Диагноз доктора Холмса

– Иногда я жалею, что женился на мухе-однодневке… Но шлюха ты очень уж талантливая, это не отнять, и я не думал, что мне понадобятся мысли в твоей пустой головке… А, плевать на все…

Если бы такое ей сказал кто-то другой, Соня бы уже отвесила пощечину, да посильнее, чтобы ее крепкие искусственные ногти исполосовали хаму его наглую рожу. Но ударить Артура она бы никогда не решилась – он такого не прощал. Соня прекрасно знала, что он не пожалеет ее, если она станет помехой, и тогда она, возможно, потеряет не только деньги и красивую жизнь, но и, скажем, ту руку, которой его ударила.

Поэтому она скрыла обиду и продолжала смотреть на мужа с собачьей преданностью.

– Артурчик, милый, что у тебя случилось? Чем я могу помочь?

– Сворачивай этот балаган.

– Что?

– Ты меня слышала! – прикрикнул Артур. Он обвел дрожащей рукой вечеринку. – Сворачивай вот это все! У меня и так голова взрывается, а ты каких-то клоунов сюда притащила.

– Но ты же разрешил…

– А теперь запрещаю. Убрала их, быстро! Чтобы через пятнадцать минут здесь ни одна мышь не смела пискнуть.

Не такой реакции Соня ожидала на свой праздник, совсем не такой. Она боялась мужа, но даже так не могла отпустить надежду на то, что все еще будет хорошо.

– Может, покушаешь, родной? Сразу лучше себя почувствуешь!

– Какое там… И так желудок в узел, как бы не блевануть… А тут ты со своим «покушаешь»! Дура, мать твою… Пятнадцать минут!

Не дожидаясь ее ответа, он направился к дому. Артур шел странно, покачиваясь, будто пьяный. На одних гостей он смотрел с недоверием, и Соня не представляла, кем они ему казались, от других и вовсе отшатывался.

Ее муж никогда не прикасался к наркотикам, но теперь наверняка решил попробовать. Соня не знала, что еще это может быть.

Ей было обидно до слез, но ослушаться она не могла.

Соне стоило немалых трудов выпроводить из дома пьяную толпу, желающую продолжения банкета. Они уже были разгорячены алкоголем, они хотели бунта и приключений. Им было плевать, чей это дом и ради чего они сюда пришли, некоторые едва знали Соню – и не узнавали ее теперь. Никто из них, тусовщиков со стажем, не привык покидать территорию вечеринки не по собственному желанию.

Справиться ей удалось только с помощью охраны, да и то на это ушло больше часа. Когда выделенные ей пятнадцать минут истекли, Соня начала с опаской оборачиваться на дом. Обычно Артур очень строго относился к таким вещам, для него «пятнадцать минут» не были простым оборотом речи. Он был царем и господином, каждое его слово становилось законом, поэтому на шестнадцатой минуте он вполне мог выйти к своим гостям с дробовиком.

Но он не вышел. Прошло двадцать минут, полчаса, час, а Артур так и не появился. Соня вздохнула с облегчением, решив, что в честь дня рождения муж решил проявить нетипичную снисходительность.

Наконец музыка утихла, гости разъехались, охранники отправились в гостевой дом. Конечно, участок все еще был завален хламом, да и на комнаты первого этажа страшно было смотреть: там словно бомба взорвалась, причем начиненная пивными бутылками. Но всем этим можно было заняться завтра, и Соня поспешила к мужу, ей нужно было поблагодарить его за снисходительность. Не важно, что он испортил ей день рождения, она умела мыслить наперед. Артур был источником дохода, который она не желала терять.

Она нашла его в спальне и сразу поняла, почему он не вышел ее торопить: он просто уснул. Артур лежал на нерасстеленной кровати, лицом вниз, и сама его поза служила лучшим указанием на то, что ему хватило сил лишь добраться сюда. А потом он рухнул в постель и мгновенно отключился. Что же он такое принял, интересно?

Велик был соблазн просто оставить его здесь, но тогда утром у него затечет все тело, он проснется злым, а достанется Соне. Поэтому ей нужно было кое-как его раздеть и уложить нормально. Правда, перевернуть массивную тушу супруга хрупкая Соня даже не надеялась, а звать охрану не хотела: подчиненные не должны видеть босса в таком состоянии. Поэтому для начала ей нужно было его разбудить.

– Артурчик, хороший мой, это я, – вполголоса произнесла она. – Вставай, зайчик, а потом снова ляжешь…

Она запнулась, так и не закончив фразу. Она просто не могла больше говорить.

Спальня была освещена только тусклым светом настольной лампы, поэтому Соня не сразу увидела то, что днем, пожалуй, было бы очевидно. Но теперь, приблизившись к кровати вплотную, она не могла это упустить.

Голова Артура была чуть повернута в сторону, в зеркальном стекле французского окна отражались глаза, так и оставшиеся открытыми, а на темном шелке покрывала расползалось кровавое пятно. Не до конца понимая, что делает, Соня коснулась ткани кончиками пальцев. Может, ей все это чудится? Это не может быть по-настоящему!

Однако шелк оказался мокрым, а на бледной коже остался алый след.

Пока Соня была внизу со своими гостями, кто-то убил ее мужа.

* * *

Правильная жизнь – это не обязательно хорошая жизнь.

Правильная жизнь – это просто повод стать для кого-то примером, причем не всегда желанным. Сын маминой подруги. Хороший муж сестры. Тот самый парень, который все делает как надо. Герой нашего времени, но уже не сомневающийся и запутавшийся в поиске, а живущий по учебнику, с образцовой семьей и голливудской улыбкой.

Не человек, а манекен. Именно таким манекеном и чувствовал себя Леонид Аграновский.

Когда он размышлял о своей жизни, он вынужден был признать, что у него все отлично. Если бы кто-то составил список всего, чего должен достигнуть мужчина к тридцати трем годам, Леон поставил бы птичку у каждого пункта.

Отличная работа? Есть! Это раньше он мотался по улицам обычным следователем, рискуя получить заточку в бок. Теперь он начальник охраны у уважаемого бизнесмена, у него целый штат подчиненных и зарплата, которая обеспечила и просторную квартиру, и две машины, и возможность не делить продукты на «простые» и «праздничные». Что хочешь, то и покупай и не бери кредит на шубу жене, вот она – почти американская мечта!

Хорошая семья? Есть! Его брат – спокойный, рассудительный, мудрый даже. Заменивший ему отца. У брата прекрасная жена и двое детей, семья с мотивационного постера. Леон знал, что Дмитрий живет даже правильнее, чем он сам, и не позволит сбиться с пути истинного… даже если очень хочется.

Красавица жена? Тоже есть! Да, он женился не по любви, но он тогда особо и не верил в любовь, слишком уж много соплей было пролито человечеством из-за одного слова. Леон выбрал себе подходящую женщину, только это и казалось ему правильным тогда. Лидия была из тех удивительных созданий природы, при появлении которых мужчины замирают и еще долго не могут ее забыть. Разве он не должен радоваться, что такая земная богиня досталась именно ему? Что она беременна его ребенком и скоро они станут полноценной семьей?

Вот только Леон очень быстро понял, что «должен радоваться» не всегда приводит к настоящей радости. Чувствам плевать на все чинные рассуждения мозга. Они хотят гореть, рваться вперед, а не сидеть на цепи. Сжигать себя изнутри? Да, возможно, но это все равно лучше, чем унылое болото придуманного непонятно кем идеального сценария.

Поэтому Леон не мог наслаждаться правильной жизнью, как бы ни старался. Его мысли снова и снова летели в прошлое, к другой жизни, которая была у него совсем недолго, но стоила гораздо больше, чем годы затишья.

Ему даже не с кем было поговорить об этом! Он доверял брату, но в этой ситуации он знал наперед, что скажет Дима. Это дурная кровь, бойся ее…

Дурная кровь, значит? Может, и так. Леон ни на секунду не забывал, что за красочной ширмой с изображением безупречной семьи Димы скрывались темные призраки их родителей.

Отец – серийный убийца, осужденный и погибший за свои преступления. Мать, не выдержавшая такой правды и искавшая спасения на дне бутылки. Дима твердил, что это наследие, которого они должны стыдиться и бежать от него прочь. Ни один из них не имел права принимать себя таким, как есть, они постоянно должны были становиться лучше, чтобы не уподобиться своим родителям.

Но один человек Леона все-таки принял… Один человек открыто возразил Диме, указал, что в любви нет греха, что можно любить даже чудовище, не оправдывая при этом его преступление. Что Леон сам по себе не так уж плох даже тем, что очень похож на отца, потому что взял у того только лучшее.

Анна.

Он не встречался с ней и даже не позволял себе вспоминать о ней – обычно не позволял. Леон делал исключение лишь в дни, когда ему становилось совсем уж тошно от своей правильной жизни. Тогда он укрывался в воспоминаниях и думал о том, что где-то в мире есть она, а значит, все не так уж плохо.

Они встретились, когда расследовали серьезное преступление, и Леон быстро понял: они похожи. Похожи природой, темным прошлым, любовью к свободе. Только Анна, в отличие от него, не стеснялась себя и жила совсем уж неправильно, но гораздо более счастливо.

Он не думал, что их связь зайдет так далеко. Да у них вроде как и не было связи – они никогда не говорили об этом! Но именно благодаря ей он снова хотел просыпаться по утрам, он узнал, что значит настоящее взаимопонимание с другим человеком, родство… любовь? Может быть, и любовь.

Когда возникла необходимость рискнуть ради нее жизнью, Леон без сомнений решился. Он чуть не отправился на тот свет, но ни разу не пожалел об этом. Потому что Анна не пострадала – и она осталась рядом с ним!

Теперь, когда он знал, каково это – не выбирать женщину по заданным параметрам, а чувствовать ее, – он не мог больше оставаться с Лидией. Это было бы нечестно по отношению к ней так же, как к нему самому. Лидия тоже заслуживала, чтобы ее любили, и Леон хотел расстаться с ней в первую очередь ради этого, потому что Анна никогда даже не намекала, что они могут быть вместе.

В глубине души он на все решился, даже притом что его никто бы не поддержал. Он готов был вынести скандалы со стороны Димы, слезы Лидии, готов был оставить ей все, что у него было, лишь бы это поскорее закончилось. Но тут Лидия объявила ему, что беременна, и свобода, к которой он так рвался, снова скрылась за горизонтом.

Он не мог бросить собственного ребенка – а Леон не сомневался, что в случае развода Лидия его и близко к малышу не подпустит. Он сам рано остался без отца и знал, что это такое. Нет, он должен был отказаться от собственных желаний, погрузиться в правильную жизнь, чего бы это ни стоило. Расследование закончилось, и его можно было воспринимать как путешествие, приключение даже, но никак не стиль жизнь. Потому что жизнь – вот она, с хорошей работой, женой и ребенком.

Когда он был в больнице, они с Анной поссорились. Для Леона это не было так уж важно, он все равно хотел вернуть ее, когда выпишется. Но потом он узнал о грядущем отцовстве… Дима сразу сказал ему, что им с Анной больше нельзя видеться, да Леон понимал это и без его нотаций. Он не смог бы оставаться равнодушным рядом с ней и делать вид, что они просто друзья. А она никогда не дала бы ему бросить ребенка: для нее и брак был нерушимой стеной, не говоря уже о детях.