Отмороженный-4. У края бездны

– Слушаюсь. Итак, платформа вооружена двадцатью гразерами, по двадцать мегаватт каждая. Для обеспечения накачки им выделен отдельный термоядерный реактор. Гразеры расположены по обеим сторонам платформы, по десять с каждой. Угол наводки гразера по вертикали сто двадцать градусов. По горизонтали – семьдесят.

Руди все видела на разрезе платформы перед ней.

– Зачем столько гразеров? – спросила она.

– В проектном задании, что приложено к спецификации этой платформы, описаны задачи, которые она должна выполнять. Она должна прыгнуть к кораблям противника и сжечь их огнем лучевого оружия.

– Странное решение. Она тогда сама будет уничтожена…

– Не будет уничтожена.

– Почему?

– Все дело в броне. Рассказывать?

– Рассказывай, – вздохнула Руди.

– Броня многослойная, и между основным корпусом и броней расположен гель, который, испаряясь, нейтрализует мощность лучевого оружия. Гель расположен в ячеечных кластерах-сотах. И восполняется из запасных резервуаров. А с ближней дистанции другим оружием платформу не достать. Только рельсотронами, но они сняты с вооружения сто лет назад, и при штурме ПДР их уже не было. Тактика боя кораблей не позволяла кораблям противника приблизиться на выстрел лазерного оружия. Оно использовалось меньшей мощности, только для противоракетной обороны.

А с дальней дистанции снарядом рельсотрона подвижную цель не поразить. И тогда, как ты понимаешь, все страны перешли на ракетное оружие. У кого ракет больше, тот и победил. Наделали малые ракетоносные корабли-штурмовики для прорыва вглубь строя боевого порядка противника. Считаю отказ от рельсотронов неверным решением. Против платформ обороны – самое действенное оружие.

– Я поняла, давай дальше, – поторопила Руди Малыша.

– А дальше, у платформы еще один реактор, четыре разгонных двигателя от эсминцев, секретный прототип прыжкового двигателя, последняя разработка «Ирбис». По спецификации разгон для прыжка происходит за двадцать семь минут…

– Ого! – недоуменно воскликнула Руди. – Так все, кто на платформе, погибнут от перегрузки. Кроме того, может взорваться реактор…

– Вот тут вы не правы, мамаша.

– Какая… ладно, забудь, – остановила себя Руди. Она поняла, что спорить с дроном, напичканным матрицами сознаний мужиков, бесполезно. Хорошо, что он еще не пьет с ними.

– Это в будущем, – философски заметил Малыш.

– Что в будущем? – спросила она.

– Пить. Я еще маленький.

Руди лишь махнула ладошкой.

– Рассказывай, что хотел сказать.

– На платформе имеются совершенно новые компенсаторы и тоже новые разработки. Таких я еще не видел. Они меньше и их много. Они включаются последовательно. Сначала одна группа включается. Потом, с увеличением скорости, последовательно включаются другие группы, и на пике они как бы выбрасывают внутреннее пространство в другое изменение.

– Что?.. Как это? – Сказать, что Руди была удивлена, – ничего не сказать. Она была поражена. – Ты шутишь?

– Нет, такое объяснение явления дано в спецификации. Что точно происходит, не знали даже сами создатели. Вроде как создавался эффект торможения времени за счет приближения к субсветовой скорости и изменения гравитационного поля внутри корабля. Время снаружи было одно, а внутри растягивалось и опаздывало, что сохраняло жизнь экипажу и не давало произойти аварии. А это возможно, если совершился переход в другое измерение. Так говорит теория. И когда корабль был готов совершить прыжок, то его внутреннее пространство попадало в прошлое, а там не было предельных перегрузок. Как-то так.

– А они, – осторожно спросила Руди, – на практике опробовали эту систему компенсаторов?

Малыш помолчал. Затем ответил.

– В пояснительной записке к системам компенсаторов, – продолжил он, – говорилось, что да, опробовали. Были произведены опыты, и два последних оказались удачными. Один с мышами…

– С кем?

– Там были подопытные мыши. Они остались живы. Во втором случае – крысы и зараженные онокамрузом.

– Вот скоты. Ничего святого, – выругалась Руди. – И чем эксперимент закончился?

– Крыс съели.

– Кто съел?

– Зараженные. Во время перегрузки они открыли клетку. Затем нырнули в гипер и выскочили… Но не совсем живыми.

– Это как?..

– Старший зараженный успел за это время сожрать младшего…

– Так сколько времени они провели в прошлом? – тихо спросила Руди. Малыш пожал плечами.

– Это не указано.

– Пиз… – повторила ругательство Сюра ошеломленная новостью Руди. Он его применял в самых сложных обстоятельствах, и вот она, не найдя подходящих слов, не сдержалась.

– Но можно же не разгоняться до таких скоростей, – добавил Малыш.

Руди молча покивала.

– Что еще нового?

– Много, Руди. Платформу напичкали всеми новейшими разработками, какие были. Видимо, делали ставку на эти платформы. По сути, это супердредноут.

– Но… – Руди недоверчиво посмотрела на Малыша. – Дредноуты не делают уже как двести лет. Это невыгодно и дорого. А содержать его еще дороже. Они себя не оправдали. Более легкие и маневренные корабли не вступали с ним в битву, а он окружался минными полями и подрывался при переходе в гипер. И тогда все поняли, что есть предел для кораблей. Поэтому остановились на линкорах. Это я проходила во время учебы.

– Все верно, но «Ирбис» решил, что это не совсем неверное решение. Только не успел реализовать проект.

– Так, кидай мне спецификацию и вали отсюда. Я буду ее изучать, – буркнула Руди.

– А спинку почесать? – заканючил Малыш.

– Пшел вон…

– Дай хоть сиську пососать…

– В морду получишь, маленький извращенец. Я Гумару пожалуюсь на тебя.

– Ой! – сделал испуганное выражение на пухлой мордочке Малыш. – Не надо. Я улетаю. Спокойных снов… – Его голос удалялся, а Руди погружалась в сон.