И Он пришел

Илья вдруг понял, что не хочет закончить жизнь сантехником этого денежного бассейна, бегающим от трубы к трубе. Для жизни ему деньги в таком количестве совершенно не нужны. И на тот свет, как известно, денежные переводы не ходят. Илья решил вырваться из обычного круга и поразмыслить о том, а зачем ему все это вообще нужно. Так он оказался в монастыре, из которого столь внезапно уехал.

Когда Илья позавчера пришел к настоятелю, чтобы предупредить о своем отъезде, тот не удивился. Он ранним утром уже прогуливался по своему обычному маршруту по монастырю и слышал голос птицы-вестника в окне Ильи. Внимательно посмотрев в глаза уже бывшего послушника, настоятель перекрестил его и дал небольшой заклеенный конверт из грубой бумаги со словами:

– Опять не будешь знать, что делать, – откроешь.

Убирая конверт во внутренний карман куртки, Илья ощутил, как внутри конверта свободно двигался какой-то твердый прямоугольный предмет.

* * *

Покинув обитель утром в среду, Илья направился в главный город острова – Ираклион, прямо в аэропорт. Ему было необходимо срочно добраться в Москву, и он настраивался лететь с пересадкой.

«Наверное, через столицу, через Афины, будет быстрее всего», – планировал он по дороге. Все оказалось неожиданно просто. Как раз по средам летал прямой рейс из Москвы в Ираклион и обратно. На обратный рейс в самолете оказались свободные места.

Времени у Ильи до окончания срока действия предложения оставалось всего ничего – одна неделя. Поэтому следующий день, это был четверг, прошел в его московском офисе в атмосфере напряженной деловой активности. К концу дня на адрес, указанный на сайте, Илья отправил предварительное письмо – согласие банка на выдачу необходимой гарантии. Чтобы это письмо появилось, Илья позвонил прямо председателю правления того самого парижского банка, который недавно стал его партнером в России. И дело решилось за полдня. Под залог практически всего, чем Илья владел, банк с мировым именем согласился дать такое письмо и приступить к оформлению гарантии под возможную сделку.

Указав в письме номер своего мобильного телефона, Илья не думал, что реакция будет столь оперативной. Однако всего через час после отправления с ним уже разговаривал некто, представившийся продавцом. Продавец уточнил, есть ли у потенциального покупателя действующая шенгенская виза. Получив утвердительный ответ, он назвал место и время первой встречи – Мюнхен, завтра, в пятницу.

Илья смог взять билет только на очень неудобный рейс – в пятницу поздно вечером. Он перезвонил, сообщил продавцу ситуацию. Тот категорически не хотел откладывать встречу. В результате договорились приступить к обсуждению сделки сразу по прилету, прямо ночью. И вот Илья в самолете, заходящем на посадку над темной землей с аккуратными и красивыми, какими-то картинными полями и лесами.

В небольшой группе встречающих Илья увидел человека с табличкой, на которой было написано: «Stol’sky». Встречающий быстро провел Илью из одного терминала в другой, они поднялись на эскалаторе и вдруг оказались на крыше, где была парковка.

Лимузин был достойный, немного старомодный и очень длинный. Илью усадили на заднее сиденье, и он через пару минут понял выбор лимузина. С заднего сиденья, на котором он оказался, не было видно ни дороги, ни знаков – практически ничего. Все окна рядом с ним были затемнены почти до полной непрозрачности, а лобовое стекло отстояло слишком далеко.

Примерно через полтора часа пути лимузин наконец остановился. Илью пригласили на выход. Он понимал, что небольшой особняк с уютным двориком, на который его сейчас завезли, может быть уже не в Германии, а, например, в Австрии или Италии.

Глава 5

Темным осенним вечером епископ французского города Лирей мессир Пьер д’Арси нетерпеливо ходил взад и вперед вдоль стола в своем рабочем кабинете. На столе лежало второе письмо, полученное на этой неделе епископом захолустного прихода от верховного первосвященника Вселенской церкви папы Климента Седьмого.

Епископ не питал особого почтения к Клименту, более того, не считал его настоящим главой католической церкви. Дело в том, что полтора года назад в Риме под именем Урбана Шестого был избран другой папа, архиепископ Бартоломео Приньяно. Однако французские кардиналы не сочли это избрание правомерным. Через три месяца после выборов в Риме, они собрались и избрали другого, второго папу.

Епископ был патриот, но вера превыше национальной гордости. Раскол, по мнению нашего епископа, был бы невозможен, если бы кандидат от раскольников – Роберт Женевский, а ныне Климент Седьмой – проявил мужество и публично отказался от избрания. В результате католический мир был расколот. И вот этот второй папа вновь обращается к рядовому епископу.

В первом секретном послании, полученном неделю назад, папа указывал епископу, как следует вести себя в связи с обращением прихожанина графа де Шарни. Молодой граф пожелал выставить в храме на всеобщее обозрение верующих так называемую плащаницу – отрез полотна с изображением тела, якобы погребальные пелены Христа.

Раб рабов Божьих, как именует себя в письме папа, считает, что требуется время для принятия решения о разрешении или запрещении публичного показа. По мнению Святого Престола, следует проверить, что же представляет эта плащаница: есть ли это произведение рук человеческих или нечто большее.

Достопочтенному епископу было настоятельно рекомендовано выбрать из художников своего города человека богобоязненного и порядочного. Следовало проинструктировать этого человека о деликатном характере его миссии и предложить дать заключение об изображении на полотне. Для заключения предписывалось взять с полотна нитки с тех мест, где есть изображение. Художник должен попробовать определить, как именно, какими средствами создано на полотне изображение.

Это заключение должно быть сделано письменно и отправлено вместе с пробами в Ватикан при строжайшем соблюдении конфиденциальности. При этом высочайше обещано было, что в ближайшие дни будет направлено еще одно послание. Папа обещал детально разъяснить, почему нужно быть предельно осторожным при обращении с плащаницей и принять всяческие меры для сохранения результатов исследования в тайне.

Уже на следующий день после получения первого письма папы, епископ пожаловал в дом де Шарни со своим знакомым художником. Приятель покойного отца епископа уже много лет зарабатывал на жизнь написанием парадных портретов представителей бедного, но гордого местного дворянства.

Молодого графа де Шарни неожиданный визит епископа нисколько не удивил. Граф уже несколько месяцев назад обратился письмом к Святому Престолу за разрешением на показ плащаницы, однако и не надеялся лично получить ответ от недавно избранного папы. Узнав о полученном высочайшем указании провести небольшое исследование, граф, не раздумывая, провел гостей в комнату, соседнюю с приемной.

Кроме покрытого белоснежной скатертью длинного большого стола с деревянным ковчегом посредине, в комнате ничего не было. Стол был низким, его столешница находилась на уровне немного выше колен взрослого человека. Было понятно, что этот стол был сделан специально, не для трапез. Не без труда сняв и отставив крышку ковчега, граф бережно вынул сложенное полотно и развернул его на столе.

На льняном полотнище, длина которого относилась к ширине примерно как четыре к одному, были явственно видны желто-коричневые пятна. Граф предложил гостям отойти от стола так, чтобы можно было охватить взглядом все полотно. При таком цельном взгляде становилось очевидным, что в левой половине полотна находится как бы отпечаток человека, лежащего лицом вверх, головой к центру полотна, а в правой половине – отпечаток той же фигуры, но лицом вниз. Отпечатки головы почти соприкасались друг с другом.

Помимо желто-коричневых отпечатков лица и тела, на полотне были четко видны более темные, красно-коричневые пятна. И епископу, и художнику по малом размышлении стало понятно, что эти пятна в принципе могут соответствовать по месту расположения большим и малым ранам Христа, нанесенным бичом, терновым венцом, гвоздями и копьем.

Приглашенному художнику графом было разрешено взять образцы волокон полотна из двух пятен, соответствующих правой руке и правой ноге. После совместного обсуждения, было также решено взять пробу и из большого пятна, расположенного на боку. Небольшие, почти невидимые кусочки ниток художник брал острым пинцетом и складывал в маленькие пакетики из тонкой полупрозрачной бумаги.

И вот, в ожидании заключения уважаемого художника, епископ вновь и вновь перечитывал только что доставленное гонцом новое послание понтифика.

Как следовало из второго письма папы, им создана особая комиссия для формирования официального мнения Святого Престола по поводу возможного происхождения плащаницы. Конечно, если будет доказано, что это всего лишь изображение, творение рук человеческих, то дискуссия будет закончена. Но если останется повод для сомнений, то епископу следует принять к сведению следующее.

В ряде не вошедших в канон, но сохранившихся до наших дней письменных памятников первых христиан плащаницу упоминают в связи с апостолом Фаддеем, братом Иисуса по плоти. Как следует из упомянутых источников, апостол Фаддей унес обнаруженную в гробнице по вознесении Христа плащаницу в Эдессу.

Следует сопоставить это предание с другими фактами. Римские, а позднее византийские историки, начиная с Евсевия Кесарийского, пишут о том, что царь Эдесский Авгарь Пятый излечился от проказы, прикоснувшись к нерукотворному образу Спасителя.

Святой Престол не препятствовал распространению легенды о том, что это был плат, который Спаситель приложил к своему лицу и затем послал царю. Ведь другого толкования нерукотворного образа Христа ранее не было. Однако в легенде этой всегда было непонятно, почему историки Византии называли плат с нерукотворным обликом Спасителя «тетрадион» («свернутый вчетверо»). Как следует из обращения молодого графа де Шарни, полотно, судя по всему, многие годы хранилось свернутым вчетверо так, что был виден лишь отпечаток лица.

Следовало, по мнению папы, учесть, что один из французских рыцарей, участвовавших в Четвертом крестовом походе, носил фамилию Шарни. Поход, как известно, завершился в 1204 году завоеванием и разграблением Константинополя. Именно с этого времени из летописей исчезло упоминание о нерукотворном лике Христа, ранее ежегодно выставлявшемся в храме Святой Софии. Папа обращал внимание достопочтенного епископа, что упомянутый рыцарь Шарни принадлежал к ордену тамплиеров, который никогда не подчинялся Святому Престолу и вполне мог скрывать реликвию. Резонно предположить, что все эти годы сначала рыцари Шарни, а затем их потомки тайно хранили плащаницу в одном из замков этой фамилии, например, в Лирее.

Учитывая все изложенное, созданная комиссия считает возможной гипотезу о том, что недавно обретенная плащаница могла быть тем самым нерукотворным образом, которому поклонялись сначала в Эдессе, а затем в Константинополе.

Епископ сильно недолюбливал семью де Шарни и считал плащаницу несомненной подделкой. Старый граф Жоффруа, объявивший тридцать шесть лет назад о нахождении у него плащаницы, вел себя скрытно. Он наотрез отказался объяснить тогдашнему епископу и самому Пьеру, тогда еще молодому аббату, происхождение полотнища. Да и вообще де Шарни всегда были с местными епископами высокомерны. Как д’Арси ни добивался, но так и не стал духовником этой самой обеспеченной семьи прихода…

Мягкий стук в дверь кабинета прервал размышления епископа об испорченных нравах поместного дворянства. Слуга доложил о приходе художника. Епископ приказал провести гостя в столовую, где и предложил своему гостю разделить с ним ужин. Давно зная своего гостя, епископ с первого взгляда понял, что тот явно взволнован, хотя и старается не подавать виду. Художник не то чтобы был хорошо обеспечен, поэтому в гости он обычно приходил изрядно голодным. Но сегодня ни изысканная сервировка, ни доносящиеся с кухни запахи, ни хорошее старое вино, которое не спеша начал разливать сам епископ, не отвлекали художника от желания немедленно перейти к разговору.

Передавая епископу по одному бумажные пакетики с образцами, гость сбивчиво излагал свои выводы. А выводы его действительно были неожиданны. По мнению гостя, изображение было выполнено неизвестным ему образом. Он использовал все возможные растворители и уверен – волокна плащаницы не окрашены, а как бы слегка опалены. На волокне, взятом из пятна на груди, тоже оказалась не краска, а скорее следы настоящей крови.

После непродолжительного раздумья епископ задал гостю прямой вопрос: готов ли он поклясться, что рука человеческая не могла сотворить это изображение? Художник, как человек осторожный, конечно не согласился с таким однозначным выводом:

– В нашем ремесле время от времени появляются новые техники изображения. Некоторые мастера, наоборот, уносят с собой свои секреты.

Епископ продолжал подливать гостю и спрашивать:

– Неужели опытный мастер, вроде вас, не сможет если не создать, то скопировать это изображение?

Художник уже выпил около бутылки вина почти на голодный желудок, и вопрос епископа задел профессиональную гордость.

– За хорошую плату, чтобы можно было работать над этим несколько месяцев, не отвлекаясь, с помощью какой-нибудь удобной горелки вроде тех, которые используют ювелиры, можно попробовать создать нечто подобное.

Вечер далее продолжался уже без обсуждения этой темы. И только провожая гостя, епископ попросил его заглянуть на минутку в кабинет. Здесь на старой Библии слегка протрезвевший художник был вынужден поклясться, что он никогда и никому ничего о проведенном исследовании плащаницы не расскажет.

Ответное письмо епископа д’Арси в канцелярию верховного понтифика было сухим. Епископ написал то, что считал правильным сообщить: «Плащаница сделана одним местным художником, тот признался на исповеди, его имя сообщено не будет. P. S. К сему письму прилагаются образцы волокон с плащаницы».

Глава 6

Провожали Виктора Ларина со станции «Северный полюс» как родного. Самым приятным сюрпризом для него было приглашение одного из полярников (он представился историографом экспедиции) посмотреть перед отъездом на сделанные им фотографии. Оказалось, что «историограф» владеет прекрасным сверхчувствительным аппаратом, которым и запечатлел вчера Виктора на фоне полярного сияния. Эту фотографию, вместе со множеством снимков самого сияния, Ларин получил в подарок на флешке.

Дорога до Москвы была непростой. Лишь поздно вечером Виктор добрался до дома. Наскоро поужинав, по пути рассказывая жене то, что ей можно было рассказывать, он приступил к делу. Ему очень хотелось поскорее похвастаться перед приятелями уникальными фотоснимками. Впереди были суббота и воскресенье. Он решил еще в пути, что не будет дожидаться выхода на работу, а пошлет фото из дома. У него был хороший высокоскоростной доступ в интернет: это была добавка к кабельному многоканальному телевидению, от которого была без ума супруга.

Как только компьютер запустился, Виктор всунул в него подаренную флешку и быстро набрал два письма. Первое он решил отправить своему генеральному директору – Генералу, как звали его все в институте. На всякий случай поставил два адреса Генерала: частный (его Генералу проверяла дочка) и служебный (этот был в руках секретарши).

Отношения у них с Генералом были доверительные. В этом самом институте они работали рядом в одной лаборатории еще тридцать пять лет назад. Текст Ларин послал простой: «Проблема именно та, что я думал, теперь заштопать – как нечего делать».