Новый путь

Тихо гудит пульт – поторапливает нас. Перевод реактора в половинный режим не помог, из чего делаем вывод, что он просто поврежден. То есть мы сидим на бомбе неизвестного принципа действия.

– Побежали, – командую я, подхватывая Светку под руку.

Надо же еще дать кораблю возможность отойти от планет подальше. Все-таки реактор у него не ядерный, а чем опасен подобный взрыв, я просто не знаю. Не осталось свидетелей, знавших, что крутилось в реакторах Этрусков. Может, взрыв будет незаметен, а может, сорвет атмосферу. Проверять никто не будет.

А мы сейчас переоденемся в мимикрирующие костюмы, тоже, кстати, военные… Интересно, что у древней цивилизации, по легендам абсолютно миролюбивой, есть военные боты с небольшими, но очень злыми пушками, ручное оружие и вот такое вот снаряжение. Может, это и не легендарные, кто же это может точно сказать-то сейчас…

– Переодеваемся, – командую я, когда мы оказываемся внизу, где стоит космический корабль, обводами чем-то похожий на земного коршуна.

– Мимикрия… – задумчиво отвечает мне моментально переодевшаяся Светка, когда ее одежда становится полупрозрачной, позволяя мне оценить красоту жены, а потом приобретает темно-синий цвет одежды гражданского специалиста на Гэлирии.

– Она самая, – хмыкаю я, глядя на открывающийся вход. – Топаем внутрь; в зоне посадки как раз ночь, что нам удобно.

– Это точно, – кивает любимая, без долгих дискуссий сначала забираясь в сам бот, а потом проталкиваясь в сторону пилотских ложементов. – Напихано-то, напихано!

– По максимуму, любимая, – хихикнул я в ответ. – Готова?

Корабль уже развернут остатками стартовой рампы к планете, позволяя нам еще раз подумать, но выбора нет: древнее судно на последнем издыхании. И я это понимаю, и Светка. О том, почему наше сознание появилось именно здесь и именно так, мы будем думать позднее, а пока нужно просто стартовать.

Переглянувшись с любимой, вжимаю сенсор, и планета прыгает в нашу сторону. Все, что смогли, мы приготовили, и теперь у нас два часа на спуск, с которым бот справится сам. В режиме максимальной маскировки сравнительно небольшой корабль земным средствам обнаружения не по зубам, что успокаивает.

Глава пятая

Светлана Фишер

Очень хочется увидеться с родителями. Они меня, конечно, не узнают, ведь выгляжу я иначе да и старше, но хочется просто почти до визга. Витька меня очень хорошо понимает, хотя ему увидеться и не с кем – Гэлирии на орбите нет, значит его папа еще не прилетел, если вообще прилетит. Но я-то наверняка рожусь? Очень хочется в это верить. Жизнь у меня-ребенка сложилась так себе, зато я встретила Витеньку! А ради него я и еще раз такое же пройду. Потому что очень его люблю… А ради любви можно любые пытки пройти.

Хотя сейчас мы маленькую Светку, когда она появится, защитим, конечно. Где был мой дом в Германии, я как раз помню. Странно: ни Витька, ни я не помним, где жили до того, как оказались в Германии. То есть образы есть, а названий нет. Это мне как врачу что-то напоминает. Возможно, даже что-то произведенное для нашей же пользы, кто знает… Какая-то я подозрительная.

Посадка проходит спокойно, но мы никуда не спешим. Как Витька говорит, «с пола упасть нельзя», поэтому в первую очередь надо поесть и перестроиться на местное время. Германия вызывает отвращение. Слишком много плохого у меня с ней связано, слишком мало хорошего. Но выхода у нас нет. Если все пойдет так, как в прошлый раз, то лет через двадцать человечество закончится.

– Поешь, родная. – Витька паек местный распаковал. Заботились они о своих воинах… – Немного отдохнем, а потом отправимся на точку.

– Пешком? – интересуюсь я.

Тут всего-то километров двадцать, так что можно и пешком, но Витька показывает мне знакомый по музеям диск. Я знаю, что это такое! Это вариант индивидуального передвижного средства, правда антигравитационного типа, но кто нас ночью увидит? Сейчас поедим, и муж подключится к местной сети, чтобы подтвердить наш интерес в покупке одного из свежепостроенных домов. Или покупатель отказался, или здесь это обычная практика – строить дома на вырост.

– Вот этот возьмем, – предлагает Витька, показывая на снимок, сделанный ботом во время снижения.

Дом, стоящий у самого леса, выглядит очень интересно с точки зрения уединения. Как будто специально для нас. Если его купить, то можно будет передвинуть… Моя мысль обрывается, я внимательно смотрю Витьке в глаза, пока не обнаруживаю там зародившееся понимание. В следующую секунду бот взлетает, потому что мы забыли о деньгах. Они у нас, конечно, есть, но легендированию пока не поддаются, потому что нарисованные. Для банковской системы это все равно, но…

– Правильно, – комментирует муж, – незачем плодить сущности. Сейчас мимикрируем под автодом побольше и сядем перед банком.

– Я буду спать, а ты – развлекаться? – удивляюсь я, но Витька только качает головой.

– Ты палец на гашетке держать будешь, – объясняет он, заставляя меня улыбаться. – По местному банк еще на вклады работает.

– Этот банк всегда работает, – комментирую я, зная нрав старейшего банка Швейцарии.

Что еще хорошо: именно в этом банке никогда не задают вопросов при таких суммах. И это нам сейчас очень удобно. Витька переключает свой комбинезон-скафандр в режим, создающий впечатление так называемого кежуал-наряда, то есть не официального, но при этом ткань выглядит для стороннего наблюдателя очень дорогой. Про эту хитрость я тоже знаю из прошлой жизни: богачи часто пытаются изобразить, что они то ли «из народа», то ли им наплевать на все нормы одевания в тех или иных ситуациях. В общем, Витька сейчас для стороннего наблюдателя выглядит очень богатым человеком.

Ну и легенда у него простая, как топор: из дикой России хороший, судя по кошельку, человек хочет перебраться к более спокойно относящимся к деньгам в чужом кошельке людям. Русские, кстати, еще не входят в коалицию восточных стран, поэтому они пока не «восточные варвары», судя по тем новостям, что мы ловили еще на орбите. Получается, что-то произойдет в ближайшие лет десять? Интересно, что именно…

Витька отправляется разбираться с банком; я за него волнуюсь, поэтому выглядящие сейчас прозрачными пушки слегка подергиваются. Муж возвращается с тележкой, на которую перекладывает ящики с русскими надписями. Он у меня молодец, обо всем подумал. Интересно, он оставил надписи как есть или же менял их? Надо будет спросить…

– Ну вот и все, – сообщает мне Витька, вернувшись. – Вопросов не было, как и ожидалось.

– Еще бы они были… Сколько там, миллиона на три? – интересуюсь я, снимая палец с гашетки.

Витька снова берет управление в свои руки, а я раздумываю о том, насколько достоверно произошедшее. С одной стороны, у нас тридцатые годы, элита богачей только формируется, то есть банк легко берет депозиты такого типа; с другой стороны, все как-то слишком легко проходит, но муж загадочно улыбается, значит, что-то сотворил.

– Признавайся! – требую я, заставляя Витьку засмеяться.

– Они ждали именно меня с такой суммой, – объясняет он, даря понимание. – Запросили свою переписку, а там…

– А не догадаются? – интересуюсь у мужа – все-таки не самая простая операция.

– В архивной копии? – поднимает он брови. И я понимаю, что сморозила глупость.

Это именно то, что широко не известно, по крайней мере сейчас. В тридцать седьмом, по-моему, году было обнаружено, что архивные копии содержат только факты, без документов, на которые ссылаются, и тогда все изменилось, но сейчас-то у нас самое начало, значит, никто не подкопается. С трудом сдерживаюсь, чтобы не броситься мужу на шею.

Пока что реальность вполне соответствует нашей. Надо решить вопрос дома, заказать «постоянные» документы и хоть чуть-чуть отдохнуть, чтобы понять, что делаем дальше. Мне, например, не очень понятно. Понятно, что мы тут, чтобы всех спасти… Или нет?

– Вить! – зову я мужа, только что посадившего наш бот. – Мы здесь для того, чтобы всех спасти?

– Мы здесь для того, чтобы получить ответы на свои вопросы, родная, – вздыхает Витька. – То, что мы не сделали в той жизни, хотя нам даже мозг корабля к дому подключили.

– Но нам было не до того, – киваю я. – Думаешь, «Гэлирия» могла ответить на вопросы?

– Думаю, да, но мы не заинтересовались, – усмехается муж. – Вот только мне неясно, кому и зачем важно, чтобы мы знали эти самые ответы…

– Звезды… – выдыхаю я, понимая, на что он намекает. – Значит, реальность вокруг может быть виртуалом?

– Сильно сомневаюсь, – качает головой Витька. – Ну же, вспоминай!

Я задумываюсь, вспоминая все, о чем нам когда-то говорили, но понимаю, что вариант на самом деле только один.

Виктор Кох

Сама операция по легализации сомнений не вызывает. Пользоваться известными вещами вообще не стыдно, но суть-то в другом. Кораблю-то миллионы наших лет, а тот же бот ведет себя так, как будто только что с конвейера. Да и все совпадения… Еще раз, сначала.

Мы просыпаемся на почти мертвом корабле в окружении трупов, навскидку – суточной давности. Переселенец находится в сильно плачевном состоянии, при этом недалеко от Солнечной системы, то есть вдали от любых звездных маршрутов; что он тут забыл? При этом мы взрослые, то есть обладаем всей доступной свободой, это тоже важный момент. Ресурсов корабля хватает на то, чтобы донести нас до Земли за два года до нашего рождения. По-моему, достаточный намек.

Но – как будто этого мало – корабль, построенный другой цивилизацией, легко входит в компьютеры землян. Да, они примитивные, но факт остается фактом. Что это может значить? А значить это может следующее: мы крысы в лабиринте, только теперь нас разглядывают отнюдь не земляне. Вон у Светки глаза стали мокрыми – она поняла. Да, вариантов немного.

Логика подсказывает: радостно подняв хвост, нестись всех спасать. Или всех убить, что тоже вариант, кстати. Наш бот не то что гимназию – Женеву может автоклавировать, даже бактерий не останется. Правильно ли это будет? Самый, пожалуй, больной вопрос.

– Думаешь, высшие? – тихо спрашивает Светка.