Улица Чехова

Николай Петрович принадлежал к высшему свету и был заметной личностью в столице. Из его духовного завещания мы узнаем, что помимо дома в Эртелевом переулке он владел еще двумя домами – на Средней Мещанской ул., 13, и в Рождественской части по набережной реки Невы, 19,[156 - ЦГИА СПб. Ф. 515. Оп. 1. Д. 23.] а еще «наделом земли в количестве 2077 десятин 1852 кв. сажень», находящимся в «Егоревском уезде Рязанской губернии, при деревнях Харлампьева и Пруды».[157 - Указанное дело.]

Как выглядел дом в 1860-е гг., можно судить из описи в архивном деле от 2 января 1862 г.: он состоял из «лицевого трехэтажного дома, выходящего на улицу и имеющего деревянные ворота с обеих сторон; каменного флигеля во дворе без подвалов в 6 этажей и одного каменного четырехэтажного дворового флигеля без подвалов, с мезонином».

Кроме каменных во дворе дома были и деревянные флигели, которые комиссия не приняла в оценку из-за их ветхости и по причине «воспрещения исправлять и поддерживать деревянные постройки в Литейной части».

В каменном лицевом доме и двух каменных дворовых флигелях насчитывалось 42 квартиры: от двенадцатикомнатной до двухкомнатных.[158 - Из этих квартир: одна была в двенадцать, две – в восемь, пятнадцать – в шесть, двенадцать – в пять комнат. В доме имелись также три 4-комнатные, семь 3-комнатных и две 2-комнатных квартиры. ЦГИА СПб. Ф. 515. Оп. 1. Д. 23.] Больше всего в доме было пяти– и шестикомнатных квартир.[159 - Там же.]

В деревянных флигелях были еще 22 квартиры, из которых больше всего – трехкомнатных.[160 - Из этих квартир 10 было пятикомнатных, четырехкомнатных – 5, столько же двухкомнатных и по две двухкомнатных и однокомнатных квартир. ЦГИА СПб. Ф. 515. Оп. 1. Д. 23.] В то время в квартиры специальных бочках, и в списке жильцов мы находим водовоза. Отсутствовала канализация, и вместо привычных ватерклозетов устроили 28 отхожих мест,[161 - Там же.] в доме на тот момент была лишь одна парадная лестница в подъезде, выходившем в Эртелев переулок.[162 - Там же.]

Улица Чехова, дом № 4. Пример внутридворовой застройки

Дом этого времени очень скромный, что отражает и социальный состав его жителей. Относительное большинство жильцов составляли мещане – 15 человек, 5 человек относились к мелким чиновникам, столько же в доме проживало крестьян, лишь один жилец отнесен к купеческому сословию и еще один священник.[163 - Кроме того, в доме жили 2 унтер-офицера и две солдатки, а также 3 портных и кузнеца башмачник, сапожник, 2 золотых дел мастера, пекарь, каретный мастер, типограф, трубочист, водовоз, маляр, аптекарский ученик. Сам владелец жил в другом своем доме в Рождественской части на Невской набережной. Стоимость жилья в этом доме колебалась от 1500 рублей в год за единственную двенадцатикомнатную квартиру до 60 рублей за однокомнатную. Годовая цена даже за равные по площади шестикомнатные квартиры с прихожей и кухней колебалась от 600 до 180 рублей в зависимости от того, в лицевом доме или дворовом флигеле располагались квартиры, во втором, третьем или в шестом этажах проживали жильцы (чем выше, тем дешевле были квартиры), от удобств, а также дополнительно арендуемых дровяных сараев, кладовок, прачечной, ледника, чердака, конюшни. В то время в квартирах этого дома еще не было ни ватерклозетов, ни ванн, ни раковин, т. к. не был проведен водопровод. Валовой доход, как следует из этой ведомости, составлял 15 058 рублей, а «чистый», за вычетом налоговых отчислений Городской думе, за страхование, работу мусорщиков, трубочиста и дворников, равнялся 13 452 рубля. Весь дом с двумя каменными флигелями был оценен в 84 008 рублей 40 копеек, а вместе с землей – в 129 403 рубля.] Размеренная жизнь дома лишь однажды была нарушена пожаром 10 июля 1868 г., ущерб составил довольно большую для того времени сумму – в 1000 рублей.[164 - Из извещения С.-Петербургского страхового от огня общества мы узнаем, что «10 июля 1868 г. генерал-майору Н.П. Хрущову пожаром причинен ущерб в тысячу рублей». Эта сумма была возмещена домовладельцу после устранения последствий пожара через 14 лет. ЦГИА СПб. Ф. 515. Оп. 1. Д. 23.]

После смерти Н.П. Хрущова 5 марта 1882 г. принадлежавшее ему имущество, согласно духовному завещанию, перешло к сыновьям – статскому советнику Николаю Николаевичу и коллежскому советнику майору Александру Николаевичу Хрущовым.[165 - ЦГИА СПб. Ф. 515. Оп. 1. Д. 23.]

Следует особо заметить, что помимо недвижимости своим сыновьям он также завещал большую библиотеку, «вещи из бронзы, часы, гравюры и портреты». Из этого завещания следует, что у Николая Петровича было трое сыновей и две дочери, каждому из них Хрущов отписал часть этого имущества, подробно оговорив, кому какая доля и при каких обстоятельствах достанется после его смерти.[166 - Указанное дело.] Дополнительную информацию о нем и его домочадцах мы почерпнули из «Петербургского некрополя» В. Саитова.

Семейный некрополь Хрущовых находился до его разорения в послереволюционные годы в Троице-Сергиевой пустыни. Здесь в августе 1881 г. на 74-м году жизни похоронен сам Николай Петрович, а за 11 лет до него, в октябре 1870 г., его жена Ольга Карловна (урожд. баронесса Пирх). Здесь же находились могилки двух их дочерей – младенцев Марии и Софьи, а также сына Михаила Николаевича, штабс-ротмистра, умершего в 1876 г. в возрасте 26 лет.[167 - Саитов В. Петербургский некрополь. Т. IV. С. 432.] Последний успел опубликовать в XXXVIII томе журнала «Русская старина» «Заметки из родословия и фамильные предания».

Но вернемся к истории дома.

Из новой описи с оценкой принадлежащего Хрущовым дома, произведенной в ноябре 1882 г. архитектором А.И. Ковшаровым, мы узнаем, что за 20 лет, прошедших с последней оценки дома, в нем произошли некоторые изменения: на один этаж надстроен лицевой дом, разобраны деревянные дворовые флигели, улучшились бытовые условия жильцов. Произошла и перепланировка квартир: больше всего стало уже не шестикомнатных, а четырехкомнатных квартир (20).[168 - Указанное дело. Кроме того, в доме на тот период имелись три семикомнатные и по одной шестикомнатной и пятикомнатной квартире.] Весь нижний этаж лицевого дома занимал трактир купца второй гильдии Елкина.[169 - Трактир располагался в семи комнатах с кухней. Кроме того, Елкин арендовал сарай для дров, ледник и «извощичий двор». За все это он платил 1980 рублей в год.] Кроме него еще одним состоятельным жильцом дома был владелец газетной мастерской, почетный гражданин Макаров, за которым числились три квартиры в 7, 6 и 5 комнат. Основными жильцами дома Хрущовых в это время по-прежнему являлись мелкие чиновники, мещане, отставные унтер-офицеры и рядовые солдаты, ремесленники и крестьяне. Среди них было немало представителей разных национальностей и губерний Российской империи.[170 - Указанное дело.]

Сыновья шталмейстера Н.П. Хрущова проявили себя рачительными хозяевами, в результате чего значительно увеличился валовой доход с дома.[171 - В доме появились ватерклозеты (всего 28), раковины (24) и ванные, проведен водопровод. В связи с этим на двадцать тысяч повысилась оценка дома с 129 403 до 158 тысяч 360 рублей.] Тем не менее братья Хрущовы в том же 1893 г. продали этот дом уже знакомому нам почетному гражданину Василию Трифоновичу Ефимову и потомственному почетному гражданину Николаю Аполлоновичу Самарину.[172 - В деле представлен документ, из которого следует, что 11 декабря 1893 г. была «совершена крепость на недвижимость имущества бывшего майора, а ныне коллежского асессора Александра и статского советника Николая Николаевичей Хрущовых».] Новые владельцы значительно расширили приобретенное ими имущество постройкой четырехэтажного каменного лицевого дома с таковым же надворным флигелем,[173 - Все имущество было оценено в 264 429 рублей 50 копеек. Постановлением правления Городского кредитного общества от 5 ноября 1897 г. Г.Г. Ефимову и Н.Н. Самарину выдана ссуда в 45 тысяч рублей под залог нового дома.] на порядок выросла и цена за жилье в новом доме.[174 - Шестикомнатная квартира теперь оценивалась в 1400–1600 рублей против 600 рублей при прежних владельцах, восьмикомнатная квартира стоила 1800 рублей. Указанное дело.] Самые дорогие барские квартиры занимали сами домовладельцы, уже упоминавшийся нами ранее почетный гражданин Н.А. Макаров, а также дворянин Вельский.

Купец Соловьев содержал в этом доме три конюшни на 50 лошадей и каретный сарай на 30 экипажей, кузницу и сеновал.[175 - Указанное дело.] В.П. Ефимов и Н.А. Самарин владели этим домом 12 лет. В 1905 г. они продали его провизору Бернгарду Матвеевичу Шаскольскому.[176 - Указанное дело.] Будучи членом Фармакологического общества, он пользовался большим авторитетом среди петербургских аптекарей, ему принадлежали также две аптеки – в собственном доме на Садовой ул., 24, где жил сам, и на углу Сампсониевского пр., 1/12, и Финляндского переулка.[177 - Указанное дело.]

Новый домовладелец продолжил перестройку дома. В отзыве от 17 декабря 1904 г. архитектор Д.А. Шагин, в очередной раз оценивавший дом, называет новую постройку: «каменный двухэтажный флигель по левой границе двора на нежилом подвале с чердачным помещением, приспособленным для склада», и кроме того, проводится ремонт дома. В нем появились квартиры, говоря современным языком, с улучшенной планировкой (с двумя ванными, клозетами, кухнями, прихожими и др.), но по очень дорогой цене. На парадной лестнице приходящих встречал швейцар. Впервые жильцами лицевого дома стали не только богатые купцы и зажиточные мещане, но и лица «первых шести классов».

27 января 1911 г. имущество, принадлежавшее Бернгарду Моисеевичу Шаскольскому, по его духовному завещанию перешло во владение вдовы провизора Евгении Морисовны (Михайловны), горного инженера Владимира, окончившего курс Петроградского университета, Павла, приват-доцента того же университета Петра и личного почетного гражданина Михаила Бернгардовичей Шаскольских с сохранением пожизненного владения за Евгенией Шаскольской.[178 - О социальном составе жильцов дает представление «Ведомость о доходах с дома»: семикомнатную квартиру на 2-м этаже занимала вдова действительного статского советника Елизавета Максимовна Айханова, платившая за нее 1810 рублей в год. Дочь тайного советника Ольга Михайловна Телесницкая за свою комфортабельную пятикомнатную квартиру на 3-м этаже платила в год 1716 рублей. Дворяне Владимир Алексеевич Хрисонович и Николай Николаевич Бородин снимали семикомнатные квартиры на 4-м этаже по цене 1836 рублей, а в шестикомнатной квартире надворного советника Бикикера, помимо всех перечисленных удобств, был еще и альков. Эта квартира обходилась ему в 1485 рублей в год. Впрочем, не отставали от них и представители «среднего класса». Например, бывшие домовладельцы, потомственные почетные граждане Василий Тимофеевич Ефимов и Николай Александрович Самарин по-прежнему снимали в этом доме дорогие семикомнатные квартиры, а некий Марк Захарович Курилике занимал 8-комнатную квартиру с годовой ценой в 2016 рублей. Однако квартиры в надворных флигелях, в большинстве своем четырехкомнатные, оставались вполне доступными. Их цена колебалась от 700 до 300 рублей. Как и раньше в доме № 4, часть квартир использовалась под офисы, мастерские, торговые лавки.]

При новых владельцах в 1911–1915 гг. на месте каменных служб построили дворовые шестиэтажные корпуса, ставшие заметным явлением в архитектуре Петербурга. Наследники Шаскольского владели домом до 1917 г.[179 - «Весь Петроград» на 1917 г.]

Обратимся теперь к истории дома № 6, вошедшего в историю города как Суворинский. До того момента, когда этот участок с существовавшим здесь строением приобрел знаменитый издатель, им, как мы уже отмечали, долгое время владела семья обергауптмана V класса И.А. Кованько. Архивное дело проливает дополнительный свет на предысторию Суворинского дома и его строительство.[180 - 9 сентября 1871 г. поверенный вдовы генерал-майора Пелагеи Михайловны Кованько, ее сын титулярный советник Алексей Кованько, от имени своей доверительницы обращается в правление Санкт-Петербургского городского кредитного общества о предоставлении ей ссуды под залог «деревенского дома по Эртелеву пер., 6». С этого момента открывается архивное дело под № 2650.]

Из рапорта архитектора Р.Б. Бернгарда, производившего 23 сентября 1871 г. опись с оценкою дома, мы узнаем, что перешедшее Пелагее Михайловне по наследству от мужа имущество включало в себя «деревянный одноэтажный с каменным жилым подвалом и мезонином и каменной пристройкою со стороны двора жилой лицевой дом», а также дворовые строения, которые «по случаю их ветхости» даже не были включены в опись.[181 - Правление Санкт-Петербургского городского кредитного общества «положило вдове генерал-майора Пелагее Михайловне Кованько назначить в ссуду на 25-летний срок девять тысяч рублей». Через шесть лет, 15 марта 1877 г., от вдовы поступило новое заявление в правление о полном перезалоге имущества и выдаче дополнительной ссуды. Правление постановило: «за вычетом дома выдать госпоже Кованько восемь тысяч семьсот рублей». Из дела мы узнаем также, что в это же время Пелагея Михайловна под залог этого же дома взяла ссуду у «дочери Статского советника Александры Умусовны Басовой 3 тысячи 500 рублей». ЦГИА СПб. Ф. 515. Оп. 1. Д. 2650.]

Улица Чехова, дом № 6. Построен в 1888 г., арх. Ф.С. Харламов

В доме, помимо домохозяев, которые занимали скромную двухкомнатную квартиру в подвальном этаже, проживал тайный советник Константин Карлович Ренненкампф, занимавший 17 комнат с прихожей, кухней и чердаками, а также с погребом, конюшней на 5 стойл, каретным сараем и прачечной. При оценке дома особо отмечено, что в квартире важного чиновника «проведена невская вода», т. е. был уже водопровод, еще одна небольшая квартира управляющего приказчика находилась во флигеле во дворе. Там же в 6 комнатах располагались «2 каретных сарая, 2 кладовые, конюшня на 2 лошади и стеклянный склад».[182 - Указанное дело.] Пелагея Михайловна дважды обращалась за ссудой в правление Городского кредитного общества, а 20 июня 1883 г. продала свой дом потомственному почетному гражданину Александру Тимофеевичу Дылеву,[183 - 30 июня 1883 г. дом перешел «во владение потомственного почетного гражданина Александра Тимофеевича Дылева по акту купли-продажи от 14 июня того же года». Указанное дело.] последний владел им чуть более двух лет. После сильного пожара, случившегося в доме 20 декабря 1884 г., и устранения его последствий[184 - 20 декабря 1884 г. в доме произошел пожар, и после устранения его последствий Дылев получил от Кредитного общества компенсацию за причиненный огнем убытки 1478 рублей. Указанное дело.] 8 октября 1885 г. он продает здание губернскому секретарю, известному издателю Алексею Сергеевичу Суворину,[185 - Там же.] но только через восемь лет на месте старого дома построили четырехэтажный каменный дом.

Этому событию предшествовал еще один большой пожар, который вновь произошел в этом доме 13 февраля 1889 г., о его масштабах свидетельствует огромная сумма, в которую оценили убытки от пожара – 22 500 рублей.[186 - Там же.] Видимо, после этого пожара А.С. Суворин и принял решение о строительстве нового каменного дома. Для строительства нужны были большие деньги, и поэтому присяжный поверенный Алексей Петрович Коломнин, которому Суворин доверил ведение всех дел, от лица своего доверителя 3 октября 1885 г. занял для него у прежнего домовладельца, потомственного почетного гражданина Александра Тимофеевича Дылева, 20 тысяч рублей сроком на один год.[187 - Там же. Правление Санкт-Петербургского городского кредитного общества 21 октября 1893 г. постановило: «под залог имущества губернского секретаря Алексея Сергеевича Суворина назначить дополнительную ссуду на 36 лет сто девятнадцать тысяч двести рублей».] А 23 сентября 1893 г. от Алексея Сергеевича поступило заявление в Городское кредитное общество о выдаче дополнительной ссуды на 36-летний срок, и эту ссуду он получил.

Улица Чехова, дом № 6. Фрагмент фасада

В описи с оценкой дома, произведенной архитектором А.А. Ковшаровым 20 октября 1893 г., указывается, что ныне имущество А.С. Суворина составляет «каменный четырехэтажный с улицы дом, а со двора – пятиэтажный на подвалах в связи с надворными пятиэтажными флигелями по правой границе двора и поперек двора», в доме есть водопровод, 4 ватерклозета, 12 раковин и 10 ванн, и только в нем устроен лифт.[188 - Указанное дело.]

Из ведомости о доходах с каменного дома мы узнаем, что в нем всего 13 квартир, из которых одна – 17-комнатная (ее во втором этаже занимал А.С. Суворин), в ней: передняя, кухня, 3 людских, ванная, 4 ватерклозета. В доме были три восьмикомнатные квартиры, в двух из которых проживали сыновья домовладельца – М.А. и А.А. Суворины, а в третьей – личный повар домовладельца Лосский. Шестикомнатную квартиру на первом этаже занимал поверенный А.С. Суворина А.П. Коломнин. В двух квартирах располагалась редакция газеты «Новое время» и контора справочных изданий. Еще несколько квартир, записанных за домовладельцем, исключая домочадцев А.С. Суворина, его сотрудников и прислуги, сдавались внаем.[189 - Семикомнатные квартиры в доме занимали повар А.П. Коломнина, вдова действительного статского советника Зеленская, нидерландский подданный Энгберт. В четырхкомантной квартире жил дворянин Тикстон, а двухкомнатную квартиру снимал французский подданный Фурие. Указанное дело.]

В «Ведомости о доходах дома» особенно оговаривалось, что «все квартиры сдаются с хозяйскими дровами, с услугами дворников и швейцаров».[190 - Указанное дело.]

Улица Чехова, дом № 6. Фрагмент фасада, вход в дом

После смерти А.С. Суворина его имущество перешло к наследникам – сыновьям, дочерям и вдове,[191 - Там же.] а 28 мая 1914 г. совершена новая купчая крепость: «заложенное потомственными дворянами Михаилом, Никитою и Наталией Алексеевичами Сувориными надворное имение перешло во владение потомственных дворян жены Елены Ивановны, Никиты и Наталии Алексеевичей Сувориных».[192 - Там же.]

Последняя «Ведомость о доходах с дома» была составлена 7 января 1917 г., из нее мы узнаем, что по-прежнему большую часть квартир в доме занимали Суворины. За Е.И. Сувориной записаны квартиры № 6 и № 11 – всего 16 комнат, А.А. Суворин также занимал две квартиры № 3 и № 4 в 12 комнат.

Редакция «Нового времени» размещалась в нескольких квартирах, для ее работы были выделены 38 комнат, еще 9 комнат занимал лазарет «Нового времени».[193 - Там же.] Несколько квартир по-прежнему сдавались внаем.[194 - Там же.] Пожалуй, с известностью Суворинского дома могли поспорить лишь дома № 8 и № 10.

История этих домов неразрывно связана с именами датских подданных, отца и сына Карла Матвеевича и Карла Карловича Неллисов. Экипажная фабрика в Эртелевом переулке была известна всему Петербургу.

Из хранящегося в деле № 146 Санкт-Петербургского городского кредитного общества «Свидетельства» 2-го департамента Санкт-Петербургской палаты Гражданского суда мы узнаем, что «каменный дом со всеми при нем строениями и землею достался купцу 3-й гильдии Карлу Матвеевичу Неллису от наследников умершего слесарного мастера Иоганна Августа Яхмана по купчей крепости, совершенной в сей палате 1 марта 1844 года».[195 - ЦГИА СПб. Ф. 515. Оп. 1. Д. 146.]

Улица Чехова, дом № 8. Построен в 1861–1863 гг. Бывший дом К.М. Неллиса, арх. К.Ф. Мюллер

23 февраля 1862 г. «экипажный фабрикант» обращается в Кредитное общество с заявлением о предоставлении ему ссуды под залог принадлежащего ему имущества.[196 - Это заявление датируется 28 февраля 1862 г. В этом же документе указано, что по соседству располагаются следующие строения: «по одну сторону – генерала Кованько, а по другую – купчихи Никитиной». Здесь же Неллис сообщает о своем долге Государственному заемному банку по займу 1856 г., который Карл Матвеевич взял на 15 лет в размере 12 750 рублей и частично уже выплатил.] Как отмечается в акте, составленном архитектором И.И. Климовым, «под литерой „А“ указан оконченный и занятый жильем корпус поперек двора с таковым же флигелем по правую сторону, в три этажа, частью на нежилых подвалах. Все эти строения не оштукатурены. В описи под литерой „В“ показан вчерне возвращенный флигель и постройка для кузницы». Отдельно выделены смешанные «каменные с деревянными постройки и каменное строение по Эртелеву переулку в один этаж с деревянным мезонином и каменный флигель по левую сторону двора, также в один этаж с деревянным мезонином и надстройкой». Эти постройки наполовину занимались «экипажной фабрикой» К.М. Неллиса. Так в «главном доме размещалась «обойная мастерская», во флигеле «В» – «малярная», во флигеле «С» – «экипажная лавка», в «поперечном доме» во дворе – «кузница о пяти горнах»,[197 - Там же.] но часть квартир сдавалась внаем жильцам.

В первом этаже лицевого дома в шестикомнатной квартире жил сам домовладелец, он же занимал еще одну шестикомнатную квартиру в деревянном мезонине. Одна комната в мезонине предназначалась для приказчика, две другие – для рабочих экипажной фабрики. Во флигеле «В» в деревянном мезонине размещалась «людская». На 2-м, 3-м и 4-м этажах жилого поперечного дома квартиры снимали чиновники, военные, настройщик музыкальных инструментов, танцовщик, французский подданный. В двухкомнатной квартире на 3-м этаже проживал архитектор К.Ф. Мюллер (Миллер), впоследствии капитально перестроивший дом К.М. Неллиса.[198 - Там же. Эта информация содержится в «Ведомости о доходах с дома» от 3 марта 1862 г. Всего в лицевом доме было 10 квартир: 3 – девятикомнатные, 3 – шестикомнатные и 4 – пятикомнатные. В оценку годовой квартирной платы входили также «сарай для дров», а для некоторых жильцов еще и конюшня. На 1-м этаже дома располагался магазин домовладельца. Валовой доход одного только «главного» дома составил 6024 рубля.] Ссуду, предоставленную ему Кредитным обществом (34 000 рублей), он использовал для капитальной перестройки своего дома.[199 - Там же.] В деле прослеживаются все этапы этой стройки под руководством академика архитектуры К.Ф. Мюллера (о нем подробнее расскажем в другом разделе), так уже 15 января 1863 г. в своем новом заявлении в правление Кредитного общества Карл Матвеевич сообщает, что дом уже построен «вчерне», и просит освидетельствовать и оценить его.

Улица Чехова, дом № 10. Бывшее экипажное заведение К.К. Неллиса. Ныне – автобаза правительства Ленинградской области

В «Описи с оценкой дома», составленной архитектором Э.Г. Юргенсом, называются «каменный четырехэтажный на подвалах вчерне возведенный дом с таковыми же двумя пристройками для лестниц», далее «каменный трехэтажный на подвалах вчерне возведенный флигель, покрытый временно досчатой крышей, наконец, еще один каменный трехэтажный флигель с такой же пристройкою для кузницы в один и два этажа». Кроме того, в описи перечислены «конюшни на 4 стойла» и «каретный сарай». Стоимость всех строений оценили значительно выше первоначальной, в 92 324 рубля, и это при том, что «внутреннее устройство дома» еще не было закончено.[200 - Там же.] Поэтому, положив К.М. Неллису новую долгосрочную ссуду в 22 500 рублей, правление Кредитного общества удержало из этих денег 4500 облигациями, впредь до устройства крыши над надворным флигелем и дальнейшей отделки дома на эту сумму,[201 - Там же.] а уже 15 июля 1863 г. К.М. Неллис, в очередной раз обращаясь за ссудой, информирует правление Кредитного общества о том, «что все перестройки ныне произведены».[202 - Там же.] Архитектор И.И. Климов в составленной им новой описи имущества Неллиса отмечает, что фасад нового дома «с богатой и красивой отделкой» из кирпича.[203 - Там же.] Завершена и внутренняя отделка лицевого дома, в него проведен водопровод, установлены 30 ватерклозетов, 10 кранов с чашами и трубами, 3 медных ванны.[204 - Там же.]

В лицевом доме было 10 квартир,[205 - Там же.] кроме того, на 1-м этаже располагался магазин домовладельца. Еще один экипажный магазин К.М. Неллис содержал в левом надворном флигеле, в правом жилом флигеле было еще 6 квартир.[206 - Там же.] Значительное число квартир использовалось под производственные нужды, на 1-м этаже дома располагалась малярная, а в поперечном, надворном, флигеле – обойная и стапажная мастерские, а также кузница. На трех его жилых этажах были устроены по одной шести– и четырехкомнатных и шесть двухкомнатных квартир. В одной из них на 3-м этаже по-прежнему проживал строитель дома К.Ф. Мюллер. В надворном флигеле в заднем дворе размещались: на первом этаже – еще одна кузница на 4 горна и прачечная, на втором – две однокомнатные квартиры, на третьем – большая комната для рабочих экипажной фабрики и корпусная мастерская.[207 - Там же.]

Выделенную правлением Кредитного общества ссуду в 14 000 рублей К.М. Неллис использовал на перестройку каменного дома для каретной мастерской (дом № 10),[208 - Там же.] возведенной в 1866 г.[209 - Там же.]

21 марта 1866 г. К.М. Неллис скончался. Из «Петербургского некролога» В. Саитова мы узнали, что он похоронен на Волковом лютеранском кладбище,[210 - Саитов В. Петербургский некрополь. Т. 3. С. 231.] и по его духовному завещанию дом переходит к вдове датского подданного – Екатерине Яковлевне Неллис.[211 - Указанное дело.] Через 5 лет, 10 апреля 1871 г., Карл Карлович (сын К.М. Неллиса) в прошении, адресованном в правление Городского кредитного общества, заявляет: «ныне, за отказом матушки моей как от пожизненного владения означенным домом и вообще от всяких прав на имущества, я, как главный наследник и согласно выраженному в духовном завещании воли отца моего, оставляю вышеупомянутый дом за собою».[212 - В документе Н.К. Неллис оговаривает, какую часть наследства получают его сестры: «выделяя сестер моих капиталом, о чем составил разделительный акт. В этом акте от 23 апреля 1871 г. Карл Карлович Неллис называет условия этого раздела и сумму капитала, которую он выделил своей матери и сестрам: «Девице Амалии Флорентине Карловне, жене статского советника Юлии – Фредерике Карловне Ланковской и вдове прусского подданного Шарлоте-Екатерине Карловне Цензерлинг».] 27 октября 1872 г. новый домовладелец в заявлении в правление Городского кредитного общества просит провести переоценку дома и выдать новую ссуду.[213 - Указанное дело.] Архитектор Э.Г. Юргенс в отзыве от 25 января 1873 г. отмечает, что «после составленного в разное время оценок сего дома произведены разные внутренние переделки с прибавлением печей, окон, дверей, ватерклозетов, ванн, кранов и т. п., отчего стоимость имущества увеличилась.[214 - Там же.]

Кроме того, в «барских» квартирах установили 10 каминов,[215 - Там же.] но в дворовых флигелях по-прежнему на каждом этаже сохранялись «отхожие места». В «Описи» указывается также, что «в сем дворе существуют деревянный крытый землею ледник и деревянная помойная яма» – характерные особенности быта доходного дома.[216 - Там же.]

В «Ведомости о доходах с дома» от 25 января 1873 г. среди жильцов, проживавших в «барских» квартирах лицевого дома, встречаются имена знатных особ: адмирала А.И. Панфилова, генерала Э.Б. Бриммера, князей Эристова, Юсупова, Оболенского, сенатора Гамма, академика Вольфа и др.

Десятикомнатную квартиру занимал сам домовладелец, за ним записаны еще и конюшня на 5 стойл, сеновал и кучерская. В отдельной приписке указано, что «ко всем квартирам полагается прачечная, устроенная с водопроводом, все квартиры сдаются без дров и, где нет водопровода, без воды. Все лестницы и двор освещены газом».[217 - Там же.] Весь дом вместе с землей оценили в 142 тысячи 111 рублей 50 копеек, т. е. в два раза больше, чем в 1862 г.[218 - Там же.] На этот раз правление Кредитного общества положило определить полный размер ссуды под залог имущества на 25-летний срок в 98 тысяч рублей.[219 - Там же.] В последующие годы К.К. Неллис еще не раз обращался за ссудой: в 1888 г. его долг Кредитному обществу рассрочен на 36 лет,[220 - Там же.] производившие оценку дома архитекторы каждый раз отмечали, что «все строения в капитальных частях прочны, содержатся удовлетворительно».[221 - Там же.]

Дела Карла Карловича шли в гору. Из адресных книг Санкт-Петербурга за 1890-е гг. мы узнаем, что он – гласный Санкт-Петербургской уездной земской управы, в 1900-е гг. – купец 1-й гильдии, мануфактур-советник, затем статский советник. В начале ХХ в. стал председателем Тихоокеанского китобойного и рыбопромышленного Акционерного общества «Бр. Г.Г. Кейзерлинг и K°», председателем правления акционерного общества машиностроительного, чугунолитейного и котельного завода «Г.А. Лесснер», чиновником особых поручений при Витте. Как благотворитель Карл Карлович – председатель правления Санкт-Петербургского университета, председатель комитета Тенишевского училища.[222 - «Весь Петербург» на 1905 г.]

О размахе его деятельности свидетельствует и то, что помимо дома в Эртелевом переулке владел домами № 61 на Большой Пушкарской улице и № 32 по Каменноостровскому проспекту, в котором он и проживал до 1917 г.[223 - «Весь Петроград» на 1917 г. См. также в книге Привалова В.Д. «Каменноостровский проспект». С. 293, 337.] В начале ХХ в. К.К. Неллис продолжил работы по дальнейшему обустройству дома № 8. Так в 1910 г. в надворные флигели подвели водопровод и, как следствие, во всех квартирах установили ватерклозеты и раковины, а отхожие места вовсе исчезли.[224 - Указанное дело.] Данные ведомости позволяют сделать вывод, что К.К. Неллис, возглавлявший в это время ряд крупных акционерных обществ, передал все помещения бывшей экипажной фабрики «Акционерному обществу Фрезе и К?».[225 - Там же.] О Петре Александровиче Фрезе, бывшем управляющем каретной фабрики, а затем и компаньоне К.К. Неллиса, создателе отечественного автомобиля, мы расскажем в другом разделе.

Здесь же следует сказать, что возглавляемое им акционерное общество в 1910 г. арендовало первые этажи среднего поперечного флигеля под литерой «В» (здесь располагалась кузница и кузовная мастерская), правого флигеля под литерой «Г» (устроена шорная мастерская), заднего поперечного флигеля под литерой «Д» (на всех трех этажах были приемный покой и кладовая материалов, распиловочная, токарная и обойная мастерские).

Акционерному обществу целиком отдали дом № 10, где устроили гараж. Ежегодная арендная плата за эти помещения равнялась 6 тысячам рублей.[226 - Там же.] В жилых флигелях по-прежнему квартиры снимало приличное общество: чиновники, отставные офицеры, а в заднем дворе – мещане и крестьяне.

Среди жильцов лицевого дома за этот год мы увидели в «Ведомости о доходах» фамилию магистра истории, впоследствии известного общественного деятеля Павла Николаевича Милюкова, который занимал восьмикомнатную квартиру под № 5 на 3-м этаже за 1860 рублей в год.

Числящаяся же за самим домовладельцем десятикомнатная квартира (под № 7 и № 8) на 4-м этаже лицевого дома, включавшая в себя помимо обычных комнат, передней и кухни, 3 ватерклозета, 3 людских и ванную, с 1 августа 1910 г. по 10 августа 1915 г. сдавалась генералу М.И. Батьянову за 3600 рублей.[227 - Там же.]

15 сентября 1910 г. правление Кредитного общества в последний раз положило выдать К.К. Неллису дополнительную ссуду в 175 тысяч 600 рублей[228 - Там же.] на 36 лет и 8 месяцев. Однако через 5 лет дома № 8 и № 10 по акту купчей крепости от 25 апреля 1915 г. перешли в собственность барона Николая Борисовича фон Вольфа, действительного статского советника, члена Государственной думы,[229 - Там же.] и принадлежали ему до революции. Карл Карлович Неллис эмигрировал в Германию и умер в Висбадене 1 сентября 1925 г.[230 - Незабытые могилы. Российское зарубежье: некрологи 1917–2001 гг.]