Монстр в твоём шкафу

– Я знала, что ты мне соврёшь! – девчонка впилась зубами ему в ногу и одним махом её отгрызла.

– Помогай! Убери её! – орал мне горбун. С каждым укусом людоедка отбрасывала в стороны куски плоти.

А я не двигался с места. Ко мне вернулась свободная воля!

Горбун дотянулся до лопаты, и тяжёлым ударом пришиб девчонку. Стоя на коленях, он потратил последние силы, чтобы разрубить её лезвием. Круглая голова людоедки откатилась к забору.

– Гадина, – простонал горбун, его растрепали до костей, мясо висело обрывками. – Неси меня в дом!

Его слова никак не подействовали, и я ударил его ногой в лицо. Горбун упал в разрытую могилу. Он не мог вылезти сам и выкрикивал мне в след грязные ругательства. А я, не чуя под собой земли, бежал к трассе, где на обочине всё ещё стояла моя машина с открытой дверью.

Трещины

Мне казалось, что судьба решила надо мной поиздеваться. Едва мне удавалось приспособиться к последствиям одной беды, на меня сваливалась новая.

Моя жизнь разбита. У меня даже машины не осталось, я её продал, чтобы погасить часть долгов. И приходилось ездить на метро, как в студенческие годы. Мой дом теперь был на самой последней станции. В пути я утешал себя тем, что это временно. Многие падают на дно и начинают всё с начала, да и вообще миллионы людей живут в таких же условиях.

Но когда мой вагон опустел и два соседних тоже, стало казаться, что меня одного занесло к чёрту на рога. Стараясь спасти вечер, я купил торт – самый дорогой, что был в магазине. И ещё взял хорошего вина.

Хотел устроить жене маленький сюрприз. Просто так, без повода. А её не оказалось дома. В комнате и на кухне горел свет, но Кати не было в квартире.

Её белый пуховик, который она часто носила, висел на вешалке, а любимые сапоги стояли у порога. Она могла уйти в чём-то другом, ведь у неё было полно одежды и обуви. Но её сумка стояла на журнальном столике. Мне показалось странным, что, Катя её не взяла. К тому же в ней лежали её ключи от квартиры.

Я попытался вспомнить: открыл ли я дверь своим ключом или она была не заперта? И, вроде бы, у меня осталось в памяти, как в одной руке я держал торт и вино, а другой крутил замок. И мне было неудобно, я боялся что-то уронить…

Но это, скорее всего, было ненастоящее воспоминание, ведь иначе пришлось бы поверить, что жена пропала из закрытой квартиры, а это невозможно.

Вероятно, ушла к кому-то из соседей… Её мягких домашних тапочек нигде не было. Я ей позвонил. Шли гудки, но она не брала трубку. Время близилось к одиннадцати вечера. Я начал писать её друзьям и подругам – никто из них не знал, где она. Все разволновались, спрашивали: «У вас что-то случилось?», «Ты её не обижал?».

Наоборот, я в последний месяц и лишнего слова не говорил, чтобы случайно её не расстроить. Пытался радовать, по мере возможностей: маленькими подарками, хорошим ужином. Только бы немного поднять ей настроение… ну и да – я боялся её потерять.

Слишком резко всё поменялось. Мы жили в новом микрорайоне, а теперь переехали в облезлый блочный дом на самом краю города.

Катя могла только делать вид, что её это не волнует, но не выдержала. Я и сам каждое утро просыпался, видел чёрно-белую тоску за окном и думал: «Что я тут делаю? Как меня сюда занесло?».

Ещё и жена сбежала. Судьба решила меня добить.

Я открыл вино и стал пить в одиночку. Один бокал, второй… Меня быстро развезло. Бутылка закончилась, веселее не стало, но захотелось догнаться.

Я спустился в магазин, взял ещё вина подешевле и сыра на закуску. Так сидел и пил, звонил Кате, а она не брала трубку. Во хмелю мной владели злые мысли. Больше совсем не верилось, что с женой могло случиться плохое. Она бы никуда не пошла пешком. Наверняка, вызвала такси, укатила неизвестно куда и не отвечает на звонки, чтобы не слушать уговоры вернуться.

В бутылке оставалось ещё немного вина, однако меня уже мутило от его вкуса. Я висел над столом, на стене тикали часы. Вот и поздняя ночь.

В следующий раз, когда ко мне вернулась сознание, я лежал под одеялом. Пьяное тело само переместилось в постель.

Рядом Катя! Нет… Всего лишь подушка.

Я был один и меня тошнило. Слюна во рту была кислая, как вино, солёная, как сыр и сладкая, как торт. Мне бы успеть до унитаза.

Только я сел и затрещали стены! Треснули и обои, шорохом посыпалась пыль.

Ко мне вернулся трезвый рассудок, и тошнота скатилась обратно по горлу. Я включил свет. Стену рядом с кроватью от потолка до пола прочертила трещина. Ещё одна… Таких было много по всей квартире. И на кухне, и в прихожей трещины молниями разрезали стены. Этот дом трещал по швам!

Может быть, Катя сбежала, потому что не хотела оказаться под завалами. Теперь я не злился, а бичевал себя:

«Да как я вообще посмел привести любимую женщину в такое место? Она правильно сделала, что бросила меня».

Я сходил в туалет, потом вымыл руки и лицо, попил воды, наклонившись к крану, и пошёл обратно в кровать. И вдруг ощутил холодную руку на голом плече.

Я находил себя вполне трезвым, но кто мог тронуть меня в пустой квартире? Чувства не обманули, в черноте висела чья-то рука. Она торчала прямо из стены.

Одна из трещин широко раздвинулась. В ней застрял человек. Катя?.. Нет! Это была не её рука, а мужская, мускулистая, с короткими пальцами.

Под ногами зашевелился пол, снова рвались обои и позади слышались звуки, будто ползут камни.

Я обернулся – коридор стал длиннее. Трещины в стенах раздвинулись и оттуда потянулось множество человеческих рук. Они замахивались, как для удара и царапали воздух.

Они бы схватили меня, но я стоял у порога – в единственном месте, где можно было увернуться от десятков рук. И я шагнул в комнату. Казалось, она увеличилась в размерах. Все трещины разверзлись и из каждой торчали руки. Тянулись, сжимали и разжимали напряжённые пальцы.

Помню, что я улыбался, потому что был уверен, что всё это абсурд. Галлюцинации из-за отравления дешёвым вином. Но мне было страшно от того, какими могут быть последствия интоксикации. Это могло кончится гибелью. У меня крутило живот и хватило сил лишь на то, чтобы двинуть кровать в центр комнаты. Туда, где меня не достанут все эти руки.

Я упал в кровать и закрыл глаза, с одной только мыслью: «Если отравление окажется смертельным, пусть это произойдёт во сне».

Но для меня настало новое утро, и я чувствовал себя вполне нормально. Разве что слегка болела голова и мучила жажда.

Сперва я удивился, что кровать стоит в центре комнаты, но через секунду вспомнил, как ночью спасался от воображаемых рук. Стены были в порядке, за исключением того, что все потресканные.

Мне было стыдно перед самим собой оттого, что вчера я напился до бреда и драматизировал так, что готовился умирать. В телефоне было несколько уведомлений о пропущенных звонках, но ни одного от Кати.

Я встал и сразу наступил в липкую лужу. Она была ярко-красная и мне показалось, что это разлитое вино. Однако это оказалось что-то другое, похожее на кровь. Она даже пахла кровью.

На мне не единой царапины. Откуда столько крови? Она растеклась полукругом от стены. Источником оказалась трещина… Алая жидкость по капельке вытекала из кривой борозды, как из глубокого пореза.

Какая-то бессмыслица…

Потом я вспомнил, что читал о похожем случае. У одной женщины в квартире по стенам стекала красная жидкость. Сочилась из розеток и электрощитка. Позже оказалось, что у соседей сверху протёк теплоноситель для тёплых полов.

Я принёс ведро, тряпку и начал тереть. Всё-таки жидкость не была похожа на химическую… Явно кровь! Она густела и сворачивалась, въедалась в ламинат. Мне с трудом удалось всё отчистить.

Как только с уборкой было покончено, в дверь позвонили.

– Катя! – вскрикнул я.

Был уверен, что это она вернулась. Кто ещё мог прийти сюда?

Но за дверью стоял Вадим – друг нашей семьи. И он был чем-то обеспокоен.

– Никита, что у вас случилось? – вскрикнул он и без приглашения втиснулся в дверь.