Последний день осени

– Хмпф!

– Очень зрелое поведение.

Женя и сама следила за временем. Со стороны она казалась невозмутимой – потому что кто-то должен был сохранять хладнокровие. Но сердце в груди колотилось все быстрее, воздуха как будто не хватало, рыжий свет больно бил по глазам. Женя просто не могла позволить себе такую роскошь, как откровенная паника, потому что тогда и брат перестал бы сдерживаться, да и у нее дрогнули бы руки, портя такой великолепный пока результат. В истерике нет смысла даже выходить на сцену, будет как в прошлом году. Поэтому Женя была насмешливо-уверенной, и брат, не признаваясь в этом, копировал ее поведение.

Когда до выхода оставалось пять минут, Женя отложила кисточку, взяла большое зеркало и поднесла к лицу Кости. Ее брат, все это время показательно скептичный, будто делающий ей одолжение позволением нанести грим, теперь сумел выдать лишь одно:

– Ого!

– Вот именно, – усмехнулась Женя.

Это не было похоже на детский аквагрим, которого так опасался Костя. Работа получилась чуть ли не лучшей на памяти Жени – должно быть, от волнения. Казалось, что светлая кожа подростка шелушится и отваливается, высвобождая сияющую серебром чешую дракона. Женя постаралась заострить и без того тонкие черты лица Кости, превращая его в нечто среднее между человеком и ящером, который уже вышел на охоту.

Грим был выбран не случайно, он идеально подходил к внешности парня. Костя смотрелся старше своих шестнадцати лет, он рано повзрослел. Поэтому теперь он был не мальчиком, который балуется маминой косметикой, а потусторонним существом – рослым, плечистым, с длинными черными волосами и пронзительными голубыми глазами, сиявшими среди нарисованной чешуи.

А главное, он был в маске, той, которую невозможно снять или потерять. Женя видела, что это уже влияет на него – отгоняет то самое стеснение, которое так часто ему мешало и которое он никак не мог подавить. Парень смотрел в зеркало и понимал, что это сейчас не он, а нечто новое. Если и будут смеяться, то не над Костей, бояться нечего. А раз так, зачем же давать им повод для насмешек?

– Это будет твой день, я чувствую, – усмехнулась Женя.

Ответить очередной колкостью Костя не успел – в их далекий угол пробился один из координаторов:

– Рябинин здесь? Константин Рябинин, сколько можно звать? Ох, ни хрена ж себе…

На Костю Рябинина координатор готов был наорать, срывая злость за всех кудахчущих родственниц, которые сегодня высказывали ему свое недовольство. Но от человека-ящера, будто выбравшегося из параллельного мира, он лишь испуганно шарахнулся.

– Вот примерно так Константин Рябинин и выглядит, – с невинным видом заметила Женя, подмигнув брату.

В соседний павильон, где шли съемки, они прошли вместе: Костя – на сцену, Женя – в комнату для болельщиков. По пути туда она встретилась с родителями, уводившими куда-то рыдающую девочку в нарядном платье. Не прошла, значит… Ей наверняка сказали много хорошего. Про то, что она молодец, но нужно еще немного поработать над собой. Или про то, что «вы так хороши, что вас больше нечему учить». Или про то, что это конкурс, иногда просто не везет.

Слова не имели большого значения на самом-то деле. Не для подростков так точно. Важен был только результат: ты проходишь или нет. Победитель или неудачник. Здесь работали с возрастной группой, которая при желании могла стать официальным лицом юношеского максимализма. С учетом этого рыдающие дети были не так уж плохи, скоро они восстанавливались и готовы были снова карабкаться к вершине. Куда внимательней нужно было следить за теми, кто продолжал натужно улыбаться и часто моргать, чтобы скрыть слезы.

Костя был из молчаливых. Год назад ему потребовался месяц, чтобы прийти в себя. Но каждая новая неудача оставляет шрам, и раны заживают дольше. Женя понятия не имела, что будет делать, если и на этот раз все сорвется.

Впрочем, о таком пока рано было думать. Из комнаты болельщиков открывался великолепный вид на сцену, и Женя могла наблюдать, как ее брат выходит в яркий свет софитов. Костя сразу же произвел фурор: члены жюри переглядывались, обсуждая что-то; пожилой композитор одобрительно кивнул, певица, похожая на волосатого попугая, радостно хохотала, снимая конкурсанта на смартфон.

По-настоящему Женю интересовали не они, а Костя. Он как раз радовал: наблюдал за всеобщим оживлением со снисходительностью опытного артиста, улыбался и позировал. В прошлый раз он почти сразу замер, могильно серьезный, напряженный до предела, будто каждую мышцу в его теле свело судорогой. Начало другое – это к лучшему, однако расслабиться Женя себе не позволила. Костя лажал, когда терял голос. Никто из членов жюри просто не успевал узнать ту удивительную правду о нем, которую знала его сестра. Все будет по-другому, только если он запоет, иначе никакое первое впечатление ему не поможет.

Только бы он запел…

Члены жюри наконец налюбовались необычным конкурсантом, затихли, свет погас, остался только единственный яркий луч, четко очерчивавший строгие линии фигуры артиста – будто не шестнадцатилетнего мальчика даже, а молодого мужчины. Или посланника других миров, что куда вероятней. Зазвучали первые аккорды, и Женя невольно задержала дыхание, хотя никакой пользы от этого не было. Но как дышать, если воздух кажется наполненным электричеством, а сердце колотится так громко, что может заглушить любые звуки?

И все равно она услышала. На этот раз Костя, сковавший волнение маской, справился. Он показал, почему его пустили сюда, почему он достоин большего. Первые слова, первые строки, еще вкрадчиво тихие, – и члены жюри пораженно замирают, перестают усмехаться. Они думали, что красивого мальчика добавили в программу только для шоу? Тогда их ждет сюрприз.

Женя никогда не была фанаткой музыки и не могла сказать, что ей достался идеальный слух. Но для того, чтобы понять необычность голоса Кости, идеальный слух был и не нужен. После раннего взросления парню достался редкий тембр, завораживающий, потусторонний, неуловимо похожий на голос Фредди Меркьюри в лучшие его дни. Костя знал об этом сходстве и теперь пользовался сполна. По темному залу мистической дымкой стелились строки песни The Show Must Go On – «Шоу должно продолжаться». Одно из последних посланий Фредди. Негласный гимн его жизни и смерти.

Костя говорил, что выбирает эту песню ради шок-эффекта. Тут он, конечно, преуспел: члены жюри смотрели на него так, будто пространство разорвалось и из-за завесы смерти к ним шагнул тот самый – снова живой, снова молодой, снова побеждающий всех… Женя догадывалась, что есть и еще одна причина, менее очевидная. Брат прекрасно знал, что это ее любимая песня. Он хотел сделать приятное, не акцентируя на этом внимание. Вполне в духе Кости, который почему-то стеснялся быть добрым открыто.

Он был собой, забывшим про то, кто на него смотрит, про свои цели и амбиции. Даже Женя, знавшая, на что он способен, вынуждена была взглянуть на него по-новому – и как будто не только она… Она оставалась в комнате болельщиков в одиночестве, такой яркий контраст по сравнению с бодрыми толпами, сопровождавшими других конкурсантов. И все равно Женю не покидало ощущение, что кое-кто сейчас рядом с ней – незримый, стоящий за ее плечом. Главная фанатка Кости, поверившая в него тогда, когда не верил еще никто.

Смотри, мам, он справляется… Ты была права, он справится… Зря я тебе не верила. Наш мелкий совсем взрослым стал, мама, посмотри же…

Время шло, музыка распахивалась за спиной Кости гигантскими крыльями, а члены жюри просто слушали, завороженные. Женя невольно забеспокоилась, прижалась к стеклу. Да что с ними не так? Почему не нажимают на эти свои дурацкие кнопки? Пару часов назад какой-то забавный толстячок фальшивил тут песенку из детского мультфильма – так они по приколу сразу проголосовали! А теперь что? По сравнению с теми песенками Костя был титаном, возвышающимся над муравьями. Почему его не пропускают в следующий тур? Или опять послушают и заведут свою издевательскую песенку о том, что конкурсант слишком хорош для их жалкого шоу и дома ему будет лучше?

Но нет, это был не тот случай. Когда Костя перешел к последним словам и зазвучали в воздухе дрожащие ноты, люди в креслах будто проснулись. Они рванулись к кнопкам с такой скоростью, словно от этого зависела их жизнь. Удар, второй – и загораются один за другим сигналы одобрения, означающие, что в этом году у Кости все получилось.

Ведущий в коридоре взволнованно рассказывал перед объективом камеры, что на этом выпуске шоу родилась долгожданная сенсация. Женя прекрасно знала, что он не преувеличивает.

Стартовую черту, сдерживавшую их столько лет, они наконец-то миновали. Но вот что будет дальше – Женя пока и представить не могла.

3. Призрак

Рита увидела призрака.

Хотя нет, это было явным преувеличением. Если бы ее спросили, видела ли она его на самом деле, она ничего не смогла бы подтвердить. Потому что не было того заветного момента, дарившего уверенность, момента, когда призрак появился бы прямо перед ее глазами.

Он был скорее тенью на границе ее зрения, необъяснимым ощущением слежки, рассеянным чувством тревоги. Он был бедой, которая неожиданно ворвалась в уютный мир Риты и отказывалась уходить.

Рите еще и пожаловаться на происходящее было нельзя. И не только потому, что ее обязательно сочли бы сумасшедшей. Просто любой, с кем она взялась бы обсуждать такое, наверняка спросил бы ее, что это за призрак. Ведь даже фантомы, вырывающиеся из памяти, обычно хранят в себе связь с реальным миром… Что тебе мерещится, детка? И почему именно это?

Ей пришлось бы настаивать, что она ничего не знает и даже не подозревает. Призрак и призрак, псих какой-то. Вот только Рита на самом деле знала… и кто-то мог распознать ее ложь. Она не подозревала, почему ее память вдруг воскресила монстра. Но кто это такой – Рита догадалась без труда, она просто не могла понять, почему он, почему сейчас…

Она должна была справиться сама. Поэтому Рита нервно отшучивалась, когда Диана, заметившая ее необычную бледность, пыталась расспросить подругу. Или когда муж указывал, что она стала слишком нервной. Рита всему находила объяснение, казавшееся более-менее логичным. Диана вряд ли поверила, но отступила, сообразив, что нарвется на ссору, если продолжит давить. Гриша и вовсе поверил ей на слово, ни в чем не разбираясь, у него своих проблем хватало.

Жаль, что избавиться от призрака было не так просто, как от этих двоих. Он был с ней всегда. Он стоял в толпе на другой стороне улицы, когда она ходила по магазинам. Он был тенью, мелькнувшей на сиреневой аллее, когда Рита забирала Даника из Центра раннего развития. Призрак мог оказаться любым прохожим, он таился в темноте за неоновыми вывесками большого города…

В какой-то момент Рита почувствовала, что не справляется – страх и сомнения давили ее незримым грузом. Тогда она и решилась рассказать обо всем своему психологу. Во-первых, он уже многое знал по ее предыдущим рассказам, ему не нужно было объяснять, кто охотится за ней. А во-вторых, Рита не сомневалась, что он будет молчать и никому больше не сообщит о ее возможном сумасшествии. Может, было несколько наивно вот так полагаться на врачебную этику, но что еще ей оставалось?

Психолог не рассмеялся и не начал сокрушаться о ее безумии – уже хорошо. Но и на помощь он не спешил.

– Как вы думаете, почему эти видения начались именно сейчас? – поинтересовался он. – Что могло их спровоцировать?

– Я, если честно, не уверена до конца, что это именно видения…

– Чем еще это может быть?

Глупо прозвучит, глупо… А сказать все равно нужно. Поэтому Рита сделала глубокий вдох, словно собираясь нырять в ледяную воду, и наконец решилась посмотреть психологу в глаза.

– Что, если это он? Настоящий, вернулся… Снова мне жизнь отравлять будет!

Собеседник ее предположением впечатлен не был.

– У вас есть основания так считать, Маргарита?

– Только он мог бы… охотиться за мной… вот так…

– Но ведь столько лет прошло, – мягко напомнил психолог. – Вы помните сколько?

– Очень много… Половина моей жизни. Ну и что? Он непредсказуем! Вдруг он решил отомстить мне за то, что я стала счастливой…