Уровни Эдема

Видимо, ход в сторону портала крайне редко использовался, и если аккуратно тканью замести следы – свои и ящера – то еще долго не будет повода заглянуть в этот тупик. С такими мыслями, осторожно выглянул в новый коридор, выдохнул, не уловив в нем шума и движения, и все-таки рискнул взглянуть на окрас стен.

Высоко поднятый факел высветил в дрожащем полукруге некогда изящную и красивую сцену: сотканный из линий подиум, на котором стояли люди – тут сомнения быть не может. С десяток их, в набранных узорным камнем пестрых одеяниях до пола, но композицию не разобрать толком – растеклась она вдоль всего коридора, ясно только, что все они смотрят куда-то влево, на участок стены, мне не видимый. Невольно замялся, глядя во тьму, выбирая – исчерпан ли мой лимит везения и есть ли оправданный повод узнать содержание картины. Но все же, решился и осторожно шагнул дальше, высматривая все новые детали каменного рисунка. Пока, наконец, не наткнулся на центральный его кадр, от которого резко сжалось сердце, а тело не наполнилось маятным предчувствием.

В середине вновь были люди, отрисованные куда крупнее и богаче остальных. Руки их, поднятые ввысь, обращены к набранному желтым солнечному кругу. Однако поверх каменной красоты шел иной рисунок.

Кроваво-ржавым прямо на исходном изображении выцарапаны людские черепа, небрежно, но отчетливо и различимо, сваленные в целый холм. На вершине кровавой горы стоит трон, на троне том – мой старый знакомец из пещер, в поднятой руке которого – копье. И смотрит он на кроваво-ржавую армию ящеров, с людскими черепами в руках, что несут их к подножию костяной дюны.

Поднес факел ближе и невольно подпалил слой пыли и паутины на стенах, огненной волной прокатившейся вдоль стены. Даже испугаться не успел, как все кончилось, слегка окатив жаром.

Выдохнул, кляня себя последними словами, да так и замер, глядя на дальний изгиб коридора, в котором отчетливо проступил неровный контур спешно приближающегося огня.

Я не успевал замести следы. Хуже, я бы создал еще одну цепочку, ведущую к родному дому. Цепочку, мать его, следов человека, из черепов которых эти зеленые твари собирали целые горы!

Ноги подогнулись, копье чуть не выпало из рук, а на поверхность омута панических мыслей от содеянного и несделанного отчего-то проступила не совсем складная фраза, отражающая поведение при полном отсутствии опыта. «Не думай», неуловимо перетекшее в «не бойся».

Невероятная четкость сознания, лишенная мыслей, отметила одиночный огонек и пришла к выводу, что противник будет тоже один. Факел был тут же уложен в коридор, шедший к порталу, чтобы заинтересовать повернувшего в эту сторону светом вдали. Сам же, подхватив копья, метнулся навстречу врагу, радуясь, что ткань на ногах маскирует шум. Возле самого поворота, уже слыша тяжелое дыхание и уханье шагов, замер, направив копье сверху вниз. Второе отложил в сторону.

«Он один», – даже не мысль, а просто констатация услышанного.

И в момент, когда звук был совсем рядом, резко шагнул вперед, вонзая в не успевшего отшатнуться ящера копье, тут же на автомате выдергивая и пронзая еще несколько раз, будто стоя перед тренировочными отметками на стене. Удар в живот, следом в горло, и боевой крик обращается невнятным клокотаньем, удар в бедро уже упавшего на колени ящера и еще одна комбинация, бездумная, бессмысленная по бездыханному корпусу, но отработанная, оттого требующая ее завершить, не прерывая.

Уже потом пришло понимание, что сердце бьется, как бешеное, и, несмотря на царящее в душе хладнокровие, подрагивают руки.

В свете упавшего из рук противника факела тускло бликовали стены и матово смотрелась зеленая кожа рептилии, павшей от моей руки. По отрезам серой широкой ткани, шедшей через его тело, расплывалась синеватая кровь. Пригляделся – морда тоже расцвечена диагональной синей полосой, хотя туда я не попадал – горло распорото ниже. Откинутое в сторону копье – с виду куда добротнее моего, да еще с чем-то тускло-желтым… Усталым движением, будто не секундная схватка прошла, а мешки с цементом поднимал на девятый этаж, дотянулся до копья и без эмоций констатировал, приблизив острие наконечника к огню:

– Бронза. Смотрю, не простой ты зеленый, а?

И тут же встрепенулся от этой мысли. Совсем расслабился. Мигом поднялся на ноги, подхватив копье, и замер, вглядываясь в новый рукав коридора. Вроде, никого, но затягивать не стоит.

Чуть замявшись и понимая некую дикость того, что собираюсь сделать, но все-таки склонился над поверженным противником и положил руку ему на грудь.

– Да нет, бред, – был готов я признать фантастичность того, что произошло в первый раз.

Но ладонь вдруг просела, уходя внутрь тела на глазах рассыпающегося пылью ящера… Только тряпки одеяния остались на камне. А кожей правой руки вновь почувствовался небольшой камешек.

– Зеленый, – хмыкнул я, поднеся круглый мутноватый окатыш к глазам.

Уже без паники отметил, как он растекается по ладони, наполняя ее жаром. Но на этот раз он не пожелал размазываться по телу, да даже на прикосновение другой руки не отреагировал. Занял всю правую ладонь вместе с пальцами, словно половина перчатки, мигнул изумрудно-зеленым и исчез, будто не было никогда. И никакой волны тепла.

– Это что сейчас было? – Тихо озвучил я свое непонимание, глядя на чистую кожу.

Но затем что-то послышалось из дальнего конца нового коридора, и я, охнув, принялся сворачивать свою деятельность в этом мире. Подхватил трофейное копье и факел, не глядя сгреб другие вещи, оставшиеся от ящера, закидывая какие-то бусы, обломок узорного камня, ленты, с десяток бронзовых ромбиков и два грубоватых кольца в полотно, свернул его на манер мешка, подхватил свои копья, бегом промчался до своего ответвления с порталом и оставил все там, стряхнув трофеи чуть в бок от лаза. Затем вернулся до перекрестка, развернул ткань и тщательно разровнял следы в песке за собой.

О заваливании прохода и иной шумной деятельности и речи быть не могло. Во всяком случае, не сегодня.

Портал с кругом яркого пламени смотрелись окошком в родной дом, желанным и теплым. Погасил факел – мой к тому моменту прогорел, а со второго удалось сбить огонь, завалив каменной крошкой (под нее же отправилась мелкая добыча, с которой еще следовало разобраться).

Восхождение на каменный выступ с порталом уместилось в десяток секунд, а вот желание немедленно перейти в свой мир я все-таки подавил, задержавшись, чтобы из ткани поверженной ящерицы сделать полог, укрывающий серебристое мерцание перехода от взгляда со стороны лаза. Благо, ткани на этот раз было действительно много – та ящерица была завернута в него несколько раз. Заточил старые, плохонькие копьеца о портал с двух сторон, воткнул выше уровнем и зацепил на них ткань. Вышло недурно, вроде как, и без угрозы подпалить огнем. Ну а в родном мире ждал неизменный шелест вентиляторов, громада отодвинутого шкафа, спокойствие, тепло и безопасность. Только несмотря на это, перед глазами все равно всплывала картина ржавой краской. Не та, что с черепами – другая, из коридора с убитой ящерицей. Там она тоже была поверх человеческих фигур, ликующих и праздничных, но отражала бесконечную вереницу пленников человеческого рода, безвольно шагающую вдоль стены под гнетом погонщиков с костяными гребнями вокруг шеи.

Глава 8

Удар, еще удар. Бетонная поверхность глухо гудела от деревянного наконечника, уже разлохмаченного и пошедшего трещиной от попаданий по нарисованным меткам. Наверное, не следовало бить так сильно, но руки и тело сами доводили замах до смертельного, всякий раз предчувствуя отдачу от проникновения острия в шкуру ящера. Ощущение в ладонях и плечах, в локтях и напряженных мышцах спины – оно будто прикипело к душе, не позволяя расслабиться и выполнять упражнение, как вчера – спокойно и без внутреннего напряжения.

Кроме шума, деревянной щепы и бетонной пыли, были еще тихие, злые выдохи, перемежаемые неслышными ругательствами. А еще, где-то там, в глубине души, немного отчаяния.

Наверное, от этой смеси и шарахались все в клубе, не пытаясь подойти с советом или же предложить дружеский спарринг. Даже Михаил – и тот подходил всего пару раз, показать пару новых движений-цифр, чтобы сразу отойти подальше.

Субботним вечером народу в клубе было немного – школьники приходили сюда после занятий, которые в этот день завершались раньше обычного. Пойти домой было интереснее, чем ждать несколько часов. Зато добавились ребята старшего возраста – студенты старших курсов, люди под тридцать. Не знаком с большей частью, да и не старался познакомиться. Да и они, как я уже отметил, не торопились подходить.

Не особо интересно, что они себе надумали, как объяснили себе мое поведение. Ни один из них не догадается до правды той маятной тяжести на душе, с которой я вышел из тех клятых подземных коридоров, бездумно шел по улицам под дождем, пока не дошел до этого места.

Дело было не в поединке, втором за мою судьбу. Не в угрозе нашему миру через портал, с которой уже удалось примириться, как с легким запахом газа на выходе из подъезда. Может быть, рванет, но вряд ли…

Скорее, мучало осознание близкого горя целого мира. Рисунки ржавой краской не выходили из памяти, а их трактовка стучала в виски, требуя действовать, раструбить по всему миру: «Там» есть люди! Они нуждаются в нашей помощи! И даже личное-коммерческое уходило в сторону – в мире еще полным-полно мест, где электричество на сотни тысяч не ценят, но специалистам готовы платить только копейки. Найду новое место, в самом деле.

Но одновременно было понимание, что нашему миру, в общем-то, наплевать на чужое горе. Как наплевать на войны ближнего востока, эпидемии в Африке и резню наркокартелей в Южной Америке. Там, на «Той Стороне», не было граждан США и Европы, спасти которых поднялся бы весь мир. Даже граждан России не было, чтобы возмутился наш МИД и лично президент. «Там» были просто люди, с которых даже нечего содрать за помощь, ведь порталы сожгут все дары. А в мире итак полным-полно беженцев для открытия нового их потока.

Да и где их искать, этих людей «Там», чтобы предложить помощь? В коридорах – только следы старых владельцев, и живут совсем иные существа. А может, в мире уже не осталось ни одного…

Вот от этого и тяжесть на душе. Не будет от этой новости, если попытаюсь довести ее до людей, никакого толку. Сообщения в интернете сотрут, вход в портал замуруют бетоном, меня посадят, и на этом все. Буду настаивать – обзовут сумасшедшим. А я – не герой, чтобы победить всех в одиночку. Я ведь тоже совсем скоро закрою проходы камнем и постараюсь забыть о том, что видел. И все, проблемы больше нет, она останется там, где-то далеко – как исчезают трагедии нашего мира за выключенным экраном телевизора.

Оголовок копья с хрустом расщепился по всей длине после особенно сильного удара.

– Все, шабаш, – сбоку, с расстояния произнес Михаил, с опаской глядя на оружие в моих руках. – Завершили на сегодня.

Хотел было огрызнуться, да поймал себя на мысли, что люди вокруг не заслужили такого отношения. Они знать не знают ни про каких ящеров и уж точно не остались бы равнодушны. Но решают не люди, а те, кто ими был избран, хотя в школах объясняют иначе. Вместо не состоявшего порыва эмоций, будто покараулив, навалилась апатия.

– Да, извини, сломал, – односложно и чуть неуклюже отозвался я, откладывая остаток перетяжелённого копья в сторону.

– Нормально все? – не торопился он подходить.

Был он в частично собранном доспехе, виденном на днях в бумажном виде – вернее, это если подключить фантазию и дополнить наплечники и чешуйчатый нагрудник, закрепленные пока проволокой поверх джинсового костюма, до полного комплекта.

– На работе не все в порядке, – выдал я полуправду и провел ладонью, стирая пот со лба.

Несмотря на легкий холодок в подвале, пот пропитал футболку насквозь, а тело от нагрузок горело огнем.

– Понятно, – задумчиво кивнул Михаил. – Там, кстати, Лена пришла, на тебя-героя посмотреть.

– Где? – Взгляд панически дернулся ко входу, к мешкам ружейного барьера.

Знать бы, как эта Лена вообще выглядит! Надо этим же вечером наверстать просчет и еще раз пересмотреть ролики с сайта клуба. Блондинки-эльфийки, там были во множестве, но я к ним как-то не присматривался. Так что Лену еще предстояло определить по приметам.

– Да уже ушла, – успокоил меня тренер с легкой улыбкой. – Издали посмотрела и ушла.

– Ясно, – украдкой выдохнул я.

– Я же видел, что ты немного не в себе, поэтому, извини, задерживать ее не стал, – подошел он ближе, уже откровенно улыбаясь. – Успеете познакомиться.