения. Дневной свет перестал терзать глаза и те сразу начали слипаться, напоминая о ночном возвращении из командировки и недосыпе. Он даже зевнул, но уже через мгновение уверенно шел к центральному столику, сориентировавшись на взмах руки Алексея. Рядом с ним через длинную трубочку потягивала коктейль миловидная девушка с чудными волосами малинового цвета, разбавленными ядовито-зелеными прядями.
– Лика, – представились она, не отрываясь от трубочки.
– Это сокращенное от имени Анжела, – пояснил Алексей. – Анжелика – Лика, – пояснил он, видя сомнение в глазах друга.
– Хрррм, – подтвердила Лика, втянув напиток из бокала.
– Вечер, посвященный новым перспективам, объявляется открытым, – Алексей кивнул на пол-литровый бокал, – Пиво будешь?
– Странный вопрос, я же не в карты сюда пришел играть. Значит, как я понял, заявление ты подал? С новым местом определился? – Андрей придвинул к себе тарелку с гренками.
– С этого и начал. Коммерческая конторка, которая занимается веб-разработками. Модное направление и неплохая зарплата, что еще нужно для счастья?
– Любить и быть любимым, – подсказала Лика.
– Само-собой. Но костер любви на одних лишь чувствах сгорит слишком быстро.
– А на деньгах прямо заполыхает! – Андрей хрустнул гренкой, – Любовь и деньги… Мне одному кажется, что это звучит пошло? Любовь и бедность, любовь и голуби… Но деньги?
– Фи, – подтвердила Лика и переключилась на телефон.
– Согласись, что лучше, когда они есть, а не когда их нет. Если при этом у тебя есть работа, которая приносит хорошие деньги, то все в порядке. В чем я не прав?
– Кто же спорит, что хорошо быть здоровым и богатым, а не наоборот. Но есть одно но. Должно быть у человека что-то, чем он мог бы гордиться. Ну, наплодишь ты десяток сайтиков для магазинов, а я, например, наколю вагон дров, что с того? Это ремесло, которое позволяет зарабатывать, а не самореализовываться, понимаешь?
– Один момент… – Алексей поднял палец, – Не просто зарабатывать, а неплохо зарабатывать. Это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Ну, вот скажи, доделаешь ты эту железку с именем богини правосудия, и что?
– Как что? Это же реализация творческой идеи. Именно то, что выпадает человеку сделать, может быть, раз в жизни! Помнишь, как мы начинали работу? Разве тебе неинтересно, что сейчас с ней?
– Нет, интересно, конечно… Но на испытание ты поехал один. Откуда мне знать, что там произошло? Добились чего-нибудь?
– В общем да, американец драпанул, напугавшись сбоя радиолокатора…
– О, так вы не знаете? – Лика оторвалась от телефона, – О сбое радиолокаторов шумит весь интернет. Вы новости смотрите?
– Какие новости, какие локаторы? – поморщился Андрей, – Речь вовсе не о об этом!
– Смотрите, – Лика снова стала тыкать пальцем в телефон, – Вот!, – она наставила телефон в сторону телевизора и переключила спортивный канал на новостной.
На экране появилось картинка самолета радиолокационной разведки, которую почти сразу сменил стоящий за трибуной военный с пестрыми орденскими планками на груди. Позади него в овале красовалась стилизованная картинка дома с колоннами, а рядом с ним широкой простыней свисал с металлического флагштока звездно-полосатый флаг.
– Погромче можно? – попросил Андрей. Чувство сопричастности к происходящему зашевелилось в груди, вызвав неосознанную тревогу.
– … Непричастны ни в коем случае. Наш самолет такая же жертва неизвестной кибернетической атаки, как и остальные. Мы не отрицаем, что распространение «пурпурного сердца» началось с Сицилии, на которой находится наша военная база. Но количество государств, имеющих наши базы, приближается к четырем десяткам. Это же не делает нас ответственными за возможные в них пандемии и остальные катаклизмы!
– Однако «пурпурным сердцем» в первую очередь оказались поражены те самые страны, где находятся наши военные базы – подал голос с места один из присутствующих журналистов.
– Просто совпадение.
– Можно ли утверждать, что кибернетическая пандемия имеет искусственное происхождение?
– В настоящее время мы не можем дать достоверную информацию о природе «пурпурного сердца». Возможно, это явление носит характер предупреждения… В любом случае, игнорировать его нельзя, потому что под угрозой глаза и уши современного мира.
Репортаж прервался, на экране появилась дикторша новостного канала:
– Мы транслировали пресс-конференцию представителя Пентагона по поводу массового сбоя в работе радиолокационных систем. Напоминаем, что примерно двадцать часов назад радиолокационные станции мира стали генерировать странный сигнал. На экране на короткое время появляется множество отметок, которые складываются в фигуру в виде сердечка, которую мы привыкли видеть среди символов эмодзи. Спустя некоторое время – а оно может выражаться в часах, символ снова появляется на экране. Эпидемия сердечек, с легкой руки военных, получила название «пурпурное сердце» и распространилось практически по всему свету.
Вот, что думает по этому поводу французский профсоюз авиадиспетчеров, требующих повышения зарплаты в связи с изменениями в работе радиолокационного оборудования…
Дикторшу на экране сменил полный господин с надвинутой на глаза кепкой и поднятым воротником. Он и несколько человек в желтых жилетах стояли около лозунга с очередным требованием к правительству.
– Да, нагрузка на операторов возросла. Однако эксперты утверждают, что вреда «пурпурное сердце» не несет, потому что лишь на пару секунд блокирует экран, демонстрируя символ, с которым у нас ассоциируется любовь и добрые отношения. По признанию самих операторов, появление на экране необычной картинки вызывает смешанные чувства, когда вроде бы бездушные машины начинают напоминать нам о вечных духовных ценностях.
В кадр влез один из окружающих его мужчин:
– Мы отгородились от мира машинами, перевели все в цифру, но, неожиданно, машины сами повернули нас к самим себе, заставив задуматься над тем, что мы есть!
На экране снова появилась дикторша:
– С этим мнением совпадает и позиция Ватикана. Ибо говорил он о всеобщей любви – многозначительно ответили в его пресс службе, прокомментировав ситуацию.
Андрей задумчиво взял пивной бокал и залпом высадил половину.
– Не понимаю, что происходит? Сердечко на экране? Постой-постой… Цифра восемь и поздравительная надпись… Это все из той же оперы?
– Ага, по твоему совету я оставил только сердечко. Ты с какой ветки дистрибутив взял, чудик?
– Ты хочешь сказать, что мы записали тому разведчику восьмимартовское поздравление? Ерунда какая-то… Нет, быть такого не может! Или… может? Допустим, что может. Черт с ним, пусть будет так. Неужели это могло до такой степени напугать американца, что он драпанул, сверкая пятками?
– Полковники боятся мира, – заметил Алексей, – Это, кстати, не мои слова, а одного талантливого художника, прекрасно понимающего человеческую природу4. Слова, подкрепленные разящей силой искусства, между прочим.
– Все равно… Как объяснить причем здесь французские диспетчера и американские военные базы по всему миру?
– А мне, кажется, стало все понятно! Помнишь тот случай на полигоне, когда мы заглушили «Терек»?
– Это еще не факт…
– Факт, Андрюха, факт. Первой нашей жертвой стала трехсотка, это-то ты не отрицаешь? Отлично, едем дальше. В основе нашего сигнала лежит установочный код, так? Он становится в защищенную область памяти и оттуда ведет трансляцию в основную. Таким образом, локатор вроде бы «потухает». Для оператора, Андрей, только для оператора! А сам он продолжает работать, рассылая – одну минуточку – те самые сигналы, которые получил сам! Таким образом, система начала сама себя реплицировать! Распространение сердечек как раз это подтверждает.
– Упс. А мы о таком варианте и не подумали… Похоже, именно это и произошло. Но как же так получилось?
– Ошибочка в коде, понимаешь?
Парни растерянно переглянулись.
– Ой, да что вы все о работе да о работе? – возмутилась Лика, – Послушайте лучше, что умные люди говорят!
Все снова посмотрели в сторону телевизора, на экране которого высокий мужчина в прекрасном костюме и нелепой прической с взлохмаченными волосами что-то зачитывал по бумажке. Голос дикторши за кадром пояснял:
– … распространение «пурпурного сердца» достигла даже такой американской святыни, как Национальная радиоастрономическая обсерватория. Ее директор выступил с заявлением:
Мужчина на экране обрел голос:
– То, что я сейчас скажу, является лишь гипотезой. Я понимаю, как это всколыхнет адептов программы поиска внеземных цивилизаций5, поэтому прошу отнестись к моим словам, как к предположению и не более того. Суть в получении ответного сигнала на наши электронные космические послания. Да, в рамках вышеназванной программы мы, время от времени, осуществляем собственные посылки электронных сигналов, в которых зашифрованы координаты нашей планеты, краткие сведения о нас и основные научные формулы. Но тут стали распространяться эти пурпурные сердечки… Прошлой ночью от нас ушел сигнал только с одним сердечком! Вроде бы ошибка в коде, но нами недавно был получен ответ, который содержал уже два сердечка, повернутые друг к другу. А это может значить очень многое! Понимаете, с точки зрения тех, кому мы посылаем сигналы, мы не представляемся зрелой нацией, достойной контакта. Что им наши формулы, если в них нет души? Дикарь, после некоторой подготовки, способен на все то, что делает большинство из нас – водить машину, тыкать в экран смартфона, а уж стрелять и убивать для него вообще не будет проблемой, ведь военная техника не рассчитана на тех, у кого семь пядей во лбу. Но способен ли он возлюбить таких, как он? Нет, это противоречит его природе! Вот поэтому, до сего дня, и не имели успеха наши послания, поскольку было не ясно, насколько мы ушли от своей дикой природы.
Но, повторюсь, это всего лишь гипотеза. Скорее всего, мы имеем дело с отраженным сигналом, в котором наблюдаем инверсивное наложение на основной.
– Во загнул, дядя! – хохотнул Алексей, – Секта свидетелей пришествия инопланетян будет довольна.
– Технократический сухарь, вот ты кто, – обиделась Лика, – Человек, может быть, живет красивой фантазией, а какими мечтами живешь ты?
– Да, какими? – поддакнул Андрей.
– Я живу творческими планами, а мечтами пусть живут остальные.
– Заработать побольше – в этом твой творческий план?
– Вот чего у тебя не отнять, Андрюха, так это того, как ты можешь все вывернуть наизнанку! Я, между прочим, еще окончательно не определился. Точнее – как будто бы да, но не совсем. Кто же знал, что так дело заворачивается, а мы его режиссёры? Нет, наблюдать со стороны – это не мое…
***
– Знаешь, что мне интересно? – начал полковник Лисин, как только повесил на крючок мокрый плащ.
– Когда же закончатся наши бесконечные дожди? – улыбнулся Игорь Васильевич.
– Шутить изволишь? А я к тебе по серьезному вопросу. Странная история, надо сказать, наблюдается – во всем мире всполошились из-за сердечек на локаторах, а нам пофиг дым. То есть радары всего мира сердечки рисуют, а наши нет.
– Заметь, не все – нет, а те, которые разработаны в концерне или прикрыты нашей системой безопасности.
– И все-таки странно, что мы сами не попали под раздачу собственного творения.
– Да ничего странного. Но все-таки согласись, что наша идея противодействия радиотехнической разведке была гениальна. Даже несмотря на то, что сработала не так, как надо.
– Да уж, нечего сказать. Задумка гениальная, а исполнение… Даже цензурных слов не подобрать.
– Проблема технической гениальности в том, что их авторов интересует только сама идея, яркая и манящая, как конфетный фантик. Реализованная идея – это как выпущенный джин из бутылки. А последствия его появления гениев не волнует. Впрочем, это не их забота, а наша работа – чиновников от науки. Сами ведь по себе открытия нейтральны, они двигают прогресс, а в какую сторону он будет двигаться определяют совсем другие люди. Например, атомная энергия двигает прогресс вперед, а может ведь и задвинуть его на такие задворки, что будущие поколения будут добывать себе пропитание камнем и палкой.
