Парижские тайны фрейлейн Руди

Госпоже Вёрман было не более 45-ти. Массивное тело, величественно посаженная голова, тяжелое платье. Когда она вошла в гостиную, комната оказалась вдруг меньше, чем казалась во время ожидания.

– Господин Клюг, – она подала руку. – Как хорошо, что вы здесь. Прошу вас… Если вы не возражаете, мы сядем в креслах у окна.

Не дожидаясь ответа, она прошла вглубь.

Дневной свет выявил темные пятна под глазами и трагически опущенные уголки губ.

Уве приготовил карандаш, пристроил маленький блокнот на колене, начал задавать вопросы. Писал он быстро, сокращая слова, без заглавных букв и знаков препинания.

Ее голос был тих и надломлен.

Сыну, Карлу, исполнился 21 год. Работал на незначительной должности в Берлинской судебной службе, но, судя по словам матери, молодого человека ждало скорое продвижение. Это стало ясно чуть позже, когда речь зашла об отце.

– Когда ваш сын исчез?

Женщина достала из рукава платок и промокнула уголки сухих глаз.

– Девять дней назад, – сказала она твердо, лишь на последнем слове голос дрогнул.

– Карл собрался и ушел на службу, – уточнил Уве, отрываясь от блокнота. – Так.

Ее лицо потемнело.

– Карл… еще в марте… сошел с ума.

– Так. В чем это проявилось?

После пауз, манипуляций с платком, предложения чаю, -от которого Уве отказался, – госпожа Вёрман рассказала, что ее сын еще в марте перестал ходить на работу, сильно замкнулся. Он и раньше увлекался мистикой, а к тому времени вопросы загробной жизни и общения с потусторонними силами завладели им в болезненной форме.

– Карл стал исчезать, иногда на несколько часов. Обычно вечером. Приходил поздно, вел себя замкнуто. Стал бояться темноты. Однажды напугал меня, утверждая, что каждую ночь видит силуэт императора Вильгельма Второго на стене спальни.

– К врачам не обращались? – спросил Клюг.

– Обращались. Доктор по душевным заболеваниям. Поставил диагноз, – атипичная депрессия.

– Это что такое?

– В том-то и дело! Сонливость, объедание, резкая смена настроения. Спал он больше чем обычно, но ел мало. Почти все время вел себя угрюмо, был молчалив. Ах, да! Панические атаки! Этого было достаточно…

Уве вздохнул. На роль мозгоправа он не годился.

– С кем общался?

– Со своим приятелем Хельмутом. Эти оба могли провести половину дня в беседах. Господи, они обсуждали общение с духами, предсказания будущего, мечтали о беседах с предками…

Она передернула плечами.

– Все это время Карл зачитывался эзотерической литературой. Все полки заполнены книгами, и всё прочитано от обложки до обложки, с пометками на полях, выпиской цитат…

– Могу я посмотреть его комнату? – спросил Уве, поднимаясь.

Кажется, он взялся за непосильную задачу. Парень свихнулся и сбежал от своей мамаши из дому. Пусть его полиция и ищет…

Угловая комната на втором этаже и в самом деле была заполнена книгами, ни одну из которых Уве не взял бы в руки без особой причины.

Он прочел названия на корешках.

«Эзотерика как духовный путь человека. Сущность и демаркация».

«Объективизм по Айн Рэнд и Красная пешка».

«Орден Золотого и Розового Креста».

Кроме немецких, здесь были французские и английские издания.

– Ваш сын говорил на английском и французском?

– Карл получил великолепное образование, – ответила госпожа Вёрман. – Его готовили к дипломатической карьере.

Уве вздохнул. «Специфика ясновидения как предсознания», И эта комната, и эта гора макулатуры для него бесполезны.

– Хельмут, приятель вашего сына. Кто он?

– Хельмут Гаусс, сын Фридриха Гаусса, посланника, руководителя правового отдела Центрального аппарата МИДа.

– Давно они дружат?

– Изучение юридических наук в университете Гейдельберга.

– Где я могу его найти?

Госпожа Вёрман разрыдалась.

– Принести вам воды?

Она затихла, лишь прижимала платок ко рту. Когда женщина его отняла, Уве заметил на батисте пятнышко крови.

– Послушайте, господин Клюг, – она судорожно вдохнула спертый воздух комнаты. – Вам дали рекомендации… о вас отзывались, как о человеке, строго соблюдающим конфиденциальность. Есть еще кое-что…

– Что именно?

Она отчаянно посмотрела на Клюга.

– Понимаете, разговоры… Карл позволял себе…

– Я слушаю.

– Не знаю, могу ли я…