Старые русские. Книга 1. Любовь

К концу 80-х годов средний заработок мужчины был около 180—220 рублей. Женщины

130—160 рублей. Профессор университета получал 250—300 рублей. Заместитель начальника главка 600—800 рублей. Автослесарь 3-го разряда -120 рублей. Итого средняя семья – папа, мама, дочь, сын имели в месяц около 360 рублей, т.е. по 90 рублей на человека. Много это или мало? Булка хлеба стоила 20 копеек, проезд в автобусе – 5 копеек, килограмм колбасы среднего качества – 3рубля, бутылка водки -3р.20 копеек. Если тратить по 1,20 рублей в целом на питание на одного человека (суточные командировочному были -2р.20 копеек, комплексный обед в столовой 60—70 копеек), то в месяц 30—40 рублей. Остается 50—60 рублей. Обувь мужская стоила 80—160 рублей, брюки 23—40 рублей. С учетом транспортных расходов, квартплаты, покупка пары обуви была проблемой. А покупка более крупная – мебели, холодильника, стиральной машины были и вовсе редким событием. Накопить на автомобиль «Жигули» 06 модели было немыслимо. При стоимости его 8.500 рублей надо было всей семье 2,5 года ни есть, ни пить, а только на нее копить. Это без учета, что для него надо ещё построить гараж, что тоже требует такой же суммы денег. Покупка цветного телевизора была для семьи едва достижима.

Кроме того, производственные мощности страны были по большей части загружены

военным производством. Сильнейшая милитаризация экономики – производство боевых

атомных подводных лодок, ракетных комплексов, межконтинентальных и баллистических

ракет, покорение космоса, самолетов – ракетоносцев, танков, бронетранспортеров и другой

военной техники, которая не давала никакой прибыли, а лишь отвлекала от нужд и запросов населения, порождало дефицит самых элементарных вещей- холодильников, пылесосов, морозильных камер, магнитофонов и другой бытовой техники. Купить хороший ковер или стиральную машину можно было только по записи или по «блату». Наличие этого дефицита породило «блат» – проблема покупки решалась через знакомых, друзей, родственников в магазинах, исполкомах, горкомах, а также систему распределения, фондов. Например, главк, в счет выделенных ему фондов, в свою очередь выделял несколько автомобилей на предприятие, которые распределялись в основном его директором с «участием» профсоюза. Купить просто так в магазине покрышки к автомобилю «Запорожец» было почти невозможно.

Подобная ситуация сохранялась и в снабжении продуктами питания. Если крупы, муки, хлеба было достаточно, то купить колбасы или мяса было проблемой. Эти продукты были в изобилии лишь в московских и питерских магазинах, куда за ними ездили на электричках со всей округи радиусом 200—300 км. от Москвы. «Мясные» электрички Тулы, Рязани, Калуги ещё помнит старшее поколение.

Но наиболее болезненной проблемой было жилье – квартиры «давали». «Давали» работающим на предприятиях в порядке очередности и остроты необходимости. Остальной прочий люд вставал в очередь в жилищных отделах исполкомов. Причем и число очередников чаще всего исчислялось тысячами. Выделялось квартир от силы десятками. Наиболее распространенная ситуация – предприятие получает 2—3 квартиры в год, а на очереди несколько сот нуждающихся. Сколько это пораждало конфликтов, ссор, скандалов, а порой и трагедий! Ну и поскольку квартиры “ давали», то качество их не спрашивай. Притчей его языка той поры служат «хрущевки» – клетушки с минимальным набором удобств, получить которые было по тем временам большой удачей. Нельзя сказать, что квартиры не строили. Но темпы этого строительства были все-таки не достаточными. Там, кому предстояло простоять в очереди на жилье 25—30 лет, это служило малым утешением, особенно если его семья жила в деревянном бараке 50-х годов.

Все вместе взятые, эти явления создавали вялость и безразличие, равнодушие и пьянство. Одновременно, с развитием международных связей, телевидения, сети радиовещания, советский человек видел уровень жизни его зарубежного сверстника, и уровень этот был многократно выше. Как это так: безработный ездит на собственной машине и ищет работу? Рекламный агент убеждает хозяйку поменять стиральную машину или холодильник на более новую модель? Чета пенсионеров путешествует по разным странам на свою пенсию. Папа студентки имеет дом площадью 200—250 м ?. Вот как описывает достаток своей семьи чуть выше среднего уровня американская девушка Джулия (журнал «Собеседник», №47, 1989 г.). Двухэтажный дом в Вашингтоне. Сколько комнат – она точно не помнит, поэтому считает по пальцам: жилая, комната Джулии, столовая, комната родителей, кабинет отца, комнаты для игры в карты, для развлечений, для телевизора, несколько холлов, подвал, три ванные комнаты – для женщин, для папы, для гостей. Финансовое положение: отец получает 100000 долларов в год, мама- 50000, то есть в год 150000 долларов. Теперь обратимся к нашей российской семье с достатком тоже чуть выше среднего. Что она имела в восьмидесятые годы? Для примера возьмём семью типичного преподавателя ВУЗа, доцента. Живёт с женой, двумя детьми и мамой в двухкомнатной квартире «хрущевского» типа со смежными комнатами, совмещенным санузлом, площадью 28 квадратных метров, с окнами, выходящими на северную сторону. Финансовое положение: муж получает 450 рублей, жена – 250 в месяц. Пенсия мамы – 120 рублей. Итого в год – 9840 рублей. И это при квалификации кандидата технических наук и всех северных надбавках. Получается, что финансовое положение советской семьи почти в 15 раз хуже положения американской. А если учесть современный обменный курс рубля и доллара (1:6), то получается, что хуже в 90 раз. Американская семья не знает, что такое дефицит. Зато любой нашей семье известно, что это такое. Эти цифры говорят лучше всяких отчетов и лозунгов, чья экономика эффективнее, и что чувствовал советский человек, побывав однажды за границей, и какие после этого у него вопросы возникали.

От этих «неудобных» вопросов правящая партийно-хозяйственная элита СССР всячески уходила в сторону. Старательно культивировалось мнение, что личные нужды коммуниста должны быть на последнем плане. Работа, производство, свершение трудовых побед – вот главное, чем должен жить коммунист и остальная беспартийная масса должна к этому стремиться тоже. Причём такое отношение коммуниста к своей личной жизни шло со времен Павки Корчагина, с революции. Образец коммуниста – бойца, борца за народное счастье, через лишения, ранения, смерть продолжал жить и в это время. Но, если во времена революции, смены общественного строя, борьбы с царизмом, борьбы с прямой фашистской агрессией в горниле мировой войны такой героизм оправдан, то зачем он в мирные дни? Отсутствие же революций и войн замещалось пафосом стройки, покорения целины, покорения Ангары. Образ коммуниста, комсомольца, по зову партии бросившего дом, семью, налаженный быт, и уехавшего в суровые края на строительство нового города, магистрали, комбината, плотины был эталоном, образцом для подражания. Человек с ружьём времён гражданской войны, патриот с автоматом и гранатой в руках времён Великой Отечественной был заменён на человека с карабином за плечами, идущего суровой, не хоженной тайгой. Герои этого времени засыпали за рулём самосвала, ночуя в степи, живя в вагончиках новостройки, в палатке геологоразведчика, в каюте штормующего траулера, в тесных отсеках космической станции. Ради досрочной сдачи объекта смело шли на конфликты с начальством, «бюрократией», находили выходы из критических производственных ситуаций. Но их личные надобности оставались неудовлетворенными. Работа ради работы уже не отвечала потребностям времени. Тот же самый герой стройки возвращался домой в тесную хрущёвку, где в двухкомнатной квартире он жил с женой, детьми и престарелой мамой на жилой площади в 26 м. А идти в профком, к директору и просить дать ему квартиру вне очереди, обходя других не позволяла совесть. Купить же квартиру было нельзя. Всё это вместе взятое создавало глухое, подспудное недовольство. Жалобы в ЦК, в высшие инстанции подробно разбирались, тщательно фиксировались, но что можно было сделать, если дали предприятию 5—6 квартир, а очередников свыше сотни?

Естественно, в руководстве это чувствовали, но реальных, кардинальных мер не прини-

малось. Менять установку на полное отрицание частной собственности даже на мелкие средства производства никто не собирался. А в качестве противовеса создавалась целая система льгот, компенсаций, талонов. Выделялись «„бесплатные“» или льготные путёвки в санатории, дома отдыха, в туристические поездки. Полностью бесплатная медицина, обучение в ВУЗах, школах. Ну, а о качестве такого «„бесплатного“» лечения говорить не приходилось, особенно вдали от центра, Москвы. И если сейчас ваш ребёнок не поступил в университет, то вы можете его обучать в университете на платной основе. В СССР об этом даже думать было запрещено. Не дай Бог всё, что связано деньгами!

В дополнение ко всему сказанному следует вспомнить об отношении коммунистической партии к вере в Бога, церкви и духовно служителям, религии вообще. Жёсткое неприятие веры в Бога, воинствующий атеизм, как силовое противодействие влиянию церкви на трудящиеся массы партией расценивалось как борьба за своё влияние. Церковь считалась своего рода конкурентом, и коммунист не должен был верить в Бога, креститься, крестить ребёнка и ходить в церковь и т. д. Это считалось невежеством. Лозунг был: религия – опиум для народа. Церковнослужителей изгоняли, церкви, построенные на деньги народа, отбирались и переделывались под зернохранилища, а иногда и просто взрывались, как было с храмом Христа Спасителя в Москве. Почему и откуда появилось такое отношение к вере в Бога в идеологии коммунистического?

Здесь прежде всего надо вспомнить о том, что по теории древних философов суть любого человека триедина и состоит из трех, взаимно связанных в одно целое составляющих. Это материальное, духовное и божественное. Материальное – это то, что можно потрогать, съесть, купить. Наше тело с его материальными желаниями удовольствия, квартира, машина, пища. Все, что мы ощущаем физически. Духовное – это наши знания, науки, обучение и все творения искусства. Поэзия, художественное творчество, танцы. Божественное – это то, что нам дано от рождения – характер, воля, терпение, стойкость. Все три части человека должны быть в развитии, но духовное преобладает над материальным, а божественное – над духовным. В основе же коммунистического учения лежит материализм, пусть даже диалектический, в развитии, базирующийся на теории великого экономиста – теоретика Карла Маркса о прибавочной стоимости. Именно правильное решение материальной задачи развития общества при социалистическом способе производства, справедливого распределения прибыли для основной массы трудящихся, владение основными, базовыми материальными ресурсами общества, землей и есть основная суть этого учения. И общенародная собственность на землю, государственное владение основными средствами производства, общественное распределение прибыли – основные, вытекающие из этого учения постулаты и аксиомы, отвечающие духу времени, когда в производство, например, нефтегазовой отрасли втянуто сотни тысяч людей. Задачи же духовного и божественного выходит за рамки этого учения, так как у материального свои задачи, у духовного свои и у божественного тоже свои. Хотя задачи духовного и божественного развития похожи, не в противоречии с материальным и развиваются лучше именно на базе хорошего материального развития, но по своей сути являются высшей инстанцией по отношению к материальной. Ведь если во главу угла поставить материальное, то это приведет к деградации общества. Принцип «Лучше я буду дурак, но зато богатый» сами понимаете куда ведет. Не ляжет грудью на амбразуру, смерть изрыгающую, в защите ближнего о животе пекущегося, но и его животом никто не защитит. Поэтому именно духовное призвано сдерживать и направлять на светлое страсти материальные. Высшая любовь – любовь духовная, душ родство, а не материальная. Материальная любовь – физическое влечение, чаще всего после физической близости и кончается, а любовь духовная вечна. Ценность духовная на веки с нами и нетленна. Творения Александра Сергеевича Пушкина, Георгия Васильевича Свиридова, Льва Николаевича Толстого не устаревают никогда.

Истоки этого духовного и управление им идет к божественному, волевому, или, как говорят, данному от Бога. Но тогда, что есть Бог и есть ли он вообще? Есть. И есть однозначно. В конце концов разве не разум создал Землю, Луну, Солнце и другие планеты, которые движутся по нами же открытыми законам. Откуда это все взялось, и все случайно? Нет, вероятность возникновения такой цепочке закономерностей столь низка, что об этом даже говорить бессмысленно, как бессмысленно утверждать, что обезьяна случайно напечатала без ошибок поэму «Евгений Онегин», сев за печатную машинку.

Кто разделил человека на мужчину и женщину? Бог. Зачем? Для совершенства духа человека. Для мужчины – в мужестве, стойкости, храбрости, деловитости. Для женщины – в ласке, доброте, нежности, материнстве. Поэтому власть Бога над человеком, его материальными делами и духовными творениями однозначна, хотя и не безгранична. Совершенствование души человека в его материальных и духовных делах на пути стремления к Добру, Свету, Истине всегда поддерживаются Богом, но для стремления этого нужна воля человека, его сознательное решение. А в этом он полностью автономен. Здесь уже Бог не властен. Конечное решение всегда за человеком. Бог создал Землю и поселил нас на ней именно для того, чтобы мы смогли окончательно и бесповоротно стать на путь добра, приобрести необратимую стойкость ко злу и его искушениям.

Как мы строим школу для своих детей, оснащаем её партами, глобусами, спортзалом, компьютерами чтобы наши дети смогли учиться и развиваться, так и Господь создал для нас эту землю. А учится в школе на «отлично», «хорошо» или «удовлетворительно» – то это свободная воля ученика, его желание, его «хочу» или «не хочу». И чем лучше он учится, тем больше мы поощряем ребенка. Чем хуже, тем больше наказываем. Вот также и Господь с нами. Потому и высшая власть над нами за ним, а не за теми, кто материальными делами заправляет.

Делить же власть с кем-то никто не хочет, тем более высшую, духовную. Это и есть изначальные причины неприятия и конфликта церкви и коммунистических лидеров, хотя это совершенно не обязательно. Вполне достаточно, если каждый будет заниматься своим делом. Коммунисты – материальным, работники культуры и образования – духовным, церковь – божественным.

Поэтому выход за рамки управления материальными задачами, желание подчинить и духовное управление человеком высшей партийной элитой СССР и сориентировать все потребности человека только на производственные, материальные дела без учета высшей духовной сущности человека и его личных, материальных, семейных нужд создали в начале предпосылки, а затем накопление негативных последствий такого отношения и, в конечном счете, того, что и произошло. Короткое замыкание в социально – общественной среде, в разрушительной силе которого сгорели СССР и КПСС. Выводы должны быть сделаны всеми, кто чего-то хочет, в том числе и коммунистами.

Глава 14

В характере русского человека почти отсутствуют агрессивность, наглость, грубость. Здесь больше преобладает мягкость, терпеливость, доброта, сострадание. Тысячелетия Великая Русь, Малая Русь и Белая Русь культивируют христианство, православие. В основе этой веры – любовь к ближнему, уважение общечеловеческих ценностей. Мы не найдём в истории Руси такие эпизоды, как сожжение людей по подозрению в колдовстве, принадлежности к Сатане, ереси. Возможно, отдельные эпизоды и могли быть, но такого массового распространения, как это было в европейских государствах, где людей сотнями и тысячами сжигали и топили только по одному подозрению в ереси, колдовстве – в России не было. Такого изуверства, как это было, например, во Франции, где в одну только «Варфоломеевскую» ночь религиозными фанатиками (католиками) были вырезаны тысячи верующих-протестантов другой веры, или в Закавказье, где за несколько дней турками-мусульманами было убито несколько миллионов армян-христиан, на русской земле быть не могло. Не могло быть именно потому, что по своей натуре русский человек, воспитанный суровым северным климатом и христианской, православной церковью, хорошо понимает степень страдания души человека и относиться к бедам других людей с пониманием. Поэтому духовное, божественное, в России всегда предпочиталось материальному, вещественному. Вера в высшую идею, в божественное предназначение человека здесь более предпочтительна, чем где-либо в мире. И именно поэтому здесь, в России были с пониманием встречены, в сущности, хорошие идеи большевиков, принципы коммунистического учения бытия человека, мораль которого – человек человеку друг, товарищ, брат. И именно поэтому резкий переход от плановой экономики, от общественной жизни, к частной, рыночной, культивирующей потребление, конкуренцию, диктат денег, монетаристский подход больнейшим образом ударил по душевной сущности русского человека.

Волей судьбы, Господа Бога или кознями черта и стараниями Ельцина к власти в России пришла администрация наглая, агрессивная, беспощадная, для которой личный, собственнический интерес ставился превыше того государственного, для которого она была фактически создана, девиз которой – деньги, деньги, деньги. И сейчас, сразу, много, любой ценой, и не кому ни будь, а себе. И для этой цели писались законы, указы, постановления. А поскольку в России все было государственной и всенародной собственностью, то взять эту собственность можно было, только присвоив государственную, народную собственность в свою личную. При этом цели как всегда провозглашались самые благородные: «Долой неэффективную государственную собственность! Да здравствуй частный собственник!».

Предполагалось всю государственную собственность оценить и разделить по числу жителей России. Каждый житель получал так называемый ваучер. Этот ваучер он мог вложить в любое понравившееся предприятие, а все предприятия должны быть акционированы и ваучер становился акцией этого выборного предприятия, а его владелец акционером. Другими словами, частным собственником этого предприятия. Все логично и просто. Но не даром говорят, что благими намерениями выстлана дорога в ад. Кому из администрации хотелось такой приватизации, чтобы директор банка, министр, начальник главка был бы равным собственником с рабочим и его женой? Об этом даже смешно говорить, особенно если речь идет о таких лакомых кусках, как нефтезаводы, вино-водочные заводы, медеплавительные, центральные рынки, газодобыча, энергетика. Поэтому администрацией были введены всякие «именные», «привилегированные» и другие ваучеры, и люди, близкие к управлению, администрации, правительству, президенту получали большие права на приобретение этих предприятий. Кроме того, пользуясь своим административным влиянием, ваучеры скупались, и таким образом владельцы предприятий, созданных трудом сотен тысяч тружеников и не одним поколением, становились всякие ловкие дельцы, проходимцы, а порой и просто уголовные «авторитеты». Вся эта ваучерная приватизация оказалась в сущности глобальным обманом основной массы населения страны, её народа, но всё же она была пережита не столь болезненно. Ну не имел человек ничего, и ничего не дало ему «начальство». Стало быть, опять надули. А к тому, что «дурят нашего брата», в России давно привыкли. Поэтому серьёзных каких-то последствий этот обман не повлёк.

Более серьёзным ударом по населению страны, после которого россияне начали постепенно понимать, кто пришёл к власти, и чего ждать в будущем, была «либерализация цен» и гайдаровские рыночные «реформы», ввергнувшие в нищету чуть ли не всю страну и иезуитски названные «шоковой терапией». Другими словами лечение экономики страны и её населения путём глобального её развала и поголовного ограбления жителей. В плановой экономике СССР существовало два вида денег – наличные и безналичные. По большей части население имело дело с наличными деньгами, а предприятия, банки – чаще всего с безналичными. Существенное отличие здесь было то, что безналичные деньги почти нельзя было обналичить. Это категорически запрещалось. Отмена в одночасье всяких ограничений тотчас же привели к тому, что эти огромные деньги на счетах, которые раньше фигурировали условно, стали тотчас же обналичиваться и практически разворовываться всеми, близкими к управлению предприятиями..

Горбачёвское подло-бесхребётное управление страной привело к процессам развала экономики. Велик был запас её прочности, но и он стал иссякать. Административно – командная экономика хороша была в военное время, позволяя концентрировать ресурсы всей страны на решении главных, стратегических и оборонных задач, особенно в периоды национальной опасности, когда понимание необходимости лишений в обществе есть. В мирное, благоприятное время она уже была не столь эффективна и необходимость перехода к рыночной экономике уже ни у кого не вызывала сомнений. Однако какого-то щадящего «общечеловеческого» варианта перехода к рыночной экономике, универсально подходящей для всех наций и стран, по-видимому, не существует.

«Гайдаровские» реформы, взятые из экономических программ Международного валютного фонда результата не дали и в условиях желания немедленного обогащения верхов дать положительного результата и не могли, поскольку проводились во время приватизации, ориентированной на создание не «среднего класса» собственников, являющегося социальной базой многих развитых стран, а на создание класса крупных собственников-олигархов мафиозного типа. При этом с опорой и ориентиром не на промышленный, производительный капитал, а на торгово-ссудный, спекулятивный. Результатом таких экономических преобразований стал стремительный рост дефицита бюджета, запредельные налоги и галопирующая инфляция. С 1 января 1992 года началась либерализация цен, освобождённые от государственного контроля цены на товары и услуги подскочили к концу 1992 года не в 2—3 раза, как предполагали и обещали реформаторы, а в100 —150 раз. Россияне за год лишились всех своих сбережений. Если в среднем за 1991 год прирост выплат населению за счёт печатного станка обеспечивался на 20 процентов, что в феврале 1992 года – уже на 50 процентов, а в марте – на 75 процентов. Индекс инфляции в наличном обороте в целом за первый квартал 1992 года превысил 1350 процентов. Что более чем в два раза превзошло суммарное обесценивание рубля за весь 1991 год. Бюджетный дефицит превысил 30 процентов в бюджетных расходах, вместо ожидаемых 3. В то же время для сравнения подобная реформа в Китае, проводимая по собственной экологической программе за все 12 лет реформы ни в одном году не дала падения объемов производства. За 10 лет реформ материальное положение населения улучшилось на 35 процентов, валовой продукт страны вырос на 350 процентов.

Такая огромная инфляция тотчас же сказалась на доверии к отечественным деньгам. Доверие к рублю стало катастрофически падать и капитал «побежал» из России. Все мало – мальски серьезные накопления стали переводить в доллары. Зазвучали даже призывы упразднить рубль вообще и перейти по расчетам всем на доллары. На счета западных банков потекли огромные суммы денег, обескровливая экономику России. Вот как писал в 1992 году корреспондент Франс Пресс про вклады россиян: «В конце января вклады компаний и частных лиц, нелегально хранящихся за границей, достигли, по сведениям, полученным из некоторых источников от 12 до 20 миллиардов долларов. Три года назад их не было вообще. После лета 1991 года эта цифра постоянно растет и в августе объем вкладов оценивался в 8 – 10 миллиардов». За неполные полгода – двукратный скачок.

Доллар стал в России наиболее надёжным средством хранения денег. Но кто это тогда знал и понимал?

Глава 15

Лена, старшая сестра Кати, жила в Комсомольске-на-Амуре. Этот легендарный город раскинулся широко на берегу могучего Амура, среди сопок и вековой тайги. Легендарный, потому что строила его в основном молодёж – комсомольцы-добровольцы, откликнувшиеся на призыв комсомола и партии. Ехала сюда комсомолия со всего огромного Советского союза. Ехала за романтикой тайги, подвига, подхваченная пафосом новостороек, движимая горячими молодыми сердцами. Строился город, как промышленный форпост страны на Дальнем востоке. Построены здесь за короткие сроки заводы Амурсталь, авиационный, судостроительный и много других.

Переехала туда Лена из Владивостока почти сразу же после окончания школы к своему мужу. Её муж, Андрей Анатольевич Колесников, был старше её почти на 6 лет и работал уже инженером-конструктором на Амурском судостроительном заводе. Этот огромный завод, кормивший в ту пору, когда они поженились, чуть не треть трёхсоттысячного города, строил боевые эсминцы, ледоколы и современные атомные подводные лодки – ракетоносцы. Половина всех атомных подлодок, которыми был вооружен военно-морской флот СССР, были построены на этом заводе. Огромная стоимость атомной лодки позволяла заводу и его работникам иметь высокую зарплату. Достаточно было заводу сдать своему заказчику хотя бы одну такую лодку, и весь Хабаровский край сразу выполнял все планы по налогам и другим необходимым платежам. А завод порой сдавал таких лодок по 2 в год. Такой же завод был ещё только в Северодвинске. Оба этих завода составляли основу, базу атомного военного судостроения СССР и тем же являются для современной России. Завод строил дома, содержал детские сады, столовые, дома отдыха, больницы, дворцы культуры. Построенные подлодки для сдачи заказчику переводились во Владивосток, который является базой Тихоокеанского флота. Здесь рядом с Владивостоком в Большом Камне они достраивались и отсюда уходили на испытания в Тихий океан.

Муж Лены, Андрей, работал на заводе конструктороми занимался атомными реакторами лодок. Он был командирован заводом в Большой Камень для решения вопросов по атомной установке лодки и жил в общежитии. Там же летом в Большом Камне гостила у подруги Лена. Она познакомилась с Андреем на вечере отдыха, куда она пошла вместе с подругой. Понравились они друг другу сразу. Да и как не понравиться – Лена была уже в ту пору полностью оформившейся девушкой. Она была среднего роста, хорошо упитанная, почти блондинка. Её светло-русые, хорошо ухоженные волосы обрамляли овальное лицо с пухлыми губами и по девичьи румяными щеками. Большие, такие же как у сестры Кати, синие глаза имели длинные ресницы, которые почему-то напоминали Андрею куклу Мальвину из фильма «Буратино». Густые брови плавно огибали глаза и немного взлетали вверх в конце, что говорило о скрытой решительности их владелицы. Загорелые округлые плечи её были открытыми, а объемную грудь туго обтягивала легкая белая кофточка. Талия и грудь её были на уровне любых международных стандартов, а крепкие колени, бедра и всё остальное можно было смело демонстрировать на любом конкурсе красоты. В ней очень гармонично сочеталась крепость и плотность фигуры деревенской женщины с изящностью и тонкостью черт лица городской женщины – аристократки.

Андрей к этому времени тоже был уже сформировавшийся мужчина. В его высокой, немного худощавой фигуре ещё оставались юношеская гибкость и свежесть, которые уже начали уступать место мужской, зрелой степенности и неторопливости. Андрей тоже был светло-русый, но глаза у него были карие, губы тоже чуть пухловатые и на правой его щеке, когда он улыбался, появлялась ямочка. Именно эта его улыбка, открытая, по-детски доверчивая почему-то привлекла Лену. Ей как-то сразу захотелось покровительствовать этому большому, чуточку неуклюжему парню. С первой же своей встречи они поняли, что уже не смогут обойтись друг без друга, что каждый из них для другого – это Судьба, и через три недели после этой их встречи поезд уносил Лену в Комсомольск-на-Амуре к её будущему мужу. Они поженились, и Лена стала жить с Андреём у его родителей в их большой трехкомнатной квартире на проспекте Мира. Здесь в Комсомольске она окончила медицинское училище и стала работать медсестрой хирургического отделения заводской больницы. У них родился сын, тоже ходивший в заводской детский садик. Катя часто приезжала гостить к сестре, и когда уже стала превращаться из девочки в девушку, младший брат Андрея познакомил её со своим другом Максимом или, как его называли друзья, Максом. Они вместе ходили на городской пляж загорать и купаться на Амуре, гуляли по вечерам в парке, и Катя незаметно всё больше увлекалась Максимом. Назвать её чувства к Максиму любовью было ещё рано, но в последний раз уезжая из Комсомольска, она испытывала какое-то странное волнение, щемящее чувство беспокойства, когда фигура провожавшего её Максима скрылась вместе с перроном вокзала в окне уходящего поезда.

Перестройка, «демократия» и развал Союза, особенно гиперинфляция больно ударили по судостроительному заводу, где работал Андрей с Леной. Нищий, мизерный российский бюджет не позволял заказывать для армии изготовление вооружения в нужном объеме и практически все оборонные предприятия остались без заказов. В добавок ко всему галопирующая инфляция мгновенно обесценила все оборонные средства заводов и «оборонка» замерла в коллапсе. Высококлассные специалисты завода – сварщики, монтажники, электрики, опытные инженеры-технологи, конструкторы перестали получать зарплату, которая по уровню упала по сравнению с прежней во много раз. Часть рабочих стала разбегаться с завода, уходя в мелкие коммерческие предприятия, в которые таких специалистов охотно брали. Большая часть инженерного состава завода тоже стала уходить на другие предприятия или заниматься коммерцией.

Андрей не смог уйти с завода. Он любил свою конструкторскую работу, был на хорошем счету и к тому времени уже работал начальником небольшого конструкторского бюро. Он тяжело переживал всё случившееся. По несколько месяцев не получая зарплаты, он был без вины виноватый. Ему, уже взрослому мужику, приходилось просить деньги у матери с отцом. Он никогда и нигде не одалживался, и теперь ему постоянно приходилось просить у друзей и знакомых деньги взаймы и ломать голову над тем, как потом их отдать. Он пытался подрабатывать ещё в других местах, но как можно работать ещё где-то, если ты уже работаешь на строго режимном предприятии, где должен быть в 8.00 на месте, обед с 12 до 13 и конец работы ровно в 17 часов?

Андрея лишь выручал его верный «Жигули». Вечером после работы он выезжал на нем и до поздней ночи подвозил пассажиров, как такси. Иногда ему удавалось хорошо заработать, обслуживая по договору какое-нибудь мероприятие или свадьбу. Жили они уже с Леной и сыном в отдельной квартире, которую, к счастью, успели получить перед самой «перестройкой», так как после неё квартир бесплатно уже никто никому не давали.

Лена долго и стойко выдерживала все эти дурацкие потрясения. Она, в общем-то, спокойно перенесла горбачевские талоны на крупу, сахар, соль, затем обвал цен и свалившеёся на россиян неизвестно как и откуда после этого продуктовое и товарное изобилие. Как по мановению волшебной палочки, магазины, ранее порой годами не знавшие, что такое мясо, колбаса, сыр или конфеты «птичье молоко», вдруг переполнились всеми этими товарами. Продавцы только и мечтали, как бы их побольше продать, и чем бы ещё завлечь к себе покупателей. Купить стало можно все, что хочешь, и без всяких блатов и талонов. Но, для того чтобы что-то купить, нужны деньги. А их Лене не хватало, причем не хватало катастрофически. Ей с трудом удавалось кормить семью. Из их рациона надолго исчезли колбаса, сыр, котлеты. Изредка ей удавалось купить сыну яблоко, банан, немного конфет. Времена, когда у них дома в холодильнике лежали всякие копчености, а на столе всегда стояла ваза с яблоками и апельсинами, канули для неё безвозвратно. Все деньги уходили только на продукты, оплату квартиры и самые неотложные платежи. Купить что-либо из одежды для себя и для мужа было для неё почти не разрешимой задачей. В отличие от западных областей России, Европы, в целом Дальний восток в основном занимает северные широты и зима здесь очень суровая. Ко всему прочему, в Комсомольске-на—Амуре зимой с закованного льдом Амура всегда дули холодные пронизывающие ветра, конец октября был уже холодным, а тепло наступало только в мае. Причем в начале или в середине мая иногда мог выпасть снег. Поэтому без хорошей зимней одежды здесь было не обойтись. Для каждого члена семьи нужны были меховые шапка, шуба, теплые зимние сапоги. Не случайно Комсомольск-на-Амуре находится в зоне, приравненной к северным областям, и живущие здесь имели все северные льготы: надбавки к зарплате, бесплатный проезд на отдых раз в три года и на 5 лет раньше имели право идти на пенсию. После начала перестройки и демократии их заработная плата стала столь низкой, что со всеми мыслимыми и немыслимыми надбавками, северными льготами она была ниже любого западного региона. Лена уже который год ничего не покупала себе и Андрею из зимней одежды и донашивала то, что было куплено ещё в советские времена. Лишь для сына, который быстро рос и вся старая одежда ему была мала, ей удавалось с трудом, скопив немного денег, купить что-то новое. Она со страхом ожидала что будет, когда вся её зимняя одежда придет в негодность.

Задумываясь над тем, что её ожидает в будущем при таком состоянии дел в стране, у неё всё чаще стало появляться желание уехать назад к родителям во Владивосток. Климат там теплее, зима короче, в апреле уже тепло, не то что здесь в Комсомольске. Все-таки Владивосток – порт, административный центр Приморского края. Да и по населению вдвое крупнее Комсомольска. Работу там можно будет найти, море всё же. А квартиру можно обменять. Андрей вначале и слушать об этом не хотел, но постепенно сам стал задумываться над этим, и всё меньше и меньше возражал Лене против переезда. Как-то раз после очередного известия о том, что денег в получку не дадут, поздно вечером они легли спать, но им не спалось. Лена первая нарушила молчание и высказала вслух свои мысли.

– Андрей, давай всё же уедем отсюда. Ну сколько можно так? Ты не получаешь, я не получаю. А к зиме надо уже брать мне сапоги, тебе шапку и дубленку, сыну тоже надо всё к зиме обновлять. Где мы возьмем столько денег? А там Приморье, теплеё. Там не надо столько одежды зимней. Может, найдешь работу в порту или на кораблях. Кто в загранплаванье ходит, тот хорошо получает. Ты же кончал кораблестроительный факультет? Ну вот. Мать мне с отцом помогут. Там больше овощей и фруктов. Ведь там же арбузы растут, абрикосы. Климат морской, полезный, а то что-то сын часто болеть стал. Давай уедем!

– А квартира как? Кто же захочет менять Владивосток на Комсомольск? Это только с доплатой если, или на однокомнатную квартиру.

– Ну и доплатим. Из мебели часть продадим, гараж, вот и хватит доплатить. А чего здесь ожидать? Заказов на заводе нет, лодки больше не строят. Гражданские корабли пока много не делают. Кто нам платить зарплату будет? А если даже и будут гражданские суда делать, то там атомных установок нет. Здесь гражданские атомоходы не делают. Значит, тебя сократят, и всё равно тебе придется искать работу в другом месте. Так может, во Владивостоке лучше найдем?

Говоря так, Лена повернулась на бок лицом к Андрею, лежавшему на спине закинув руки за голову, поплотнее прижалась к мужу своей пышной грудью и уткнулась в его плечо. Немного полежав так неподвижно, Лена дотянулась губами до его щеки и стала легонько целовать его в щеку и краешки губ.

– Андрей, ну давай уедем, а? Может, там лучше будет.

Андрей нехотя пошевелился, не меняя позы, правую руку положил на спину жены и слегка прижал её к себе. Он тоже понимал, что бесконечно так продолжаться не может, и им надо что-то делать. Дальше терпеть такое положение было бессмысленно, потому что дальнейшее такое их существование граничило бы с нищетой. Работа должна покрывать все потребности семьи, а им едва хватает на питание. И если ничего сейчас не предпринимать, то чего тогда ожидать? Но что он мог предпринять – для занятий бизнесом у него не было оборотного капитала. Да и каким бизнесом или коммерцией он мог бы заниматься? Специальность его была своего рода уникальной. Инженеры-атомщики, физики здесь в городе никому не требовались. Он мог, например, заниматься ремонтом автомобилей, но для этого он должен был арендовать помещение, купить сварочное и другое оборудование, нанять людей. На всё это также требовались деньги. Где их было взять столько? В банках кредиты давали под сумасшедшие проценты и к тому же под залог чего-либо. А что он мог предложить в залог – свои старые «Жигули», квартиру? Такая машина вряд ли представляла бы интерес, как залог, а квартирой он не мог позволить рисковать, так как в случае её потери они бы превращались в каких ни будь бомжей. Перейти работать на другой завод, но на других заводах тоже положение было не лучше. Понемногу он тоже стал приходить к выводу, что предложение жены не столь уж плохое. Кроме того, он также понимал, что нельзя просто так отвергать соображения жены. Если ты их отвергаешь, то предлагай чего-нибудь сам в замен. А если у тебя на этот счет нет ничего, то тогда чего ты ерепенишься? Или тогда сам за всё отвечай.

Кроме всего прочего, Андрей всё же любил свою жену и хотел, чтобы ей было как лучше. Ему нравилась её округлая фигура, полная грудь и крепкие колени. Если бы его спросили, а какую другую женщину ты бы хотел, то вряд ли он мог бы что-либо ответить. Её манящие женские черты постоянно притягивали его. Как мужчина, он был достаточно энергичен в интиме, и с этим у него, к счастью, не было никаких проблем. Всё что бы он хотел от женской половины света, он с лихвой получал от Лены. Господь Бог наделил её высокой страстью в любви. Она хорошо чувствовала партнера, знала, что нравится её мужу, и умела этим пользоваться. Вся обстановка её спальни, кровать, подушки, ночные рубашки были со вкусом подобраны. Лишь в одном они категорически не сходились. Ложась спать, Андрей обычно быстро раздевался и первым ложился под одеяло. Лена всегда ложилась немного позднеё его. Раздеваясь, она перед тем как снять с себя бюстгальтер и трусики, одевала сверху свою ночную рубашку. И лишь потом, умело действуя под рубашкой руками, снимала с себя оставшеёся нижнеё бельё, причём так, что увидеть что-либо под ночной рубашкой не представлялось возможным. Оставшись в одной ночной рубашке, тогда она ныряла под одеяло.

Андрей с таким порядком её раздевания был категорически не согласен и часто замечал ей:

– Ты неправильно всё делаешь. Надо сначала снять с себя всё, а потом уже одевать ночную рубашку, а ты всё наоборот делаешь.

На что он чаще всего получал ответ «Ещё тебе чего?».

Справедливости ради надо сказать, что несколько раз ему удавалось убедить Лену в необходимости именно такого порядка отхода ко сну. Трижды она так и поступала – сначала снимала всё с себя и, стоя у кровати полностью обнажённой пыталась одеть на себя ночную рубашку. Но успевала она тогда лишь взять её в руки, или, в лучшем случае, накинуть часть рубашки на свои плечи, потому что как только она полностью обнажалась, и собиралась её одевать, Андрей мгновенно и бесшумно, как кот в прыжке, выскальзывал из под одеяла, ловил её своими сильными руками, и уносил, словно добычу под одеяло. Ночная рубашка в этих случаях чаще всего улетала белой птицей куда-нибудь подальше, откинутая мужской рукой. После немногих таких раздеваний она снова вернулась к прежнему своему способу одевания ночной рубашки. Несколько раз после этого Андрей пытался возобновить всё. Лёжа в кровати, он незаметно доставал из под подушки жены её ночную рубашку и засовывал её подальше, так, чтобы она её не находила. И когда Лена, оставшись в одном лишь нижнем белье нагнувшись над кроватью безуспешно пыталась найти свою ночную рубашку, шаря под подушкой рукой, Андрей вновь схватывал её, утаскивал под одеяло и раздевал её уже сам, что ему тоже доставляло удовольствие.