Напряжение растет

– Были, Виктор Александрович.

– И где они?

– Так это… Половина утонула, половина сгорела, – растерянно сглотнув, вымолвил референт.

– Возьми наличные и обойди все магазинчики, все банки, все заведения в этом районе, где есть камеры, – прикрыв глаза, распорядился босс. – Затем с помощниками выстроишь картину всех перемещений каждого человека в часовом интервале от момента происшествия. Бегом!

Почему им надо рассказывать, как делать их работу?! Или он слишком нервничает? Зубов оправил рукой белоснежную рубашку в районе сердца и на минуту оставил там ладонь, высчитывая пульс. Стандартные семьдесят ударов, тело не боится.

– Виктор Александрович, к вам приехал сын, – тактично подождав, когда господин тряхнет руками после долгой неподвижности, сообщил подошедший слуга, поворачивая голову в сторону двух черных седанов возле заграждения, час назад выставленного у въезда в порт.

Зубов невольно улыбнулся, но тут же собрался и зорко осмотрел пространство вокруг. Порт окружали три круга людей, и если первый – из числа его слуг и работников, выгребавших черную муть с берега – его устраивал полностью, а третий был достаточно далеко, чтобы его разглядеть, то второй круг с портовыми рабочими, временно оставшимися без дела, не совсем соответствовал тому, что можно показывать восьмикласснику.

– Разогнать зевак, подмести асфальт. Затем веди, – повернулся он обратно к воде.

Зубов не был тут хозяином, но и тех, кто мог ему об этом напомнить, тут тоже не было.

Позади раздавались окрики разозленной охраны, сгонявшей недовольных и резких характером мужиков к ограждению. Зашуршали несколько метел, сметая в сторону пластик бутылок и окурки.

Грязь этого мира, видимая и скрытая – не для его сына. С возрастом ему придется столкнуться с разными сторонами жизни, не все открытия будут добрыми. Тем ценнее детство, беззаботное и счастливое, организовать которое вполне под силу его отцу. Втайне даже от себя Зубов-старший искренне надеялся, что жизнь его первенца пройдет в офисе, а не в забегах по всей стране, что налаженное дело освободит от необходимости влезать в темные дела. Хватит, отец всю жизнь карабкался вверх, пытаясь обеспечить себе герб и замшелые бумаги с привилегиями, на которые все плевали, капиталами и боевой силой – достаточной, чтобы его вновь начали звать на рауты как равного, а дарованное прадедам право беспошлинной торговли было узаконено. Пусть сын просто живет, без потрясений и войн, без голода и крови, преумножая величие рода из кресла своего кабинета. Но для этого предстояло еще немало потрудиться.

– Привет, – буркнул сын, скрывая за угрюмостью волнение.

Виктор Александрович улыбнулся, рассматривая свою будущую копию – такого же основательного на вид и непростого характером парня. Правда, еще умеющего смущаться и испытывать чувство вины – за полоску пластыря на носу, к которой невольно потянулся, за проигранную драку, после которой эта полоска появилась.

– Подранили тебя сегодня, а? – подмигнул он сыну и получил несмелую улыбку в ответ. – Голова не болит? Не кружится?

– Нормально, – дернул тот плечом. – Адам Георгиевич смотрел.

– За что воевал? – полюбопытствовал отец, с удовольствием взъерошив сыну волосы.

– Да там, – отклонился в сторону Пашка, освобождая голову из-под отцовской руки и неохотно отвечая куда-то в сторону. – Погорячился.

– Павел Викторович! – построжел Зубов-старший.

– Новенький у нас в класс пришел. Ходит, смотрит на всех свысока, – забубнил под ноги сын. – Как будто мы ему слуги, а он император.

– А имя у твоего новенького есть?

– Максим, – скривился Пашка. – Самойлов Максим.

– Из семьи Самойловых, – продолжая благостно улыбаться, кивнул Зубов. – Что мы знаем про эту семью?

– Н-но… – поднял вверх удивленные глаза парень. – Но у них же Федор!

– А теперь еще и Максим, – одарив отпрыска легким подзатыльником для улучшения памяти, уточнил отец. – Приемный сын, о чем было написано в новостном циркуляре месяц назад.

Павел замер и, вместо того чтобы погладить место удара, задумчиво почесал голову.

– Циркуляры пишутся, чтобы их вдумчиво и очень внимательно читали, – наставительно добавил Зубов-старший. – А не использовали вместо подставки под кружку.

– Все равно бездарь, – тихо буркнул сын, но был услышан и награжден еще одним подзатыльником. – А что он!!! – искренне возмутился Пашка.

– Не он, а ты, – вздохнув, положил старший руку отпрыску на плечо. – Надо быть умнее, сын. Какая разница, есть ли у него дар? Я тебе больше скажу: у его семьи его тоже толком нет.

– Нет? – Паша недоверчиво вздернул голову, чтобы посмотреть отцу в глаза.

– Их Сила в вещах, которые они делают, – поведал он первенцу. – И нам с тобой важно, чтобы эти предметы… ну, продолжишь?

– Они не использовали против нас? – предположил сын.

– Не продали нашим врагам с хорошей скидкой, – качнул старший головой. – А то и подарили бесплатно… Не надо с ними ссориться, сын.

– Я с ним дружить не буду! – упрямо насупился Пашка, коснувшись пластыря.

– Ты опять меня не слушаешь, – недовольно поджал губы Зубов-старший. – Не хочешь – не дружи.

– А как тогда? – растерялся тот.

– Достаточно уважения с его стороны, опаски или небольшой толики страха. Пусть сам держит дистанцию.

– Этот вообще бояться не умеет, – буркнул Пашка.

– Он просто еще не видел, чего должен бояться, – подмигнул отец. – Вот представь, был бы ты ростом как дядя Борис из охраны и с такими же мышцами – стал бы он с тобой драться?

– Нет, наверное.

– А почему?

– Ну, дядя Боря сильный. Он его одним ударом в землю вобьет!

– Он увидел бы мышцы, увидел бы силу и ощутил страх, – одними губами улыбнулся Зубов. – Даже связываться не стал бы, верно?

– Но я ведь не дядя Боря…

– Ты сильнее, – потрепал он сына по волосам. – У тебя есть дар. Только этот парень не знает. Он видит обычного мальчишку без горы мышц, поэтому не боится.

– Но дар нельзя применять в обычной драке! – возмутился Паша, вспомнив крепко-накрепко, в том числе ремнем, вбитые уроки.

– Тебе не нужно его применять, – терпеливо пояснил отец. – Когда человек видит такого, как дядя Боря, его воображение мигом рисует, как такая махина сносит его с ног. Заметь – он даже не знает, умеет ли противник драться! Так и тебе не нужно его калечить. Просто зажги огонь в руке, и разум твоего соперника уже будет чувствовать боль от ожогов.

– И он станет бояться! – расцвел сын.

– Уважать, – поправил старший. – Так маскируют страх сильные люди. Этого достаточно, больше он к тебе не сунется. Может, сам начнет набиваться в друзья.

– Вот еще!

Виктор Александрович тяжело вздохнул, но упрашивать сына не стал. А ведь было бы неплохо иметь таких союзников.