Идиот. Часть 1

Сочетаний тех редкий букет!
Был сердечно по русскому добрый,
Интересный до селе портрет.

Как и все, передёргивал в карты,
Ставил крупные суммы на кон!
Пятьдесят шесть ему вроде бы в марте.
Он в расцвете, ну просто барон!

Жена – Мышкиных, древнего рода.
Три созревшие дочери вряд:
Александра, Аделаида, Аглая,
Хороши все княгини на взгляд.

Двадцать пять уже Александре,
Двадцать три Аделаиде сей час.
И младая Аглая, что Ангел,
Двадцать лет ей минуло, как раз.

Умны все, образованны, славны,
Талантливые каждая в своём.
Они друг с другом солидарны,
Скромны, что удивительно, втроём!

Но впрочем злые языки в округе
Роптали: – Как начитанны они!?
И замуж не торопятся подруги,
К известному обществу холодны.

В квартиру генерала позвонили,
Пробил уже одиннадцатый час.
Ливрейный у порога долго думал,
Переспросив: – Вы точно князь?!

Тут князя к генералу проводили,
В приёмной аудиенция, как раз.
А узелок оставить предложили,
Он диссонировал с титулом князь!

Камердинер всё ещё в сомнениях:
– А Вы из-за границы, верно князь?!
– Да, сейчас я только из вагона,
Не сомневайтесь! Добро посмеясь.

– А цель какова вашего визита?!
– Я только познакомиться и всё.
– Последний я из рода Мышкин,
Жена Епанчина родя мне и всего.

Лакей был так испуган этим.
– Вы родственник?! Он бормотал.
– Писал из-за границы я об этом,
Мне не ответили, как я не ожидал.

– А примут ли меня, так то и будет.
Не примут, будет тоже хорошо.
А генеральша свою породу ценит,
Я слышал это и не от одного.

– Снимите плащ и узелок оставьте.
Идёте на приём! Сказал лакей.
Князя в пиджаке, часы с цепочкой,
Приличный вдруг приобрёл скорей.

Неторопливый диалог с лакеем,
Продолжил князь – родной язык зудит.
– В Швейцарии погоды хоть теплее,
В домах не топят, холод не щадит.

Припомнили они, где суды лучше,
И почему-то к казни перешли.
Отметил князь, казнят там, Боже!
В России казни так и не ввели.

Князь вспомнил, как на эшафоте,
Преступника казнили там.
Как гильотина срезала часть плоти,
Вмиг голова и тело пополам.
Какие в этот миг переживания,
Казнимый ощущает человек?!
Немыслимо и вынести страдания,
Сказал же: – «Не убий» во век!

И самая большая боль не в ранах,
А в ожидании последнего мгновения,
Душа из тела вырвется бездарно,
Так разрывая чувства без сомнений.

И осознание, что вот тебя убьют,
Не вынести без сумасшествия.
Пусть в небесах душе твоей приют,