Напряжение сходится

– Ника, ведь ничего страшного еще не произошло, – искренне недоумевал я.

– Произошло. Ты снова планируешь, как мне будет лучше, – отвернулась она и быстрым шагом двинулась в сторону метро.

– Но это ведь было до обещания…

В ответ же – только мимолетный взгляд и скрещенные у груди руки. Правда, во взгляде том не было злости. Скорее, легкая паника. Будто произошло что-то значимое, но настолько хорошее, что впору испугаться и убежать под любым, пусть даже надуманным, предлогом. Или мне кажется, и страха там было больше – старого, напоминавшего о том, каким чудовищем я являюсь на самом деле.

В университет возвращался не в самом лучшем состоянии чувств. Откровенно паршиво было на душе, а Ника не брала трубку, отключив телефон.

Оттого деятельное внимание всей аудитории, отчего-то слитно повернувшейся ко мне, стоило войти, воспринял без энтузиазма. Буркнул приветствие, отметил по часам, что не опоздал, и сел за ближайшую парту.

– Максим Самойлов, верно? – произнесла певучим голосом девушка-преподаватель от доски.

А взгляды коллектива отчего-то продолжали оценивающе меня сверлить. Тридцать специфичных взглядов людей, принадлежавших к компьютерной индустрии, – умных, через очки и без них, но одинаково бессердечных в потаенной глубине с виду невинных и безобидных глаз. Знаю я таких, я им сервер как-то взрывал…

– Верно, – буркнул я, пытаясь параллельно решить древний и безнадежный вопрос: «Ну что ей опять не так?», – адресованный по-прежнему Нике.

– У нас прошли выборы старосты группы. И мы, всем коллективом, выбрали вас! – произнесла она так бодро и уверенно, что я сразу ни черта не поверил.

– Меня? – усомнился я, поочередно пристально глядя на сокурсников.

Те тут же отводили взгляд. Но хоть бы у кого-то на лице появилось смущение! Правда, какая может быть совесть у людей, отрицающих эмпирические методы…

– Заочно! Мы посчитали, что вы самый лучший!

– И единственный, кто не смог отказаться от сомнительной обязанности быть ответственным за всех, – произнес я без настроения и поднялся с места.

– Нет-нет, у нас были кандидаты! – чуть неловко заверили меня.

– Кто именно? – Сцепив руки за спиной, я неспешно двинулся вниз, к доске амфитеатра аудитории.

– Вот девушка… Ромашева, верно?

– Я не могу, я безответственная и забывчивая, – четко и по-деловому отрапортовали преподавателю.

Посмотрел на говорившую – забывчивая оказалась брюнеткой с короткими волосами, в деловом костюме, очках с золоченой оправой и с массивным телефоном, слегка прикрытым ребром тетрадки.

– Ромашева – девяносто два балла по математике и девяносто четыре по информатике, – прокомментировал я по памяти и остановился возле доски в самом низу.

– Откуда вы знаете? – сбилась девушка, произнеся это без прежнего механического равнодушия и даже почти как настоящий человек.

– Вы разрешите? – обратился я к преподавателю, указав на кафедру.

– Да-да, конечно, – отодвинулась она в сторону.

Я же, пребывая в прежнем сумрачном настроении, положил руки на лакированное дерево и тяжелым взглядом обвел эту шайку беспринципных заговорщиков, что в будущем будет собирать роботов, которые будут убивать людей. Милые ребята. Большинство предпочло надеть еще школьные пиджаки и выпускные платья, которые маскировали их истинные стремления, но глаза выдавали всё.

– Сейчас я приведу пару доводов, достаточно убедительных, чтобы Ромашева стала старостой, – тяжело вздохнул я.

– Но я не…

– Тишина! Итак, меня зовут Максим Самойлов. Запишите, если кто-то не способен запомнить.

За спиной послышались торопливые звуки мела по доске. Пожалуй, это избыточно, ну да ладно.

– Я деспот и тиран, не признающий оправдания, – продолжил я ронять тяжелые слова в установившейся тишине. – У меня все присутствующие будут учиться на отлично, хотят они этого или нет. Есть много путей достигнуть цели. Пытки. Моральное давление. Похищение кота. Я обещаю вам боль и слезы, через которые вы придете к своему красному диплому. Обещаю ночи без сна и дни без солнца во время сессии. Обещаю многие километры дистанций на межвузовских соревнованиях, лидерам которых достанутся медали, а отстающим – сломанные пальцы левой руки, потому что правой вы продолжите писать конспекты. Все меня услышали?

Неслаженное согласие прокатилось по рядам.

– А теперь предлагаю проголосовать за Ромашеву, – удовлетворенно кивнул я головой.

Вверх неловко потянулись ладони.

– Ромашева, нельзя голосовать за себя, – попеняла преподаватель, пытаясь соблюсти видимость приличия. – Зачем вы подняли обе руки?

– Я н-не голосую. Я сдаюсь!

«Все-таки в этой заморской придумке с голосованием что-то есть», – отметил я и неспешно вернулся на место. И уже там, пользуясь общей суетой и очередным оргвопросом, от которого все дружно принялись отпинываться (не беспокоя, по счастью, меня) открыл Интернет в сотовом и набрал запрос о кланах за рубежом, практикующих сходную мне стихию.

«Ладно. Посмотрим, кто у нас сегодня выиграет бесплатную путевку в Россию».

Глава 3

Из всех поборов и расходов, сопровождающих жизнь в столице, есть один самый существенный, пусть и неявный. Его не указывают в соответствующих кодексах, не обсуждают в кулуарах высокопоставленных учреждений и палатах княжеских дворцов. Тем не менее выплачивают его все – вне зависимости от звания и титула, положения в обществе и количества прожитых лет.

От одного до двух часов светового дня – такова мера жизни, что забирает себе Москва у каждого, кому надо добираться по ее дорогам из одной части города в другую. И тем вечером я платил эту дань в полном объеме.

Машины медленно толкались в пробке, силясь прорваться на магистраль за знаком «Уступи дорогу». Там, впрочем, тоже еле шевелились и неохотно пропускали в свои ряды новых участников ежевечернего стояния.

За поднятым стеклом автомобиля было прежнее первое сентября, на этот раз прохладное, сумрачное и ветреное по вечернему времени – как напоминание, что уже осень, и лето поутру было насквозь фальшивым. Длинный день, из череды важных и длинных дней, после которых устанавливается затишье на недели и месяцы. Осталось довести его до конца, не позволив беспокоящим вопросам перейти в день завтрашний и растянуть его, как этот.

Добровольное заточение в машине сглаживалось возможностью поработать – водитель вел сегодняшний БМВ аккуратно, из кресла впереди откидывался столик, на котором вполне комфортно размещался ноутбук. Кондиционер гонял воздух по кругу, не позволяя выхлопам проникнуть внутрь салона, а интернет из сим-карты выдавал достаточную скорость, чтобы глобальная сеть отзывалась на запросы оперативно и без зависаний.

Принтера нет, но некоторую информацию даже лучше записывать на бумаге, окружая небольшими зарисовками-ассоциациями, шифруя мысли и обдумывая вероятности. Заметок между тем накопилось немало.

Итак, стихия электричества, она же стихия молнии. Если исходить из открытых источников, стихия открыто практиковалась всего одним семейством, проживавшим в Стране восходящего солнца. Собственно, герб семейства эту самую ветвистую молнию и изображал, не оставляя места тайне – традиционной в таких делах, хоть и бессмысленной по нынешним временам.

К слову, достаточно старое и богатое семейство: владельцы заводов, целого города на одном из мелких островов, и огромного самомнения. Обладают титулом кадзоку, что по-нашему вроде старой имперской аристократии. В заметках написано о четырех супругах главы клана и восьми детях, из которых половина, судя по возрасту, должна быть нужного ранга – в старых семьях считается нормальным достигать «учителя» к девятнадцати.

Вариант сомнительный с точки зрения языкового барьера – иностранный в Японии не особо-то учат, полагая все остальное человечество недостойными такого уважения варварами. Главные расисты на планете Земля как результат многовековой самоизоляции. В Китае их полагают некогда сбежавшими с континента отщепенцами и на всю эту высокую патетику имеют свою точку зрения, из-за которой, собственно, они и режут друг друга по сей день, отдавая предпочтение прибрежным набегам вместо большой войны.

В общем, если рассматривать в качестве «дорогих гостей», то в последнюю очередь. Тем более видел я как-то мельком те комиксы у Федора в комнате – и как-то не особо горю желанием знакомиться с носителями культуры многощупальцевых монстров (Федор утверждал, что его подставили, а комиксы подкинули).

Далее шли источники закрытые, тщательно просеянные аналитическим отделом (потому что у меня начались занятия) и взвешенные с точки зрения достоверности.

Семья Ким из Кореи, вторая семья по старшинству в клане Ю. Держат в цепких кулачках своих матриархов производство электроэнергии на всем полуострове. Богатство присутствует, а вот власти и влияния – ровно для того, чтобы считаться вторыми в разветвленной системе клана. Никакой информации про состав семьи – интернет на полуострове закрыт от внешнего мира. То есть надо будет подождать, пока пройдет платеж и информация появится.

Тибет, клан Го, главная и одноименная семья. Владельцы храмов и культовых сооружений на территории всей Шамбалы. Судя по оговоркам и тому, что они ничего не производят и не продают официально – региональная мафия, деньги которой исключительно добровольно приносят в храмы. Заодно – третейские судьи, которые решают конфликты других уважаемых людей. Пишут, что с ними не принято спорить – может ударить молния с чистого неба, которую обычно трактуют как гнев богов. Тоже так умею, но полагаю себя гораздо скромнее… Есть оговорки, что главная семья покровительствует контрабанде Россия – Тибет – Китай, обеспечивая тотальную непогоду на границе, не затрагивающую, впрочем, несколько удобных дорог, которых официально нет на карте. Количество членов семьи неизвестно, надо уточнять. Единственное – глава рода учился в Англии, как и его отец, так что дети тоже наверняка по заграницам. То есть, если что – английский знают, а русскому научим.