S-T-I-K-S. Маугли

– А-а-а, – вспомнил Саныч. – Это ноги Тимы…

– Да хоть Ким Кардашьян, я рядом сидеть не буду. Вот пока они там, – разгрызая крылышко, ответил Ветер, – мне кусок в горло не полезет. Ты бы, дед, прикопал их. На кровь зараженные слетаются как мухи.

Саныч скривился, но спорить не стал. Вернулся к машине, взял раскладную инженерную лопату и направился к столу.

– Эй! – крикнул ему Ветер. – Ты что, в самом деле закапывать собрался?

Саныч остановился в нерешительности. Посмотрел на лопату, потом ответил:

– Ну да.

– Не надо, я же пошутил. Выкини в воду. Раки мясо обглодают, а кости уплывут. Так хлопот меньше.

Саныч насупился.

– Это мои друзья, Ветер. Достойно похоронить надо.

– Ну, раз друзья, то давай, дед, копай. Не могу спорить. – Он равнодушно отвернулся, потеряв к Санычу интерес. Его взгляд приковывал к себе куриный окорочок.

Саныч в раздумьях пожевал губами, а затем направился искать место для захоронения товарищей. Поиски привели Саныча к высоким кустам дикой малины. За ними, метрах в двадцати от автомобиля, он обнаружил неглубокий, но длинный овражек. Осмотрелся и стал копать яму. Копал долго. Часто останавливался и отдыхал. Лопата резала босую ногу. Пот заливал лоб, разъедал глаза, нога болела, но Саныч упорно копал братскую могилу. Он рубил корни, выкидывал камни и расширял яму. Когда убедился, что глубины ямы достаточно, вылез из нее и на дрожащих ногах поплелся к Ветру. Ничего не говоря, вытащил из-под него плащ-палатку, накидал сена и стал собирать останки людей. Положил скелеты и кости на сено и под одобрительным взглядом раненого парня потащил к могиле. К сеновалу он вернулся через полчаса и вернул Ветру плащ-палатку. Следов крови на ней не было.

– Основательней ты мужик, Маугли, – уважительно произнес Ветер.

Саныч ничего не ответил. Прошел к воде, помыл руки и ноги. Вернулся. Взял из ящика хлеб, колбасу, коньяк, что недопил утром, и направился к столу. Сел спиной к Ветру. Налил в стакан коньяк до краев и несколькими большими глотками выпил. Молча попрощался с друзьями и стал жевать колбасу. В его голове зашумело. По телу разлилось тепло. Саныч шмыгнул носом и тоскливо, тихо затянул:

– Не для меня придет весна,
Не для меня Дон разольется…

Допев песню до конца, Саныч всплакнул.

Опираясь на палку, приковылял Ветер. Сел рядом и примирительно произнес:

– Не плачь, дед. У каждого своя судьба. Им, возможно, будет лучше, чем тебе. Поверь, я знаю, о чем говорю. Если ты хочешь отдать долг памяти своим дружбанам, то старайся жить за себя и за них. Это придаст тебе смысла к жизни и поможет здесь обосноваться. Мир тут суров и беспощаден к глупым и слабым.

– Что за мир такой? – повернув голову к Ветру и посмотрев на него повлажневшими глазами, спросил Саныч.

– Стикс, дед. Еще его называют Улей. Старожилы стараются всуе название мира не упоминать. Кличут просто Улей. Он состоит из кластеров или сот, как в пчелином улье. Сюда из разных миров загружаются участки суши с городами и людьми из других вселенных. Умники называют их Мультиверсум. Множественные вселенные. Одни падают чаще, другие реже. Есть места, где вообще нет загрузки. Это стабильные кластеры. Стабы. Их можно узнать по тому, что там все старое и обветшалое.

Те, кто падает сюда во время загрузки, делятся на две неравные группы. Большинство становятся зараженными и людоедами, жрут тех, кого меньше. Иммунных. Говорят, заражение происходит спорами, они плавают в воздухе. Попадают в человека, паразитируют на нем, лишая его разума. Ты это видел своими глазами.

– А зачем все это? Кому надо проводить такой жестокий эксперимент? – спросил Саныч.

– А этого никто не знает. Ответ на этот вопрос ищут все, но пока не находят.

– И что, помимо женщин и мужчин дети тоже попадают сюда? – спросил Саныч.

– Тем совсем плохо, – вздохнул Ветер. – Первыми погибают дети. Потом женщины, как самые беззащитные. Кого не доели новообращенные, тех доедают развитые мутанты. Я дам тебе книжицу для свежаков. Мы так называем новеньких иммунных. Ты прочитаешь и узнаешь много интересного. А пока я тебе вкратце опишу ситуацию.

Мы не близко и не далеко от внешки. Это почти запад. Тут не много муров, что сотрудничают с внешниками. Так, мелкие банды. На западе муры держат иммунных на фермах, как животных, и вырезают из них органы. Здесь, понимаешь, дед, почти бессмертие. Если не застрелят и не сожрут, можно жить вечно. Хотя если застрелят, все равно сожрут. Ты, если выживешь – прости за такие слова, но это не факт, – начнешь молодеть. А в основном иммунные погибают в первую неделю после того, как сюда попадают. Но ты не бойся, в жизни всякое бывает…

– Да я и не боюсь, – ответил Саныч, – пожил уже. Дальше рассказывай.

– Так вот, внешникам нужны наши органы, они из них лекарства делают для своих богатеньких субчиков. Муры их им поставляют, а те им продают оружие и технику. Не всем, а организованным, большим бандам. Под большими бандами ходят банды помельче. На муров и внешников охотятся стронги. Крутые перцы, отмороженные на всю голову. Их можно узнать по снаряге. Они обычно ходят в самом лучшем. Таких, как я, называют просто – рейдеры. Кто охотится на мутантов, тот трейсер, кто ходит за хабаром – тот сталкер. А так все рейдеры. Доверять, дед, никому нельзя. Есть тут ребята, что оближут со всех сторон, в доверие вотрутся, а сами килдинги. Сектанты. Они обожествляют Стикс и поклоняются ему, жертвы человеческие приносят.

– И много тут таких? – спросил Саныч.

– Да по-разному. На западе много крутых стабов муров. Мур – это моральный урод. И стронги там непростые, и нейтральные стабы более укрепленные. Опасно там. Здесь, на востоке, спокойнее. На севере внешников нет и стабы большие. Порядок и скукота. Зараженных отстреливают организованно, таким как я, одиночкам, почти ничего не достается. Но зато можно запросто стать обедом для элиты. Только между севером и югом удавка, узкая полоса земли, зажатая чернотой. Пройти ее не так просто, там адамиты – иммунные, подверженные атомному заражению, людоеды. И много развитых зараженных. Прут они на север с запада, словно им там медом намазано. Где-то на западе в районе Москвы есть место, которое называют Пекло. Представляешь, там загружается часть Москвы. Оттуда толпы зараженных мигрируют на восток, юг и север, такие толпы зараженных называют ордой. От них не спасется ни один стаб. Орды ведут элитные мутанты. Их элиты добывают жемчуг… но ты все это в книжице прочитаешь.

Вот тут рядом, примерно в тридцати километрах от тех строений на север, видишь, на той стороне, – Ветер ткнул вилкой в сторону противоположного берега, – там стаб фашистов.

– Что, настоящие немцы? – удивился Саныч.

– Арийцы. Из наших русаков, но повернутые на чистоте расы. Головы обмеряют. У них есть стандарт арийца.

– Чудеса-а, – протянул Саныч.

– Еще какие, – кивнул рейдер. – Они ребята не очень злые. К ним можно в стаб прийти и отдохнуть. Лишь бы был товар или спораны для оплаты пребывания. Тогда не тронут. Если совсем нищий или свежак, то посмотрят, обмерят и определят или в арийцы, или на продажу мурам как нечистого. Скажу, конечно, они странные ребята, но открыто не беспределят. Но лучше через их посты не ходить. Могут обобрать, а потом сдать своему гаулейтеру как нищего. С этой стороны, где мы, в ста семидесяти километрах, ближайший стаб «Железный лес». Там раньше подстанция была и филиал депо. Вот в нем стаб и разместился. Я оттуда. Нормальный стаб, не без проблем, конечно, но где их нет? Везде люди. А где люди, там, сам понимаешь, есть и проблемы. Главное сказать, кто ты по жизни. Я рейдер. Кем станешь ты, неизвестно.

– Ты стал рейдером сразу? – уточнил Саныч.

– Нет, что ты. Меня привезла год назад из рейда группа сталкеров. Мне, можно сказать, повезло. Они универмаг опустошали, а я начальником охраны там был. Попытался их прогнать. Смотрю, мужики с оружием прут… Ну они нас с моими ребятами быстро упаковали. Разоружили и в машину кинули связанными. Охранники мутантами оказались, а я иммунным. Три месяца работал в стабе грузчиком. Когда происходит загрузка кластера, туда выдвигается караван машин. Подъезжают к торговому центру и забирают все, что нужно. Таскают груз в машины бригады грузчиков. Охрана охраняет. Потом я был в охране каравана, затем в дружине, в патруле. Отработал долги – и вот четыре месяца, как стал рейдером. Походил с отрядом и понял, что мне лучше одному. Я тишину люблю. У меня пистолет-пулемет с насадкой для бесшумной стрельбы. Ты сам видел. Так я стал трейсером. Устраиваю засады на дорогах и ловлю бегунов. Они основные поставщики споранов. Если подвернется стоящий хабар, патроны там или пушка зачетная, – возьму. Но в основном двигаюсь налегке…

Дальше Ветер рассказал Санычу про спораны, горох, жемчуг. Про дары Стикса. Саныч слушал и одуревал. Не верить Ветру он не мог, а вместить в себя услышанную информацию не позволял природный скептицизм…

– Если доберешься до нашего стаба, то скажи, что тебя крестил Ветер. Не говори, что муры. А я тебя, чтобы ментат не раскрыл, сам перекрещу. Как хочешь, чтобы я тебя назвал?

Саныч махнул рукой.

– Мне все равно.

– Ну, тогда оставайся Маугли. Ты похож на него. Голый, босой и в одной повязке на жопе. Что, другой одежды не было?

– В бане она осталась, – ответил Саныч. – А баня утонула. – Он налил себе в стакан еще коньяка и выпил.

– Ты бы, дед, не усердствовал с выпивкой. Тут такое не приветствуется. В стабе можно. Хоть залейся. А тут кластер с загрузкой, не искушай Стикс.

– А я пью и что-то не пьянею, – ответил Саныч. – Трезвый как стеклышко. А почему ты говоришь, если я выживу и доберусь до стаба? Ты меня с собой не возьмешь?

– Знаешь, Маугли, помогать свежакам – это правило правильного рейдера. Но зад подтирать и таскать тебя за собой, это уволь. Тут каждый спасается сам. Ты помог мне, я помог тебе разобраться в ситуации. И пойми, дорога длинная. Я, если что, убегу. У меня дар бегать быстро. Рубер не догонит.

– Кто?

– Неважно. Прочитаешь книжку и узнаешь, – отмахнулся Ветер. – Я день-два – и на ноги встану. Одному мне нетрудно вернуться. А ты обуза. Тебя схарчат на первых километрах. И я не буду из-за тебя подставляться. Так что тебе лучше пожить здесь. Еда есть. На той стороне спортивный центр, можно чем-то поживиться. – Ветер кивнул в сторону строений. – Рыба есть, ловить можно, если умеешь. На острове старый вагончик стоит, я там бывал. Это тоже мелкий стаб. Он стоит на границе трех загружаемых кластеров, посередине как раз. Остров никому не интересен. Так что какое-то время ты поживешь в безопасности. А там уже сам решишь, как тебе поступать, Улей научит.

– Понял, Ветер, спасибо, что просветил, – без обиды в голосе отозвался Саныч. – Это называется целесообразность. Я сам погибну и тебя могу за собой утащить. Обид нет.

– Всегда пожалуйста, Маугли. Давай я покажу, как делать живчик. Тебе оставлю один споран. Он добывается из споровых мешков на затылке зараженных. Вначале они все пустыши. Потом некоторые развиваются, отъедаются, и у них растет споровый мешок. В нем появляются зародыши споранов. Пустышами называют всех зараженных до бегунов. Бегун почти всегда голый и уже сильный. Они, как я уже говорил, для меня основные поставщики споранов. Их убивать надо тихо. Топориком тюк в висок – и готово. Томагавк у тебя есть, тренируйся. На лотерейщиков и топтунов охота гораздо сложнее, там огнестрел нужен или арбалет. У тебя лук валяется у сеновала и стрелы вон на поясе. Так и таскаешь, не снимая, – усмехнулся Ветер. Затем, став серьезным, добавил: – В общем-то, правильно, привыкай. Так вот из этих тварей горох можно добыть. А горох нужен, чтобы развивать дар. У тебя пока дара нет. Ничего страшного. И не торопись им обзаводиться. А то всплывет что-нибудь малонужное, холод там производить или костер пальцем разжигать.

Саныч кивнул.