Скорпион Его Величества

Девушки жадно внимали ей, желая услышать откровения.

– Условия такие. Я дам согласие на других жен, если они будут красивые. – Она оглядела всех, и их щеки стали пунцовыми. Видимо, каждая примеряла на себя наряд невесты, определяя, насколько она соответствует эталону красоты. – Если они будут послушны ему, покажут свое искреннее уважение… – Она с усмешкой посмотрела на каждую в отдельности и закончила: – И если я увижу, что они его искренне любят.

В столовой воцарилась тишина. Девушки обдумывали сказанное орчанкой. Ганга тоже молчала, все, что было нужно, она сказала, она была первой невестой, и с этим уже ничего не поделаешь.

– Как жаль! – наконец произнесла Лианора. – Я уважаю хозяина и люблю его, но я некрасива-а-я-а, – прорыдала она.

Остальные сначала оторопело уставились на нее, а потом все вместе стали уговаривать и утешать.

– Ну что ты, Лия, ты очень красивая. – Вирона встала, пересела к ней поближе и обняла ревущую дворфу. – Ты гораздо красивее некоторых.

– Правда-а? – прохлюпала дворфа. – Ты считаешь, что я красивая? Но я маленькая и широкая!

– Успокойся, ты хоть и маленькая, но красивее той же Ринады, – погладила ее по голове Вирона.

Берка вскочила:

– Да, Лия, ты красивее многих. Хоть ты и невысокая, но ты не такая толстая, как Вирона, вот ей уже никогда не стать невестой нашего спасителя. Что касается меня, – она обвела всех горящими от негодования глазами, – то я не претендую на роль невесты. Да и зачем барону иметь жену-свинарку. – Она развернулась и выбежала из комнаты.

Девушки удивленно посмотрели ей вслед.

Дворфа укоризненно взглянула на Вирону и покачала головой.

– Ну что ты ее все время задираешь? – мягко спросила она.

Лианора уже успокоилась и стала прежней – твердой как скала и доброй, как бабушка.

– Да больно нужно задирать эту выскочку, – прошипела Рона. – Меня тоже вычеркните из невест. Не гожусь я для этого. – Она раздраженно дернула плечом, набычилась и вышла вслед за Ринадой.

– Ой! – спохватилась дворфа. – Мне же надо продукты принять! – И быстро покинула зал.

В столовой остались трое: Ганга, с удивлением наблюдавшая за происходящим, Рабэ, стоявшая тихо как мышка за ее спиной, и Чернушка, сидевшая задумчиво, устремив взор в потолок.

– Странное у тебя имя, Чернушка, – прервала затянувшееся молчание Ганга. Она украдкой разглядывала замечтавшуюся чернокожую девушку и не могла не отдать ей должное – та была красива, неповторимо красива своей необычностью.

Чернушка посмотрела на Гангу:

– Это имя мне дал мой друг, а раньше меня звали Ильридана.

Орчанка оглядела чернокожую красавицу: спокойная, решительная, воинственная, красивая, надежная. Да, она была бы не прочь иметь такую сестру, но кое-какие сомнения все же оставались…

– Это не ты ли хотела принести в жертву Ирридара? – сопоставив услышанное от Фомы про черных ведьм и увиденную здесь в поместье Ильридану прищурилась орчанка.

– Нет, это мои сестры. Они хотели и меня принести в жертву, но… но не смогли.

– А почему? – Ганга подалась вперед, поняв, что наконец-то подобралась близко к тайне жениха.

– Спроси у него, – неожиданно ответила девушка и поднялась. – Мне тоже пора, скоро смена караулов.

Она ушла, оставив разочарованную Гангу наедине со служанкой и невеселыми мыслями. Орчанка не ожидала, что у нее появится столько соперниц, не понимала мотивов своего жениха, который заполнил дом Овора красавицами. С одной стороны, он не проявлял к ним никаких чувств, с другой стороны, зачем было их собирать. Он был для нее непонятен и притягателен одновременно.

Вирона, пылая яростью, гневом и ревностью, вошла в свою комнату. Поместье было большое, строилось с размахом, и свободных комнат было достаточно. У нее даже была не комната, а апартаменты: спальня, гардеробная и маленький уютный зальчик с камином. Она бухнулась в кресло и разревелась. Все в этой жизни происходит не так, как ей думалось в детстве, не так, как она представляла себе в своих девичьих мечтах. Вместо счастливой жизни на какой-нибудь обитаемой планете она торчит тут одна. И единственную отдушину, которая у нее была, и ту забрали. Вирона вытерла глаза и уставилась на огонь в камине. Она, конечно, отдавала себе отчет, что когда-нибудь, возможно, даже скоро ее отзовут и она вернется в мир, напичканный плодами цивилизации. Она бросит все здесь и забудет как страшный сон. Юный барон тоже останется здесь, и, быть может, она даже будет по нему скучать. Но сейчас ей нужна была его грубая ласка, нужно было чувствовать его сильные руки на своем теле и пылать жаром желания, чтобы потом млеть, лежа рядом с ним.

– Бесчувственный чурбан! Эгоист! Любит только себя. Натаскал девок и рад, что спихнул на дядьку. У-у! Убила бы! Вместе с этой противной мышью! – Она разговаривала сама с собой.

Перейдя в спальню, Вирона разобрала постель и легла, уткнувшись в подушку. Как он не понимает: он ей очень нужен, только он не дает ей сойти с ума в этой проклятой дыре! Зачем ее здесь держат? Она не работает по специальности, с ней нет связи, ей не дают выхода на спутник. Она может только принимать сообщения. Неужели там, в АДе, работают одни идиоты? Какую информацию она будет здесь анализировать? Количество поросят в свинарнике у Ринады? Ее мысли перескочили с любовника на начальство и вернулись обратно. Любит ли она его? Наверное, да. Только как-то по-другому, не как человека, с которым могла бы связать свою жизнь. Он не был ее первым мужчиной, он не использует, как другие, разные электронные стимуляторы, скачанные на нейросеть и продлевающие наслаждение. Скорее, это влечение к сильному мужчине, к красивому любовнику. Хотя встречи их редки и пусть полны бурных бессонных ночей, но это не то, что она хочет получить от жизни. Он не приносит с собой покой и умиротворение, вместе с ним приходит тревога, скандалы и какие-то происшествия. Он всегда в гуще событий и полон тайн. С ним нелегко, думала Вирона, засыпая.

Она не покидала свои комнаты, пока Ирридар гостил в поместье, а утром он и орчанка уехали. Вирона сказалась больной и не пошла в трактир. Вечером, устав сидеть затворницей, накинула шубку из какого-то лохматого зверька и вышла в сад. В поместье вдоль аллей стояли магические светильники. Ирридар постарался, вспомнила она. Хруст снега под ногами успокаивал, и, проходя мимо пруда, она подумала: «И чего его бояться? Дикари». Вирона свернула к домику прислуги. Она успела сделать только три или четыре шага, как неожиданно у нее потемнело в глазах, потом подступила легкая тошнота, и она упала, потеряв сознание.

Овор готовился ко сну, когда в дверь постучали. Накинув халат, он пошел открывать. На пороге стояла гресса Ильридана и за ней конюх, который по совместительству был еще и дворником. Странная компания пожаловала к нему на ночь глядя. Овор плотнее запахнул халат и спросил:

– Что-то случилось, гресса Ильридана?

– Я думаю, да, господин Овор. Пропала Вирона.

– Как пропала? – Овор непонимающе посмотрел на Чернушку, потом на стоявшего за ее спиной конюха. – В каком смысле пропала?

– В прямом, тан. Вышла в сад и на глазах рена Гринжи пропала. Расскажите, рен, что вы видели, – обратилась она к конюху и отступила в сторону.

Тот помялся, держа шапку в руках, потеребил мочку уха, пальцем провел по носу и ответил:

– Так это, я почти ничего не видел, значит. Только вышел из дому дров принести. Жена моя Маргуна попросила, хотела тесто на пироги поставить и ночью их испечь, значит. Для молодого барина в дорогу, значит. Маргуна знает, что ее пироги барин очень любит и забирает все. – Его лицо стало довольным, он поправил усы. – И то сказать, ваша милость, пироги у Маргуны выходят замечательные. Она рецепт теста особый знает, а начинка у нее всегда разная, значит.

Овор терпеливо ждал, не перебивая, пока конюх доберется до сути. Стоит его перебить, и он начнет путаться и не сможет рассказать то, что и хотел бы. Работник он был хороший, но как рассказчик никакой, двух слов вместе связать не мог. Но вот лошади его понимали сразу. Он что-то промычит, буркнет, и они слушаются, выполняют все его команды.

– Вот, значит, вышел я за дровами, а мне навстречу идет ваша племянница. Шла-шла и пропала. – Он шмыгнул носом и замолчал.

Овор почесал небритую щеку.

– Как она пропала, Гринжа? – Он не мог понять до конца, что тот имел в виду, говоря «шла-шла и пропала».

– Не знаю, ваша милость, только пропала, и все, была – и ее не стало.

– Гресса Ильридана, может, вы поясните мне, о чем идет речь? – обратился он к начальнику своей охраны.

– Тан Гринжа, как пропала Вирона, поискал ее на том месте, где она исчезла, и, не найдя, рассказал обо всем своей жене Маргуне, та прибежала в караулку и сообщила охране, ребята искали девушку по всему поместью и, не найдя, позвали меня. Я проверила все, что можно, Вироны в поместье нет. – Она посмотрела в глаза Овора и ответила на легко читаемый в них вопрос: – Трактир мы тоже проверили и дорогу к нему, два раза.

– А остальные девушки на месте? – с тревогой спросил он.

– Не только девушки, тан, остальные обитатели поместья все на месте, и никто Вирону не видел со вчерашнего дня. Но я знаю, что она просидела у себя в комнате, дождалась отъезда Ирридара с невестой и только вечером вышла прогуляться. Вот во время прогулки она и исчезла.

– Фому видела? – спросил Овор.

– Нет, он еще не появлялся, я усилила посты и установила дополнительное дежурство. Всех предупредила, чтобы по двору бесцельно не бродили. Нас атаковали, тан Овор, и Вирону скорее всего похитили.

– Или она решила спустить пар и погулять одна, – предположил Овор. – У нее есть возможность скрываться с глаз. Приезд Ирри и появление его невесты она восприняла болезненно. Подождем пару дней, если Рона не появится, сообщим Ирридару. Но твои действия правильные, поступай так и дальше. Проверяйте всех несколько раз по кругу, если еще кто-то пропадет, значит, это происки врагов. Но будем надеяться, что это только всплеск ревности, и когда он поутихнет, то она вернется.

– У меня тоже всплеск ревности, но я-то на месте, – проворчала Ильридана и посмотрела на конюха. – Все понял?