Покой они не обретут,
К сожалению, и после смерти.
Их вечный спутник – в себе сомненье;
А сомненье скроется за маской злой.
Никто и не подумает к ним подойти.
Молчание их мимо них и прокатится.
Молчат, наверное, от глупости.
Да и вопрос этот никогда не подымается.
Тут на земле, и простаку, всё ясно.
Лекарство известно только им самим.
Но в комнате совсем не ясной
Им и не ясно, черт побери.
Я
Моя милая добрая грусть,
Оставь меня хоть на день в покое.
Ты своей неуместной навязчивостью,
Делаешь в мире человека изгоем.
Этот человек – это я.
Ты затянула меня в бездну,
Где я тысячу лет летя
Погиб в мире людском, и вряд ли воскресну.
Рок
В твоих глазах тонуть не собираюсь.
И я тебя не стану больше изнурять.
Я каждый раз слезы твоей пугаюсь,
Забыв, что не боюсь тебя я потерять.
Что скажешь ты, когда проснёшься утром,
А рядом не окажется меня?
Неужто просто голосом премудрым,
Озвучишь: «Я этому не удивлена»
Ты знай, бледен тон твоего лица,
Лишь только от души твоей холодной,
И вот опять покатится слеза,
Но я не верю в это. Всё. Довольно.
Устало сердце мое биться.
В твоём присутствие, вблизи меня,
Хотел бы я его лишиться,
Но обещал хранить, мать хороня.
Пойми же ты – в стихотворенье,
есть место лишь для одного:
Либо я твой, либо ты моя,
Увы, другого варианта не дано.
Расставание
Ты смотришь, но не видишь.
Я вижу, но молчу.
В голове бардак,
А дома тихо.
Только эхом я пробормочу:
«Твое последнее желание?
Скажи, что думаешь?