Колонисты 3

И лишь когда мы убедились, что смысл его слов дошел до наших товарищей, вышли из укрытия. Еще не хватало поймать пулю от своих.

– Живы? – спросил Строгов, приближаясь.

– Живы, – ответил за всех Кийко. – Что за хрень вообще это была?

– Ты о чем? – я оглядывался в поисках противника и никого не находил.

– Вон, полюбуйся, – Кийко кивком головы указал мне на тело Айдена.

Сверху, прямо на груди, лежала какая-то черная масса, блестящая, переливающаяся в свете костра.

– Это что? – спросил я.

– Мне вот тоже интересно узнать.

– Шептуны, – ответил Строгов.

– Это многое объяснило, – хмыкнул Литвин, – что еще за шептуны?

– Твари такие, – пояснил Строгов, – нечто среднее между ящерицей и змеей. Нападает на спящих, при первом же укусе впрыскивает в кровь яд, который парализует жертву, а потом спокойно жрет добычу.

– Что ж ты не предупредил, что тут такое водится? Надо было возле костра еще часового посадить! – возмутился Кийко.

– А чего шептуны-то? – в свою очередь поинтересовался Литвин.

– А не было их тут раньше. Вообще никогда не встречались. Восточнее обитали, в Клоаке. Там и не такие твари водятся. А раз тут не водятся, то и часового не оставлял. На кой он?

– Чего ж эти шептуны сюда приперлись? – спросил Литвин. – И почему все–таки шептуны?

– Может, там жрать нечего, может, какая другая животина их сюда выгнала, – пожал плечами Строгов, – без понятия. А шептунами их зовут за то, что шипят так, будто кто-то шепчет. Очень похоже.

– Погоди-ка! – вмешался Кузьма. – Раз они на спящих только нападают, чего к вам полезли? Я проснулся от выстрелов с вашей стороны. Вы чего там, дрыхли, что ли?

– Да как раз и нет, – ответил я. – Сидели, говорили, и я, между прочим, сказал, что проснулся от странного шепота. Строгов тоже нечто такое услышал и устроил пальбу.

– Вовремя, надо сказать, – просипел так и сидевший на снегу Толяныч.

– На тебя напали? – спросил я Толяныча.

– Я проснулся, а у Толяныча на ноге эта тварь сидит. Сбил ее выстрелом, а его поволок ближе к костру, – сказал Кийко, – он без сознания был. Как собрались все вместе, удалось привести в чувство. Даже ствол попросил. Я уж думал все, нам крышка.

– Нам-то нет, – задумчиво ответил Строгов и шагнул к телу Айдена, на груди которого лежала тварь.

Строгов вынул нож из ножен и резким движением нанес удар. Тварь зашипела. И действительно, могло показаться, что кто-то что-то шепчет. Совершенно не похоже на звук, который издает животное. Это именно человеческий шепот, пусть и неразборчивый – слов не понять.

Строгов выхватил пистолет и выпустил несколько пуль в тварь.

На последнем она рухнула с груди Айдена и затихла.

А я чуть не блеванул: Грудь Айдена, как раз там, где была рана, была разворочена. Или, скорее, складывалось впечатление, что в теле рыли нору – там было аккуратное отверстие.

– Оно что, внутрь ему залезть хотело? – спросил Литвин, которого, как и меня, воротило от увиденного.

– Почему нет? – пожал плечами Строгов, – тепло и комфортно. Еще и жратвы куча. Не домик – рай.

– Твою мать… – я резко повернулся в сторону и выплеснул на землю остатки скудного ужина.

Следом за мной вытошнило и Литвина.

– Мундалабай все, – сказал Кийко, который за время, пока мы беседовали, успел проверить еще одного раненого.

– Да как так-то? – удивился Кузьма. – Ты ж залатал ему рану?

– Его тоже тварь погрызла… – мрачно ответил Кийко.

Хреново…совсем хреново… Шендр погиб, Мундалабай погиб, Айдена прощелкали. Еще и Толянычу досталось. Кстати, с ним все не так страшно было – тварь не успела натворить дел. Рана, конечно, была серьезная, но не смертельная, Кийко достаточно быстро перевязал ее и залил медгелем.

– Ходить тебе вообще пока не стоит, – сказал он Толянычу. – Впрочем, после сегодняшней ночи появилось место на гравицикле…

Анна, все это время стоявшая со слезами на глазах, закрывающая рот и нос руками, поинтересовалась, глядя на Толяныча, успевшего потерять сознание:

– А яд этой твари не…

– Ничего уже не сделает, – ответил ей Строгов, – он скорее как транквилизатор действует и обезболивающее, чем как полноценный яд. Все хорошо будет, не переживай.

– Так, грузим Толяныча на гравицикл и валим отсюда, – сказал я, – не думаю, что эти твари нам дадут поспать. Да и, честно говоря, особого желания спать уже нет.

Все согласились с моим предложением и принялись собираться.

Мы едва успели сложить свои пожитки и погрузить Толяныча на гравицикл, как из леса послышались странные щелчки и треск.

– Это что еще такое? – спросил Литвин, сдернув оружие с плеча и подготовив его к бою.

– Похоже, это то, что и заставило шептунов приползти в этот лес, – тихо ответил Строгов, – и если это то, что я думаю, заткнитесь, и чтобы ни одного звука не издали!

– А как понять, что это именно то, о чем ты подумал? – поинтересовался Литвин, – и что значит ? никаких звуков? А стрелять как?

– Если без глаз чудище появится – это оно самое. Оно на звук идет. Поэтому тихо!

Треск и щелчки уже доносились до нас с разных сторон. Такое впечатление, что пока еще невидимые монстры окружили нас. Я вертел головой, пытаясь найти цель, увидеть ее. Однако твари не появлялись.

И снова треск, очень напоминающий звук, когда дятел стучит в дерево, раздался справа.

Я тут же развернулся туда и сразу увидел нечто. Пока еще неясная тень шла за кустами, мелькая за тонкими стволами деревьев. Однако она перла прямо на нас, нисколько не стесняясь и никого не боясь.

Вновь раздались щелчки. Это тварь так зовет своих? Может быть, дышит? Зачем этот звук? Она же себя демаскирует. Ладно еще шептуны – их шелест скорее убаюкивает, а не заставляет наоборот собраться, быть готовым к драке.

Наконец тварь появилась из-за кустов и Строгов самым наглым образом направил фонарик прямо ей в морду. Я замер, боясь, что тварь либо резко бросится на нас, либо наоборот, убежит. Однако она вообще никак не отреагировала, словно бы свет ей не мешал, словно бы его и не было.