Интриги Богов

– Не отдам! – крикнул Артем и крепче обнял Артама.

Утро. Вселенная тифлингов

Агнесса, дрожа, прижималась к Арингилу. Ангел обнял ее руками и закрыл крыльями. Он с ужасом наблюдал, как тифлинг постепенно растворялась и становилась прозрачной.

– Не отпускай меня, Ари. Я боюсь, – умоляла ангела Агнесса, но ясно понимала, что они ничего поделать не могут. Смерть уводила Артама в свои чертоги и развоплощала ее. Пророчество дракона исполнялось.

Арингил держался из последних сил и мысленно кричал Артему: «Не отпускай, Артем! Держи, Артем! Помоги мне!» Он читал молитвы одеревенелыми губами, но они не помогали.

Агнесса подняла голову и посмотрела в глаза ангелу.

– Прощай, мой любимый, – прошептала она и потянулась губами к нему. Он наклонил голову и впился в ее губы поцелуем. Губы девушки становились все холоднее и мягче. Они закрыли глаза и обреченно ждали конца…

– Какая драма! – раздался рядом с ними насмешливый голос. – Ангел и тифлинг перед вечной разлукой. Умел бы писать картины, обязательно написал бы полотно. Я бы назвал его: «Прощание с любимой».

За спиной обнявшейся парочки стоял и ухмылялся Иль. Арингил и Агнесса, забыв обо всем, целовались и не обращали на него внимания.

– Ну, право! – возмутился Иль. – Хватит целоваться. Жив ваш Артам, чтоб он подох, скотина. Мешает только…

Затем прозвучал мягкий бархатный голос:

– Оставь их, дорогой, они только что нашли друг друга. Ах! Мне бы их годы…

– Ты и так прекрасно выглядишь. Каторга тебе пошла на пользу, – засмеялся Иль. – Ладно, пошли. Позже придем, когда они намилуются. Ох уж эти страсти-мордасти по любви. И кто ее выдумал?..

Утро. Заимка

Неела и Мила склонились над обнаженным мускулистым телом Артама. В их глазах затаилась скорбь.

– Открой глазки, Артамушка… Ну открой, не покидай меня… – Артам слышит голос, который пробивается как сквозь стену в его сознание, и с трудом разлепляет глаза. Смотрит на плачущую Неелу. – Открой глазки, Артамушка… Ну открой… Оу!.. Он смотрит! – восклицает Неела. – Он открыл глаза!.. Мила, он открыл глаза! Посмотри! – Артам, не в силах справиться с потяжелевшими веками, закрывает их. – Он закрыл глаза! – тревожно восклицает Неела. – Мила, как он?

– Все в порядке, – убирая руку со лба Артама, устало говорит Мила. – Он будет жить.

В это время Артам громко чихает, одновременно тонко и длинно дребезжа, портит воздух. У девушек вздергиваются брови, а Хойскар констатирует:

– Ну вот, дух нечистый из него вышел. Теперь точно будет жить.

Мила и Неела, морщась, разгоняют воздух перед своими лицами.

– Узнаю Артама… – встав, недовольно проговорила Неела. – Никак не может без своих дурных привычек.

Мила странным взглядом окидывает порозовевшего Артама. Тот лежит на спине, разбросав руки, полностью обнаженный. Она останавливается взглядом на его паху и закусывает нижнюю губку.

– Бабоньки, – заметив куда смотрела Мила, встревает Хойскар, – вы срам-то Артаму прикройте.

Неела тоже заметила остановившийся взгляд жрицы Мары. Тоже посмотрела на место, куда глядела Мила, и покраснела.

Когда он умирал, то ей было не до оглядывания его достопримечательностей, а сейчас, когда угроза для жизни Артама миновала, она ощутила укол ревности. Схватила полушубок, лежащий на скамье, и накрыла Артама по пояс.

Мила перевела рассеянный взгляд на Неелу. Ее затуманенные мечтательной поволокой глаза пробежали мимо нее и уставились в окно.

Хойскар откашлялся и прошел к столу.

– Поснедать, бабоньки, что есть? – спросил он и сел за стол. А то замерзли на морозе-то.

Неела посмотрела на дикаря.

– Хойска-ар? – позвала она, и ее голос ничего не предвещал тому хорошего. Он живо вскочил и засобирался уходить.

– Некогда нам, – поспешно проговорил он и надел шапку. Сделал шаг в направлении двери, но теперь его остановил голос Милы:

– Стоять, Хойскар.

– Чего? – с испугом спросил он.

– Ты видел, как он тонул?

– Кто?

– Артам.

– Он-то?.. Он это… Мила… Не тонул. Там негде утонуть-то… Ручей по пояс… всего.

– Ты видел, как он упал в ручей, и не помог ему? – спросила, прищурив глаза, Неела.

– Так это… – вновь отступил Хойскар. – Не было такого уговора, чтобы помогать ему, – Хойскар отступил еще на шаг. Две женщины встали плечом к плечу и пошли на Артемова слугу.

– А сообразить, что мокрый, на морозе, он может до смерти замерзнуть, ты не догадался? – спросила Мила.

– У нас был уговор, – прикрываясь, как щитом, меховой шапкой, отступая, ответил Хойскар. – Мы не вмешиваемся. Вот что вы в самом деле? Мы это… Пошли уже. Он не должен нас видеть. Пошли! – Хойскар подтолкнул напарника и шмыгнул к двери. Крик Неелы: «Стой, гад!» – застал его уже за дверью. Дверь громко хлопнула, и рядом с ней по комнате закружил сизый туман.

– Удрал негодник, – констатируя очевидное, произнесла Неела. Она, упустив слугу Артема, уперев руки в бока и глядя на дверь, постояла в раздумьях. Потом повернулась к подруге и сурово на нее посмотрела.

– Мила, – решительно заявила она, – ты свой блудливый глаз на него не клади. Он мой.

– Который из них? – тихо спросила та.

– Артам.

– Понятно, – с непонятной для Неелы грустинкой в голосе ответила Мила. – Не буду. Я, подруга, люблю Артема. Понимаешь, влюбилась с первого взгляда, как только увидела его. Он приплыл в Черную Падь и там встретил тебя. Я даже хотела тебя убить…

– Чего-о? Убить?

– Да. Потом передумала и хотела убить Хойсиру. А потом он меня спас и освободил. Оставил живой. Я, похоже, не знаю, что делать, подруга… Жить с ним рядом и знать, что он с другой… Это так… – она не договорила и замолчала. Глаза ее увлажнились.

Неела подошла и села рядом с ней на краешек кровати. Заботливо подоткнула под бок Артама полу шубы. Обняла девушку и тоже со слезами на глазах тихо призналась:

– Я тоже его люблю. А буду вот с этим… чудом, – она погладила по влажной голове Артама. – И знаешь что? Мы не можем быть разлучены с тобой. Наше служение свело нас вместе, значит, и мужчину будем делить одного на двоих. А об Артеме забудь… Как я забыла. Понимаешь, приказала себе и отрезала. Тело у них одно, вот и исправим этого оболтуса себе в мужья. Только я старшая!