Сильнее смерти

– Почему я никогда не слышал о таком заклинании?

– Потому что оно доступно только клану Мортем. Мои предки не хотели им делиться, но под давлением других кланов сделали запретным.

Сделали запретным – но не забыли. В мире высокой магии это означало лишь одно: они не спешили использовать такие чары. Но умели! И Керенса Мортем, обучавшая Дану, вполне могла их знать.

Иерем прав, это было бы гениальное решение. Керенса знала, что Дане тяжело защищаться, что она, невеста Огненного короля, в любой момент может оказаться под ударом. Так почему бы не обучить ее магии, которая спасет ей жизнь в любой ситуации? Сам характер заклинания предполагал, что оно быстрое и не слишком сложное – на поле боя нет времени для долгих ритуалов. Поэтому, когда на Дану напали, она вполне могла призвать его. У нее была энергия Огненного короля – то же самое, что энергия клана Мортем.

Никаких доказательств того, что Дана спаслась именно так, не было. Но все ведь сошлось! Возможно, Амиару не удавалось найти Дану, почувствовать ее, как раньше, не из-за происков Аурики Карнаж, а из-за того, что вся сила Даны сейчас уходила на поддержание чар.

– Если бы это было такое совершенное заклинание, твой клан бы в жизни не согласился признать его запретным, – отметил Амиар. – Какие там минусы?

– А разве они не очевидны?

– Ты уж извини, я сейчас не в том состоянии, чтобы трезво оценивать ситуацию.

Иерем мгновенно смутился – при всем его редком уме, жизненного опыта ему еще отчаянно не хватало.

– Не страшно… Минусы в том, что это заклинание забирает в буквальном смысле всю силу. Сам посуди: человек все еще остается на поле боя, но он именно человек, а не маг. Да, он не может умереть, но и сопротивляться он тоже не может. Ни одно заклинание не будет работать одновременно с договором со смертью, это не обсуждается. Ну и потом…

Молодой маг замялся, и Амиар был вынужден подтолкнуть его к ответу:

– Говори как есть.

– Защита от смерти не спасает ни от пленения, ни от боли. Вот в чем недостаток этого заклинания.

Амиар заставил себя воспринимать его слова спокойно и не соотносить их с Даной. Они говорят об обычном заклинании, всего лишь теория, и любая боль – это не ее боль.

Оставалось только поверить в это.

– Заклинание договора со смертью можно разрушить? – поинтересовался Амиар.

– Извне – нет. Это именно договор, у него две стороны, третьей вмешаться не позволят. Отменить заклинание может только Дана.

Вот только знает ли об этом она сама?.. Возможно, в панике она вспомнила нужное заклинание. Возможно, это даже было заклинание договора со смертью. Но успела ли Керенса обучить ее обратному заклинанию? И знает ли Аурика, с какой магией они имеют дело? Скорее всего, знает: верховная ведьма Сообщества бессердечна, но не безумна.

Она пойдет на все, чтобы заставить Дану отменить заклинание, отказаться от последней линии защиты. Как бы ни пытался Амиар оградить себя от этих мыслей, образы пыток, которые, возможно, приходится выдерживать Дане, сводили его с ума. Она там, одна с чудовищами, а он здесь – и ничем не может помочь!

Он сжал кулаки, чувствуя, как в душе разгорается ледяная ярость – опасная для любого правителя.

– Если встретишь у портала Роувена, передай, что Рошель должна заговорить, – тихо приказал Амиар. – Любой ценой.

– Передам, – невесело усмехнулся Иерем. – Будь уверен: я готов обеспечить ее разговорчивость.

* * *

Пожалуй, из всех, кто лично знал Рошель Интегри, Роувен был единственным, кто не желал ни пытать ее, ни убить. Скорее, наоборот: он чувствовал в своем сердце жалость, в которой сейчас было опасно признаваться.

Рошель была ему не чужой. Кто она, получается, внучатая племянница?.. Да, наверно, так. Родная кровь, особенно важная при том, что своих детей у Роувена никогда не было.

Прабабку Рошель, Хионию, он всегда любил и восхищался ею. Однако сама Хиония на сей раз не спешила становиться на сторону прямой наследницы. Поэтому Роувен приказал, чтобы ее не звали к Рошель, когда та проснется. Он хотел все сделать сам, он чувствовал, что только так поймет настоящую правду, не скрытую за обманом и ненавистью.

Но еще до того, как Рошель пришла в себя, у него состоялся непростой разговор с Коррадо Эсентией. Они встретились в кабинете Коррадо, и Роувена сразу насторожило то, что рядом со столом стоит манекен – точное изображение человеческой девушки.

– Она ведь не была жертвой того боя, не так ли? – мрачно спросил Роувен.

– Нет. Скорее всего, когда нелюди прибыли к той деревне, Рошель уже была в печальном состоянии.

– Что с ней случилось?

– Ее избили и изнасиловали.

Голос Коррадо звучал спокойно, ровно, в нем не было и тени эмоций – ни сочувствия, ни злорадства. Он просто выполнял свою работу, не думая о том, кем была его пациентка. Это, наверно, правильно, однако Роувен не мог относиться к ней так же.

По-своему, он был виноват перед этой девочкой – ведь это он отнял у Рошель и ее брата право наследования короны, разрушив их надежды.

– Ее… изнасиловали?

– Не думаю, что это более или менее страшно, чем избиение. Это происходило одновременно.

Такое случилось с кем-то из их клана… Немыслимо! Рошель была из высших ветвей, она могла по первому же желанию превратиться в призрака, и тогда никто не смог бы даже коснуться ее, не то что избить или изнасиловать. Получается, она допустила это? Или ее застали врасплох? Или кто-то нашел способ блокировать ее силы?

– Как… это случилось?

– Зачем тебе знать? – нахмурился Коррадо.

– Потому что она мне не чужая.

– Не думаю, что Амиар одобрит такие мысли…

– Со своими мыслями я разберусь сам, – перебил его Роувен. – Поверь, они никак не повлияют на мои поступки. Но я должен знать!

– Хорошо, пусть будет по-твоему. На нее напали несколько существ одновременно – это были не люди, но человекоподобные нелюди.

– Великие чудовища?..

– Вряд ли, если только в своем простейшем воплощении. В любом случае, и изнасилование, и избиение нанесли ей очень серьезные травмы, худшая из которых, как ты знаешь, связана с глазами. После этого ее оставили там умирать, она обгорела в пожаре, но, думаю, она сумела ненадолго прийти в себя и с помощью магии избежала части повреждений.

– Она может… притворяться?

Роувен слишком хорошо помнил, в каком состоянии была Рошель, когда ее доставили в резиденцию, но он должен был спросить.

– Я ничего не знаю об актерских способностях предателей, – вздохнул Коррадо. – Она, похоже, притворялась много лет, и никто этого не замечал, так что в этом она мастер. Но что бы ни творилось в ее душе, ее тело не лжет. Избиение было реальным. Изнасилование было реальным – это ни в коем случае не добровольный сексуальный акт. Она чуть не сгорела, и если бы ее нашли чуть позже, она была бы мертва. Да и ее глаза… Притворство это или нет, видеть она уже не сможет никогда. Не слишком ли большая жертва для диверсии?

– Так что случилось с ее глазами?

Когда Рошель привезли, ее лицо показалось Роувену одной сплошной раной. Впрочем, он не присматривался, утешал себя тем, что это, возможно, виновата грязь, а на самом деле все не так плохо. Теперь ему предстояло узнать правду.

Коррадо не стал отвечать. Он подошел к манекену и изменил свою руку так, что его пальцы превратились в массивные звериные когти. Когда перевоплощение было завершено, он ударил ими по лицу манекена, и, хотя Роувен был готов к этому, от звука трескающегося пластика он невольно вздрогнул.