Бои без правил

– Выкладывай.

Снежный эльфар забрался в мешок и стал доставать оттуда щиты, кольчуги мечи и выкладывать на песке.

– За сколько все это возьмете? – спросила она воинов. По их лицам она поняла, что те впечатались.

– Десять золотых тургенов! – выпалил чернокожий воин.

Дворф поднял щит и осмотрел его. Поцокал языком и вдруг стал говорить так, словно повторял чужие слова:

– Это бронза легирована мифрилом. Легкая и прочная. Кольчуги и мечи сделаны из того же материала. Каждая такая вещь стоит не менее пяти золотых.

Оба воина уставились на дворфа. Затем переглянулись.

– Хорошо, – согласился с ним чернокожий. – Каждую вещь возьмем по четыре золотых тургена. Они не новые и долго лежали в песке… Их надо приводить в порядок.

Дворф не сдавался. Он взял торговлю в свои руки.

– Я сам приведу в порядок оружие и кольчуги, но тогда они будут стоить по семь полновесных золотых тургенов.

Оба воина вновь переглянулись, и чернокожий, скривившись, махнул рукой.

– Берем по пять. Договор?

Ганга посмотрела на дворфа, и тот, соглашаясь с ценой, предложенной начальником охраны каравана, кивнул. Ганга посмотрела на чернокожего воина, затем на узкоглазого, оба воина уже слезли с драконов и осматривали товар, и согласилась:

– Договор, гони монеты. – Затем, подумав, приказала дворфу: – Башмунус, ты казначей, прими монеты.

Дворф зарделся от гордости, поплевал на руки, потер ладони, прищурясь, посмотрел на чернокожего.

– С вас тридцать золотых тургенов, уважаемый, – произнес он.

Воин кивнул и отошел в сторону. Отвернулся и стал перекладывать монеты из седельной сумки дракона в кожаный мешок.

Неожиданно глаза дворфа заметались, он подошел к орчанке и, дернув ту за рукав, прошептал:

– Мешок вместе с имуществом не отдавайте, он дорого стоит.

Орчанка, не глядя на него, в ответ тоже прошептала:

– Откуда знаешь?

Дворф замялся, но потом ответил:

– Фея сказала. – И невозмутимо посмотрел на удивленную его ответом орчанку. Та справилась с удивлением и спросила:

– А это кто?

Дворф вновь покрутил глазами, возвел их к небу, решая, говорить или не говорить о своих галлюцинациях, но потом решил, раз голос, жужжащий ему в ухо, помог сторговаться и еще открыл тайну оружия, то к нему стоит прислушаться. А там галлюцинации или нет, он разберется.

– Тут водятся маленькие летающие… дворфы, – выдал он. – Я их голос слышу… они мне подсказывают.

Ганга как на больного посмотрела на дворфа. Потом тоже подумала, возведя очи к небу. Подумала, подумала и кивнула. Правда, Башмунус не понял к чему. То ли она признала его сумасшедшим и с этим смирилась, то ли поверила в летающих дворфов. То, что он стал богом для одной феи, он говорить не стал.

А фея уже вовсю освоилась на его плече, из волос бороды повыдергивала волосы и сплела себе накидку, в которой и красовалась. Она сидела у уха и, держась за него, с интересом наблюдала за людьми. Люди всегда интересовали маленький народ. Феи и феоны были очень любопытны, и, когда черный человек решил обмануть ее бога, она тут же возмутилась. Маленькая фея сама не знала, откуда к ней приходят знания. В ее маленькой головке больше одной мысли никогда не держалось, а тут она разразилась целой тирадой.

– Скоты! Как нечестно! – закричала она в ухо и стала дергать того за ухо. Дворф от неожиданности сам дернулся. Его ухо смешно задергалось, и снежный эльфар, стоявший позади него, удивленно на это смотрел. – Они тебя, бог, обманывают. Эти вещи очень ценятся среди людей. Их делают особые мастера, смешивая медь и мифрил. Я не знаю, как это делается, но слышала, что они очень дорогие. Каждая не меньше пяти золотых монет стоит…

Последним предметом эльфар достал из мешка круглый плод. Когда узкоглазый Лу Мин увидел его, чуть не потерял сознание.

Он пожелтел, как больной желтухой в последней стадии, и, дрожа губами, пробормотал: «Откуда у вас этот… плод?»

Ганга посмотрела на дворфа и тоже спросила:

– Башмунус, откуда ты взял этот плод?

– С дерева, что на том берегу, – небрежно ответил он. – Он вкусный, я ел.

– Наши дома простые смертные не видят, – тут же затараторила в ухо дворфу фея. – Ты первый, кто сумел его найти без ритуала подчинения нашего народа.

– Это очень ценный плод, – проговорил узкоглазый воин, пристально разглядывая дворфа. Тому его взгляд явно не понравился. – Настолько ценный, что за него вас могут убить… Спрячьте его и не показывайте или лучше продайте хозяину каравана, он даст отличную цену. И никому не говорите, что этот маленький человек может находить такие плоды. Иначе его тоже выкрадут и сделают рабом.

Ганга посмотрела на эльфара и готова была его прибить. Она не говорила ему доставать плод. Потом перевела оценивающий взгляд на Лу Мина. Тот ощутил близкую опасность и отошел на шаг.

– Я никому не скажу, госпожа, – проговорил он. – Я просто предупредил вас, если… вы не знали. Мне не нужны проблемы с вампирами.

Ганга как-то сразу поверила этому узкоглазому, и напряжение, охватившее ее после его слов, прошло. Она лишь в ответ кивнула и кивком головы заставила эльфара спрятать плод. Подумала и вытащила камни. Развернула тряпицу и показала Лу Мину.

– Они что-то стоят? – спросила она.

Лу Мин равнодушно на них поглядел.

– Только у колдунов, – ответил он. – Цену я не знаю, но они якобы повышают магическую силу колдуна. Для простого человека они бесполезны и в руках нагреваются, а потом рассыпаются. Их вроде надо глотать.

Ганга убрала камни.

Вернулся чернокожий и подал дворфу кожаный мешочек. Дворф придирчиво ощупал кожу, потом взвесил на руке мешочек. Развязал узел, вытащил желтый кругляш и внимательно его изучил. Остался доволен и закинул монету в мешок, даже не стал пересчитывать монеты.

– Все верно, – уважительно произнес он, – золото полновесное, без обмана.

Ганга не стала спрашивать, что он имел в виду, говоря про полновесное золото. Как рожденная в стойбище орков, она мало ценила желтый металл и презирала людей за тягу к нему. Она доверилась дворфу. Забрала мешок и сунула его за пазуху.

«Жить приходится среди люда», – подумала она.

– Пошли к хозяину каравана, – сама не замечая, как стала приказывать, распорядилась Ганга, и Лу Мин тут же повиновался.

– А мешок? – раздался голос чернокожего, и в нем чувствовалось разочарование.

– Он мне самой пригодится, – ответила Ганга.