Расцвет Рагнарёка

Те же вскочили сразу, даже лысый протиснулся с уголка, снимая с пояса топорик. Подошёл и возмущённый священник, причитая, как надоели ему уже гости без манер, приезжающие в столицу и устраивающие потасовки. Кричал, что надо запретить въезд всем оркам и эльфам хотя бы в Селестию.

– Милок… – изобразив старческий голос, проковылял к полуорку Мельхиор, выдававший себя за старуху. – У меня кошечка одна забралась на макушку дерева со скворечником, а спуститься не может. А ты во-он какой высокий!

– Ага, иди, достань воробушка, – прохохотал лысый.

– Так вон она, у вас на плече, бабуль, – посмеялся длинноволосый сипловатым голоском. – Моя старая мама вечно очки на лоб подымет, а потом ищет везде. А они-то под носом! Ну, в смысле, над носом, точнее.

– У неё этих кошек штук сорок, небось, – проговорил усач, закончивший подбирать с пола карты.

– Идём-идём, – потянул Мельхиор полуорка, поставившего стражника на место.

Тот так и рвался сказать что-то грубое, резкое и обидное. Поправил свой воротник, раскраснелся от гнева и от унижения. Но понимал, что один удар кулаком такого крепыша ему может и череп пробить. Пока лезть не стал, но было видно, что лишь искал повод как-то спровоцировать полуорка напасть первым, пользуясь потом полномочиями стражи, да в голову с перепугу как-то ничего не пришло.

– Ну, шагай уже, – сверкнул Мельхиор глазами, давая полуорку понять, что он чародей.

– Кая! Анника! Идёмте, – махнул им зеленокожий крепыш, повесив не пригодившуюся секиру в особый каркас держателя за спиной.

– Так, где-то были у меня деньги… – запричитала светленькая. – Так, это шишки, жуки, листва, чай, пучок сушёной сирени… Вот, вот медяки! Нашла же! – потрясла она мешком. – Вам за лимоны, картофель, ягнятину и пиво.

– Возьмите с собой, юная леди, – швырнул ей в руки ещё один лимон весьма потрясённый её вкусами трактирщик. – За счёт заведения.

– О, спасибо! – низко поклонилась девчонка и помчалась догонять своих.

– Ты ж смотри, они в немалую цену осенью из Таскарии, а он раздаривает, – цокнул языком кудрявый стражник. – Можно ему приписать содействие недоброжелательным личностям?

– Сдавай давай карты, – вручил ему колоду усач. – Хватит ерундой страдать. Скоро капитан хватится, пару кружков – и на посты.

– Так мы ему и скажем, полуорка задерживали… Эх, ушёл, сволочь, – с досады, глядя тому в спину у дверей, взмахнул кудрявый рукой, да ударился костяшками пальцев о край стола. – Уй-ауч!

Старуха с кошкой выходила первой, таща за собой полуорка. Постукивая палочкой по дощатому полу, следом шла Анника, а меж рядов выставленных в трактире столиков к ним помчалась и спутница в простецкой накидке. Никакого походного рюкзака, правда, у неё за спиной не оказалось.

– Чего надо-то? – тихо спросил полуорк у «старушки» снаружи на выходе. – Не кошаков же ведёшь с дерева собирать.

– Что? У кого-то кошечка на дерево забралась? Бедненькая! – сжала руки в замочек в районе шеи расстроенная танцовщица, воскликнув тоненьким, картавым и почти детским голоском.

– Да нет, это старуха эта решила спасти парочку недоумков от моей секиры, – накинул полуорк ей шубку на плечи.

– Тебя, бугая полоумного, от верной смерти на гильотине, – хмыкнул Мельхиор своим громовым грубым голосом.

– Чё сказал?! – возмутился тот сразу от таких эпитетов.

– Ой, а это кто? – не поняла, услышав мужской тембр, танцовщица.

– Всё та же старуха… или старух… – опешил и полуорк.

– «Старик» правильно говорить, – картавила Анника.

– Вот скажи-ка мне по секрету, кому поклоняются орки? – поинтересовался у них Мельхиор.

– Огуну и разным духам огня, – ответил зеленокожий крепыш.

– А полурослики? Вы ведь из Дунейра? – уточнил он, глядя на танцовщицу, но та его, разумеется, не видела.

– Ваагну, Мехру, Анаит, вишапам… – ответила слепая девушка. – Аждахаку.

– А ты, серый волчонок? – развернулся он к гостье в капюшоне из серого меха.

– Цернунносу, Хольде, Маре-Моревне… – нехотя ответила та. – Сильванам… Волки – дети леса и я – дитя леса.

– Маре, даже так, – удивился и явно усмехнулся некромант. – Интересная девчонка-волчонка. Думаю, мы поладим. Такие, как мы, здесь должны держаться вместе, – шагал он вперёд вместе с остальной компанией на окраину города.

– Так чего нужно-то? Секира понадобилась? – интересовался полуорк.

– Я Анника, – представилась танцовщица.

– Кая, – кратко проговорила девушка в капюшоне, разглядывая всё вокруг с таким любопытством, словно впервые оказалась в большом городе.

– Лургар Божья Кара, – назвал себя, наконец, и зеленокожий крепыш.

– Вот так прозвище! – воскликнул Мельхиор.

– Всё ломал, к чему ни прикасался, – пояснил тот. – Кирпичи, брёвна, бутылки всё те же, работая у стеклодува. Полуорк в Урде – само по себе уже наказание семьи. Если отец и мать – орки, значит, жена изменила, да ещё с человеком. Изгой с рождения, можно сказать.

– Ну, я, знаешь ли, тоже своего рода изгой, – выходя за городские ворота, произнёс чернокнижник, убрав морок старухи и представ в тёмном камзоле с наплечниками из волчьих черепов, на одном из которых продолжала налёживать чёрная кошка. – Мельхиор Шорье, монсеньор, чернокнижник, глава Гончих Псов Симаргла.

– Опять некромант? Везёт нам с тобой на них, – положил Лургар легонько Аннике руку на плечо.

– Вот уж действительно… – кивнула картавая слепая танцовщица. – Ну, здрасьте, забор покрасьте. Чего нам от вас нужно-то?

– Вам от нас, – поправил шёпотом её полуорк.

– Я так и сказала! – недовольно воскликнула девушка-полурослик.

– О Гончих Псах Симаргла что-нибудь слышали? – поинтересовался Мельхиор.

– Ой, я слышала, – отозвалась Кая. – Они тоже чтят Мару. Не только Симаргла.

– Я же говорил, мы поладим. Так кто вы? – поинтересовался некромант у неё. – Он вон – полуорк, она – полурослик, – кивал он головой в широкой кардинальской шляпе на Лургара и Аннику. – А вы, видимо, полу-… кто? – уточнял чернокнижник у Каи.

– Никто, – хмыкнула та, смутившись и отвернувшись.

– Имперцы недавно сожгли её дом, а мы подобрали с собой. Я танцую, Лургар охраняет, а она… – начала было Анника.

– Стало быть, и в нелюбви к имперцам сойдёмся. Вот у меня чуйка на хороших ребят, – с самодовольной улыбкой повернулся Мельхиор к Баст у себя на плече и сверкнул полуприкрытыми в надменном взоре глазами.

– Лимоны трескает. Жить без кислого не может. Муравьёв жрёт, заячью капустку, щи… – восклицал полуорк, сетуя на спутницу в капюшоне.

– Да пусть кушает, нам не жалко, – взаимно оборвала его танцовщица.