Зой рок

– На многое не рассчитывайте, – охладила она его пыл. – Это не свадебное путешествие с медовым месяцем. Мы при исполнении служебных функций..

Подъезжая на автобусе мимо мыса с турецкой крепостью Еникале к паромной переправе. Следователь вспомнила об этом диалоге, возникшем вчера в ходе совещания ОСГ и невольно улыбнулась.

Водитель лихо развернул оранжевого цвета "Икарус" на широкой площадке, в дальнем углу которой в форме русской печи со ступенями возвышался памятный знак в честь подписания соглашения между правительствами Крыма, Москвы и Краснодарского края о строительстве путепровода через Керченский пролив. Но дальше разработки проектов моста, тоннеля, причем без проведения изыскательских работ, дело не сдвинулось. Воз и ныне там, а разумная идея повисла в воздухе.

Шумные женщины в походной экипировке с сумками, мешками, баулами на металлических тележках, метко прозванных "кравчучками" в честь украинского президента Леонида Кравчука, высыпали на площадку. Спешно, чтобы успеть на первый паром, направились к таможенному и пограничному постам, расположенному на входе и въезде на территорию ГСК "Керченская паромная переправа", действующей уже более полувека, начиная с 1954 года.

Лица бывалых челночниц таможенникам и пограничникам давно примелькались и поэтому досмотр был выборочным и формальным. В основном проверяли паспорта и вызывающую подозрение своей конфигурацией кладь на предмет пресечения провоза оружия, наркотических веществ, антиквариата и валюты в превышающей установленную сумму. Сотрудникам усердно помогала бурой масти спаниель по кличке Альфа.

У Марины Юрьевны была с собой лишь кожаная под цвет коричневой куртки дамская сумочка. Отстала от толпы, предъявила пограничнику служебное удостоверение. Тот в знак согласия кивнул головой. Журавина прошла через турникет на территорию. Увидела поджидавшего ее офицера.

– И охота вам было в такую рань вставать? – приветствовал капитан.

– Эх, Александр Васильевич, каждому свое. Наша служба и опасна, и трудна, – пропела женщина.

– Вот поэтому я и напросился вас сопровождать, хотя мог бы командировать рядового опера, – признался Тернов. – Вы для милиции ценный работник, обязаны охранять как зеницу ока. Мало ли что может произойти в другом государстве. Глаз да глаз нужен.

– Спасибо за заботу. Очень трогательно с вашей стороны, – оценила она его жест. Они подошли к причалу – эстакаде переправы, к которой с гравийной насыпи тянулись тускло блестевшие в сумраке стальные рельсы.

Лет двадцать назад через пролив на дизель-электроходах доставляли пассажирские и грузовые вагоны, цистерны, платформы. Среди металлических ферм, переплетений кабелей сквозь туманное марево мерцали сигнальные огоньки. В уютной бухте, защищенной от волн и штормов огромными железобетонными кубами и валунами, на которых виднелись нечеткие, размытые силуэты заядлых рыбаков, свинцово, мелкой рябью поблескивала вода. В стороне у места посадки на паром, а его ожидали из порта Кавказ, что на косе Чушка, блуждали пассажиры, громоздилась ручная кладь.

– Марина Юрьевна, я и для вас приобрел билет.

– Спасибо, это любезно.

– Расстояние небольшое, примерно четыре мили, на полчаса ходу.

–Знаю, часто приходилось переправляться. В Темрюке живут мои родители, теперь это заграница, – сказала следователь.

–Де-факто граница еще не определена, – отозвался Тернов. – Условной является бывшая административная граница между Крымом и Краснодарским краем, существовавшая в бытность Советского Союза. Дипломаты уже более десяти лет не могут договориться о демаркации границы в Азовском море и Керченском проливе.

Украинцы настаивают о проведении границы по поверхности моря, претендуя и фактически владея Керчь-Еникальским судоходным каналом и взимая за проводку судов десятки миллионов долларов в год, а россияне требуют обозначить границу по дну. Это является камнем преткновения, хохлы не желают по-братски делиться морскими и подводными ресурсами, запасами природного газа Семеновского месторождения.

– Таков менталитет, – усмехнулась офицер и, привлеченная гулом, обернула взор на бухту. В нее узкий створ, работая гребными винтами, входил дизель-электроход и от его бортов волны накатывали на железобетонные кубы, а в воздухе с криками пикировали чайки и бакланы.

– Дождались своей кареты, – пошутил капитан. Зашумела толпа потенциальных пассажиров, задвигалась, словно капли ртути.

Вскоре после того, как на причал по трапу сошли прибывшие пассажиры, а по сходням съехали легковые и грузовые автомобили, автобусы, началась посадка. Вахтенный матрос со скучным видом, чтобы "зайцы" не проникли на борт лохани, мельком проверял билеты. Тернов и Журавина, внешне походившие на супружескую пару, расположились у правого борта, а женщины и мужчины с тележками, сумками, мешками и баулами– на палубе у надстройки.

"Которая из них? – глядя на разновозрастных женщин, размышляла следователь. – Не все же они труженицы прилавка? Наверняка, есть среди них учителя, инженеры, музыканты, художники…, которые не от хорошей жизни занялись этим унизительным челночным бизнесом "купи-продай". Будь у людей постоянная работа с достойной зарплатой, разве они напрягались бы под тяжестью, от которой отрываются руки и есть риск обрести грыжу и другие болячки.

Может в иной ситуации Даркина осталась жива, не подверглась грабежу, если бы бездарные горе-политики не отдали страну на откуп мародерам из их же числа, ставших олигархами, а народ не довели до нищенского состояния. Все взаимосвязано, если кто-то из нуворишей сказочно разбогател, то тысячи честных и трудолюбивых граждан обнищали. Но меч возмездия не всегда сечет, действительно, повинную голову тех, кто своей политикой создал условия для беспредела, расцвета криминала.

Главные виновники остаются неприкасаемыми и недосягаемыми для Фемиды. Вот в чем трагизм, парадокс и абсурд смутного времени социальных потрясений и псевдореформ". Чтобы не вызвать у пассажирок подозрение, перевела взгляд на буруны воды, обтекающие стальной борт судна. Вдали цепочкой светились огни на косе Тузла, расположенной напротив мыса Ак-Бурун.

– О чем задумались, Марина Юрьевна? – прервал капитан ход ее мыслей.

– О превратностях и парадоксах жизни.

– А если конкретно?

– О том, если бы уровень жизни граждан был выше, то меньше бы совершалось преступлений, хотя злодеяния полностью изжить невозможно, так как идеальных государств и обществ не существует, всегда будут причины и мотивы для агрессии, насилия и других пороков, – сказала следователь. – Во всяком случае, у злодеев, ради корысти, не возникло бы необходимости убивать Даркину и других граждан. А нам не пришлось бы сейчас ехать в командировку. Куда ведет нас рок событий и что готовит впереди? Все в этом мире стихийно, непредсказуемо и зыбко…

–У вас философский, аналитический склад ума, – польстил Тернов. – С такими задатками– прямая дорога в политику.

– Там много грязи, коварства, подлости и предательства, – твердо сказала она и пояснила. – И прежде депутаты, министры и чиновники, выйдя из народа, никогда туда не возвращались. А нынче другая песня: вышли мы из криминала, в нем останемся и очень этим гордимся. Такова извращенная до цинизма мораль.

– Полностью с вами солидарен, – искренне признался капитан.

10

В порту Кавказ после формальностей на погранично-таможенном посту, пассажиры заняли места в автобусе и через два с половиной часа прибыли в Краснодар. С автовокзала, не мешкая, направились на вещевой рынок. Журавина и Тернов, не выпуская из вида своих землячек, последовали за ними. Керчанки на гудящем, словно рой диких пчел рынке, отыскали подобные проплешинам, свободные места.

Разложили из сумок свой товар, в основном одежду, а также предметы бытовой химии (краски, лаки, олифу), наборы стальной эмалированной посуды, изготовленной на металлургическом комбинате имени Войкова, миксеры и мелкие электроизделия, выпускаемые на приборостроительном заводе ВПК "Альбатрос", так не взлетевшем из-за развала единого государства.

На этом секретном предприятии планировалось производить электронное, навигационное оборудование для ВМФ, но конверсия с ориентацией на выпуск товаров народного потребления окончательно его доконала. Гиперинфляция, дефицит оборотных средств привели к тому, что вместо дензнаков, купонов, карбованцев, а затем и гривен, с работниками рассчитывались продукцией предприятий.

На комбинате имени Войкова в ходу была своя валюта – "юрчики", которые отоваривались в магазине на территории предприятия. Получив вместо денег натурплату – кастрюли, миски, чайники, кружки и прочее, работники превращались в купцов, стараясь быстрее сбыть товар, чтобы выручить деньги для других потребностей. Рынками сбыта для них стали Краснодар, Темрюк и другие города Таманского полуострова.

Марина Юрьевна и Александр Васильевич, дождавшись, пока земляки разгрузят и разложат товар, направились по рядам мимо киосков и бутиков. Она сфокусировала свое зрение на женской одежде и прошептала, словно их кто-то мог подслушать:

– Пошли поближе к землякам, а то покупатели набегут и весь ширпотреб разметут.

И, действительно, когда они приблизились, молодая женщина примеряла кофточку сиреневого цвета и, завидев Журавину, спросила:

– Как вы считаете, она мне подойдет, к лицу? Большого зеркала нет, чтобы определить, а маленькое не дает общего представления.

– К лицу, к лицу, выглядите моложе своих лет, – поспешно заявила продавец с монгольского типа широким и добродушным лицом, только бы не упустить покупателя. – Берите и носите себе на здоровье.

– На мой взгляд, такой стиль уже вышел из моды, – с видом знатока заявила следователь.

– Откуда вам знать? Это заграничная, импортная вещь?! – возмутилась продавец.

– Знаю, потому что в отличие от вас, читаю специальные журналы.

Сомневающаяся женщина возвратила кофточку и пошла дальше.

– Она уже была готова купить, и откуда ты такая умная взялась? Отпугнула покупателя, теперь бери сама, коль зависть заела? – упрекнула огорченная землячка.

– Так я для этого и подошла, – снисходительно улыбнулась Марина Юрьевна. – Покажите то гипюровое платье.

– Пожалуйста, – женщина услужливо сняла платье с "плечиков" и Журавина примерила к куртке.

– Оно вам очень к лицу и по комплекции вполне подойдет. Извините, здесь примерочной нет, работаем в таких фронтовых условиях, прикидывает на глазок, но я ни разу не ошиблась, претензий не было.

Следователь обернулась к Тернову:

– Саша, погляди, как я выгляжу?