Последний шанс

Последний шанс
Владa Андреева

Лето 2029 года. После нового неизвестного вируса на Земле почти не осталось людей. Среди немногих выживших – Сергей, похоронивший свою семью, и совсем никому ненужная девяностолетняя старуха Ангелина. Сергей считает, жизнь старухи на фоне смерти детей – это самая большая несправедливость на свете. Но оказывается, что в мире нет ничего случайного и жизни главных героев тесно связаны между собой.

Владa Андреева

Последний шанс

Никто сразу и не понял, что это было начало конца. Начало конца нашей цивилизации. Начало конца всему живому на планете Земля. Наша многострадальная планета в очередной раз решила избавиться от всех живых существ ее населяющих и немного отдохнуть, взяв тайм-аут на пару-тройку миллионов лет. На этот раз она не стала изводить себя долгим и мучительным восстановлением после техногенных катастроф и ядерных взрывов и внесла немного креатива в процесс уничтожения, решив извести всех при помощи самого обычного вируса.

По иронии судьбы люди назвали его «ЦаВИР -19», что означает «царский вирус». «Царский» потому, что при сильном увеличении на нем были видны наросты, напоминающие царскую корону. Казалось бы – простое совпадение, но у вируса на этот счет были свои планы: он пришел на нашу землю, что бы показать, кто здесь царь и хозяин, и кто устанавливает правила игры.

С течением времени люди, конечно же, поняли, как беспечны и глупы они были, когда «ЦаВИР» появился. Сколько пустых разговоров было на тему, нужно или не нужно носить маску и перчатки, вводить или не вводить дистанционное обучение, устраивать футбольные матчи или отменять их, можно ли ходить в бани и фитнесцентры, и когда все это закончиться. Пока средства массовой информации и интернет пестрили сводками о борьбе с вирусом, медики делились своими прогнозами, политики и руководители писали никому ненужные регламенты, а ученые даже разработали бесполезную вакцину «Анти – «ЦаВИР-20», вирус делал свое дело: он креп и мутировал и уносил все большее количество жизней.

Как это и должно было быть, после многомесячной шумихи наступило время затишья и растерянности. Стало ясно, что для вируса нет границ: он проник во все страны и на все континенты. Никакие запреты на въезд и выезд не действовали. Вирус оказался настолько летуч и неприхотлив к погодным условиям, что через три года его нашли даже в Антарктиде и на Северном Полюсе. Все попытки скрыться от «ЦаВИРа», построив себе хижину в лесах Якутии, где не ступала нога человека, также провалились.

Сначала думали, что повезло тем, кто переболел этой заразой и остался жив, что у них выработались антитела и сформировался иммунитет. Как это было наивно. «Цавир» пришел, чтобы победить. Он постоянно менялся и, переболев им раз, люди заражались снова. Причем в организме переболевших он оставлял следы, на которые повторная инфекция садилась еще быстрей и развивалась еще стремительней. Так что конец был один: мучительная смерть от двусторонней пневмонии. Мир медленно и мучительно умирал…

Сентябрь 2029 выдался на редкость жарким для центральной России. Днем столбик термометра постоянно зашкаливал за отметку в +25 градусов. Люди, изнуренные знойным и засушливым летом, измученные постоянным ношением респираторов и противочумных костюмов, днем даже не выходили на улицу. Да, честно сказать, и делать-то там было нечего. Город напоминал Чернобыль после 20-летнего закрытия или картинку из фильмов-катастроф начала 21 века. Все здания, предприятия и учреждения были пусты, общественный транспорт не работал, магазины тоже. Люди уже давно вынуждены были заботиться о своем пропитании сами.

После очередной крупной волны эпидемии «ЦаВИРа» в конце 2028 мир перешел в новую фазу своего существования, если быть более точным, то в последнюю фазу своей предсмертной агонии. Жителей на нашей планете осталось так мало, и они были настолько измучены всем происходящим, что их уже почти ничего не волновало в этой жизни. Правительства всех стран давно уже сложили свои полномочия и признали свою несостоятельность в этой неравной схватке. Перепробовав все возможные способы борьбы за выживание, мир потихоньку угасал.

Перед лицом неминуемой смерти оказались все равны: богатые и сильные мира сего умирали также тяжело и мучительно, как и простые смертные. Как это не странно звучит, но болезнь их забирала даже быстрее и «охотнее», чем нищих и бездомных. Секрет был прост: иммунитет никому не нужных бродяг был «более натренированным», а изнеженные отборной едой и накрахмаленными простынями служители закона быстро оказались вне игры в этой борьбе за выживание.

Итак, сентябрь 2029 выдался на редкость жарким для центральной России.

Сергей с трудом открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на запыленной картине, висевшей на стене у окна. Он делал это каждое утро. Глупая картина: цветы в вазе на столе. Кому нужны цветы? Особенно сейчас. Но он упорно не выбрасывал эту «реликвию». Картина напоминала ему о чем-то давно забытом и никому уже не нужном: дом, тепло и уют, запах весны и безмятежности. Каждое утро он гадал, что за цветы на этой долбаной картине? Пионы? Розы? Или как там еще?..... Он с трудом пытался вспомнить еще какие-нибудь названия, но безуспешно. Кроме ромашек и васильков ничего в голову не приходило. Сергей никогда не был фанатом этих чертовых цветов. Но он точно знал, что должен вспомнить, как они называются. И как только он это сделает, то что-то в его жизни непременно изменится. И знал он это совершенно точно.

«Значит опять не сегодня», – сказал он сам себе и попытался отвести взгляд от картины. «Далась она мне! Я даже не знаю, кто ее нарисовал, и зачем она тут». Сергей повернулся на бок, тяжело вздохнул и попытался встать. Однокомнатная квартира, в которой он обитал последний год, была пыльной и грязной, но зато в ней было все, о чем можно только мечтать в подобной ситуации. Она находилась в кирпичном двухэтажном доме на краю города, единственное окно выходило в парк. Все это было очень удобно: летом в жару – прохладно, зимой можно легко протопиться деревьями из парка. Кроме того парк оставался неплохим местом для того, чтобы найти себе что-нибудь для пропитания. Кошек, собак и других крупных животных в городе давно уже не осталось. Крысы и мыши были просто счастливой случайностью. Основным источником съестного стали насекомые и коренья. Как говорится, не до жиру….

Как только Сергей вспомнил про еду, желудок нестерпимо сжался и заурчал. Сергей ничего не ел уже пару дней. Вставать и идти в парк не хотелось. Это было опасно: ты всегда мог стать жертвой такого же голодного получеловека, которым был сам. Современный закон был суров: «Хочешь жить – найди еду или отбери ее, если нужно – убей, а иначе убьют тебя». Все просто. Никаких роз и пионов, мать их.

Розы и пионы остались в прошлой жизни. Когда-то очень давно у Сергея была жизнь. У него был дом, жена и двое детей: мальчик и девочка – Петька и Анечка; была мама и даже собака Жулька – смешная такая собачонка с глазками-пуговками и хвостиком-обрубком. Первой ушла мама. Было больно, но не так страшно, что ли. Затем ушли жена и Анечка. Потом они с Петькой еще два года жили одни, пока Петька не заболел…. Когда он умирал, то все время кричал, что задыхается. Ему не хватало воздуха…. Потом «умер» и сам Сергей, точнее, он так себя ощущал. Он ходил, двигался, дышал, ел, но уже не жил, он умер со своей семьей. Он просто никак не решался свести счеты с этой никчемной жизнью. Нет, он не боялся, просто когда-то давно ему мама говорила, что самый большой грех в жизни – это наложить на себя руки. Не ты решал, чтобы прийти в этот мир и не тебе решать, когда и как уходить. Ты должен принять чей-то «высший» план и до конца вынести то, что необходимо.

Что необходимо? Кому необходимо? Зачем необходимо? Сергей часто размышлял над этим, тем более, что времени было предостаточно. Кажется, в каком-то давно забытом фильме кто-то говорил: «Поживем – увидим». Ну, что ж – поживем.

За стеной у Сергея жила сарая бабка, ей, наверное, было лет 90, а она все не умирала, жила себе и жила. В доме умерли все: дети, женщины, молодые парни и девушки, остались только двое: Сергей и эта старая карга, которая с трудом добиралась до туалета. Все остальное время она валялась на своей вонючей кровати и смотрела в потолок. Она сильно бесила Сергея. Он видел в этом наивысшую несправедливость: почему дети умирают, а эта старушенция живет? Зачем? Иногда он заходил к ней, чтобы выплеснуть на нее все дерьмо, которое накапливалось у него в душе, ну и, конечно, поделиться крохами еды, которую удавалось достать.

Последний раз он был у нее позавчера, приносил поесть (блуждая по парку, он нашел кустики брусники). Сергей вспомнил их разговор и невольно сморщился. Разговора-то, впрочем, и не было. Говорил только он, Сергей, старуха упорно молчала. Последний раз она соизволила сказать ему пару слов полгода назад, и как отрезало. Сергей знал, что старуху звали Ангелиной (тоже мне ангелочек!!!), она сама рассказала ему об этом, как только он появился в их доме, но он упорно называл ее старухой или старой каргой. «Нужно навестить ее», – подумал Сергей,– «может, наконец-то, кони двинула».

Он медленно встал и окинул взглядом свое весьма скромное жилище: стол, стул и кровать – вот, в общем- то, и вся мебель. На стуле висело потертое покрывало. Сергей, скривившись, аккуратно расстелил его на постели. Он каждое утро заправлял свою кровать и ненавидел себя за это. Что за условности в наше-то время? Он чувствовал в этом определенное пижонство, но не мог ничего сделать. Когда-то давно мама, проходя мимо его комнаты и бросив мимолетный взгляд на неубранную кровать, сказала: «Что за бардак? Немедленно убери кровать! Запомни: бардак разрушает человека. Бардак в комнате означает бардак в мыслях, в душе и поступках» С тех пор Сергей всегда убирал свою кровать. И это помогало ему привести мысли в порядок.

После недолгой уборки Сергей вышел в коридор и открыл соседнюю дверь. Запах старости и болезни неприятно защекотал в носу. «Старуха, ты жива?». Ответа не последовало. «Молчишь? Я ведь сейчас уйду, и будешь ты тут с голоду подыхать!» Опять тишина. «Ну, и молчи, старая дура»,– Сергей начинал раздражаться, – «Лежи и пропердывай свою и без того вонючую постель, все равно больше заняться нечем! Молчит она, ну и хер с тобой, молчи!» Он выскочил в коридор и захлопнул дверь, даже не посмотрев, жива ли старуха. Какая разница?

На улице было душно. Обшарпанные дома уставились на Сергея своими пустыми окнами. Вокруг не было ни души. Старуха не шла из головы: ну, надо же так взбесить! Корчит из себя черт знает кого. Вот посидит голодная – не будет ломаться. А может она уже того? Сергею стало не по себе, но он тут же прогнал эти дурацкие мысли. Что ему до нее. Пусть сдохнет, может быть он станет той дланью судьбы, которая и вершит правосудие. Вон сколько людей умерло, а эта все живет. Пора и вправду подумать о еде, а то и он до конца дня не дотянет.

Сергей постоял минут 5 у подъезда, раздумывая, вернуться домой за костюмом и респиратором или нет. Решил не возвращаться: сил почти не осталось. В костюме шансов раздобыть еду было гораздо меньше. Какая разница от чего умереть, от голода или от пневмонии? Сергей махнул рукой и зашагал по направлению к парку.

Парк даже отдаленно не напоминал тот, который Сергей помнил из прошлой жизни. Никакого буйства зелени не было и в помине. Редкие полуголые стволы с объеденной корой торчали из жухлой травы. Какая насыщенная жизнь была раньше в парке: жучки, шмели, бабочки, кузнечики, кого там только не было! Как они любили гулять там с детьми! Сейчас парк поражал зловещей тишиной и пустотой. Все живое (даже если оно еще и осталось) спряталось и замерло. Где найти поесть? С каждым днем это становилось сделать все труднее и труднее. Сергей медленно побрел вдоль засохшей канавы. Он пристально разглядывал траву у себя под ногами. Время шло, ничего съедобного ему пока не попадалось. Незаметно для себя он погрузился в воспоминания.

Сергей вспомнил маму, как в прошлой жизни они гуляли по тому, старому парку и мама рассказала ему легенду про злого дракона. Дракон захотел украсть солнце, чтобы на Земле исчез свет, и люди бы утратили этот свет навсегда и не могли жить после смерти в загробном царстве, а только бы попадали в вечную темноту и забытье. Дракон поднялся высоко-высоко, схватил солнце и…. Но что же было потом? Сергей забыл эту легенду, он не помнил, что было потом. Ему стало жарко, он вдруг понял, что очень важно вспомнить, чем все закончилось, потому что, если он вспомнит, то все изменится. Что изменится? Почему изменится? Как изменится? Сергей этого не знал, но твердо понимал, что изменится непременно.

Он так увлекся своими воспоминаниями, что не заметил, как кто-то подкрался к нему сзади и что есть мочи ударил по голове. Суровый закон жизни: «Хочешь жить – найди еду или отбери ее, если нужно – убей, а иначе убьют тебя».

От нестерпимой боли помутнело в глазах, и он рухнул на колени. В туже самую минуту чьи-то сильные пальцы сжали горло. Сергей попытался освободиться. Он схватил нападавшего за руки и, повернувшись на бок, со всей силы дернул. Нападавший отлетел в сторону, но даже и не собирался сдаваться. По блеску его пустых глаз и кровожадной усмешке Сергей понял, что перед ним один из тех маргиналов, которые в поисках еды не брезговали ничем, в том числе и себе подобными. За последние годы еды становилось все меньше и меньше, а этих уродов все больше и больше. Их добычей мог стать каждый независимо от пола и возраста. Поговаривали, что они не брезговали и умершими.

Маргинальный ублюдок схватил валявшуюся около него окровавленную дубину. Сергей понял, что именно ей он и приложился ему по затылку. С нечеловеческим воплем: «А-а-а, сука» маргинал бросился на Сергея. Шансов на спасение практически не было. Сергей попытался кинуться нападавшему под ноги, но тот нанес очередной удар по голове. Сознание на какое-то время покинуло Сергея. Очнулся он от того, что маргинал что есть мочи бил его головой о землю. Руки машинально стали шарить вокруг. Как назло кроме сухой листвы рядом с ним ничего не было. Но вдруг пальцы нащупали что-то очень увесистое и твердое. «Камень!», – пронеслось в голове. Сергей вложил в удар остатки всех своих сил и что есть мочи ударил нападавшего. Удар пришелся прямо в висок. Недоумение и злоба промелькнули в мутных глазах. Струйка крови потекла по искривленному лицу.

Сергей сбросил с себя обмякшее тело. Он тяжело поднялся и плюнул на нападавшего. На душе было пусто. Ему уже приходилось убивать людей. Конечно не в той, прежней жизни, а в этой, после смерти. Таков был новый закон: или ты или тебя. Но Сергей никогда не делал этого ради еды или выгоды. Один раз он защищал ребенка от такого же маргинала, а второй когда на него напали и пытались отобрать еду.

Сергей постоял еще несколько секунд, голова напоминала огромный котел, на затылке что-то пульсировало и дико ныло. Он осторожно провел там рукой: пальцы нащупали что-то теплое и липкое. «Вот тварь!», – выругался он и еще раз с ненавистью взглянул на нападавшего. Вдруг что-то привлекло его внимание. Радом с маргиналом валялось зеленое яблоко-дичок. Видно, во время борьбы оно выпало у него из кармана. Сергей наклонился и подобрал яблоко, а затем медленно поплелся к дому.

Каждый шаг давался ему с огромным трудом. Но он почему-то совсем не думал о своей разбитой голове, о крови, которая стекала по его одежде. Он крепко сжимал в руке яблоко и думал о старухе. Почему он сегодня даже не посмотрел: жива она или нет? Почему не подошел, не спросил: не нужна ли ей помощь? Он гнал от себя плохие мысли и старался идти быстрее.

Когда он подошел к дому, еже темнело. На улице по-прежнему было пусто. Сергей вошел в подъезд и открыл старухину дверь.

«Старуха-а-а», – боязливо позвал Сергей,– «Старуха-а-а, ты жива?» Ответа не последовало.

Сергей тихо вошел в комнату. Ангелина лежала на боку, лицом к стене. «Старуха, ты спишь?», – он повторил свой вопрос уже достаточно громко. Снова безрезультатно. Внутри у Сергея все похолодело. Неужели умерла? Нет, она просто не имеет права уйти вот так вот, не поговорив с ним, уйти просто так, когда ей хочется.

Сергей медленно подошел к кровати и дотронулся до плеча бабки. Она лежала не шелохнувшись. Из груди Сергея вырвался вопль отчаяния: «А-а-а-!». В этот самый момент Ангелина медленно повернулась на спину и открыла глаза.

«Ты жива, старуха! Слава Богу! А то ведь я подумал, что ты того…»

«Что с тобой?», – спросила Ангелина чуть слышно. «Это они?»

Сергей только сейчас обратил внимание на кровь, которая капала у него с лица, которой были перемазаны его руки и он сам.

«Ерунда, главное, ты жива, старуха. На, это тебе», – Сергей протянул ей красное от крови яблоко. «Ешь, ты совсем слабая».

Ангелина взяла яблоко и положила его на край кровати.

Они молча смотрели друг на друга.

«Ты знаешь, старуха, хоть это и самая большая несправедливость на белом свете, но я очень рад, что ты жива». Они помолчали еще немного.

«Скажи мне, ты знаешь, почему ты не умираешь?»

«Да», – ответила Ангелина.

Сергей был крайне удивлен, он задал этот вопрос просто так, ничего не ожидая услышать в ответ.

«Интересно, и почему же?», ухмыльнулся он.

«Я живу для тебя»

«Сбрендила что ли?», – пронеслось в голове у Сергея. В слух же он переспросил «Что-что, не расслышал».

«Я живу для тебя. Я твой последний шанс».