Старая Москва: 1890-1940 гг. Часть 2

После смерти основателя фирмы дело унаследовал Давид Вульфович Высоцкий, который учредил торговый дом «Высоцкий Д. и Гоц Р.», занимавшийся поставками чая в Европу и за океан. Помимо Рафаила Гоца, в состав правления вошли и другие родственники Высоцких – Бер Ошерович (Борис Осипович) Гавронский и Есель Шмеркович Цетлин. Богатые купцы зарабатывали деньги и не вмешивались в политику. Другое дело – их потомки. Наследники немалых капиталов не могли смириться с порядками, существовавшими в царской России – тут и ограничения для евреев при поступлении в университет, и презрительное отношение к ним со стороны дворянской знати и части русского купечества. «Семейной традицией» для некоторых из них стало членство в партии эсеров, на нужды которой они пожертвовали часть состояния, нажитого предками. Михаил Цетлин, Абрам и Михаил Гоц, Меер (Дмитрий) и Яков Гавронские были внуками Вульфа Высоцкого, а Илья Фондаминский был женат на его внучке. Все они принимали активное участие в деятельности партии эсеров. Но если Фондаминский занимался вопросами пропаганды, то Абрам Гоц принадлежал к непримиримой части эсеров, считавшей террор «высшей формой революционной борьбы». Высказывалось предположение, что именно он в августе 1918 года отдал Фанни Каплан приказ застрелить Ленина. При царском режиме Абраму Гоцу и его состоятельным соратникам удавалось избегать серьёзного наказания – наверняка, не обошлось без взяток полицейским чинам. Однако затем наступили другие времена.

В начале прошлого века в близких отношениях с семьёй Высоцких состоял художник Леонид Осипович Пастернак. Часто бывал здесь и его сын Борис, который дружил с Идой, дочерью Давида Вульфовича. В 20-30-х годах прошлого века в бывшем особняке Высоцких размещалось Общество старых большевиков, а позже – городской Дом пионеров.

Напротив особняка Высоцких располагался дом купца Алексея Назаровича Грибова. В стенах этого дома осенью 1910 года разыгралась трагедия – выстрелом из браунинга покончила с собой очаровательная Ольга Грибова, жена Алексея Назаровича. Всё началось с того, что сын действительного статского советника Михаила Николаевича Журавлёва попал в беду – крупно проигрался в карты. Вместо того чтобы обратиться к отцу или к другим богатым родственникам, Николай Михайлович не придумал ничего лучшего, чем потребовать денег у своей подруги Ольги Грибовой, грозя покончить с собой в случае отказа. Судя по всему, Грибова не находила удовлетворения в семейной жизни, и потому среди её интимных друзей было немало представителей светской молодёжи. Не избежал этой участи и миллионер Николай Лазаревич Тарасов. В поисках денег Ольга Васильевна кинулась не к мужу, и даже не к отцу, богатому мануфактурщику Ясюнинскому, а почему-то к отвергнутому ранее поклоннику. Тарасов, оскорблённый необходимостью спонсировать своего соперника, отказал. Впрочем, знающие люди утверждают, что к этому времени он был увлечён восходящей звездой Художественного театра Алисой Коонен. Как бы то ни было, по истечении срока погашения карточного долга Журавлёв, не отличавшийся особой силой воли и умом, нашёл единственный выход – застрелился. Вслед за ним ушла из жизни и Ольга Грибова – видимо, корила себя за то, что не сумела уговорить Тарасова. Затем настал черёд для Николая Лазаревича – угрызения совести заставили его подвести черту и под своей не слишком праведной и не вполне счастливой жизнью.

На углу Машкова переулка (ныне улица Чаплыгина) и Большого Харитоньевского в 1900 году построил себе особняк глава семейства Грибовых, Назар Фёдорович, владелец фабрики по производству тканей, основатель торгового дома «Н.Ф. Грибов с сыновьями» и отец Алексея Назаровича, который был мужем несчастной Ольги Грибовой.

Особняк Назара Грибова на углу Машкова и Большого Харитоньевского переулков

На другой стороне Машкова переулка с 1912 года стоит доходный дом № 1-а, также принадлежавший семье Грибовых. В квартире № 37 с 20-х годов до своей кончины жил Сергей Алексеевич Чаплыгин, директор Центрального аэрогидродинамического института, основоположник современной аэромеханики. Соседнюю квартиру № 40 тогда же получил Михаил Алексеевич Лаврентьев, старший инженер ЦАГИ, позднее ставший крупнейшим специалистом в области теории функций комплексного переменного, вариационного анализа и математической физики. В 20-х годах он читал лекции в МВТУ и в институте Кагана-Шабшая.

Справа – дом Готье-Дюфайе (№ 3). За ним – доходный дом Грибовых (№ 1-а). Слева – дом Крумбюгеля (№ 6), а вдали у перекрёстка – особняк Назара Грибова

С 30-х годов прошлого века в доме № 1-а жила семья Абрама Ионовича Дыховичного. Его сын Владимир в послевоенные годы стал известным писателем-юмористом, а внук Иван с 1970 года выступал на сцене Театра на Таганке. Популярность среди московской публики принесла ему роль Коровьева в спектакле «Мастер и Маргарита» по мотивам романа Михаила Булгакова. Став кинорежиссёром, Дыховичный снял несколько фильмов, из которых наиболее удачными были «Чёрный монах» и «Прорва».

Рядом с Грибовыми в доме № 3 жил Лев Владимирович Готье-Дюфайе. Потомок французского коммерсанта занимался оптовой торговлей железом, в 1895 году основал Тульскую металлургическую компанию. Более известен его брат, Эмиль Владимирович, член Московского императорского археологического общества. В 1913-1914 годах он выполнил фотографическую съёмку площадей, улиц и переулков Москвы. Несколько десятков фотографий из его обширной коллекции использованы в этой книге. До 1917 года Эмиль Владимирович жил в доме № 30 на углу Мясницкой и Тургеневской площади, принадлежавшем Петру Гордеевичу Виноградову, владельцу расположенной в том же здании булочной и хлебопекарни.

Дом № 6 по Машкову переулку принадлежал Отто Крумбюгелю, владельцу магазинов в Камергерском переулке и на Большой Лубянке. Его фабрика по изготовлению бронзовых ламп и канделябров поставляла свои изделия и для нужд царской семьи. Отто Андреевич был также совладельцем торгового дома «Крумбюгель Отто и Дейбель», занимавшегося производством и продажей изделий из золота. Доходное дело так и не стало семейной традицией. Леонид Оттович в 1908 году основал издательство «Звено», которое за три года существования успело выпустить в свет немало изданий социал-демократической направленности, в том числе книгу Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». Известен Леонид Крумбюгель и как автор воспоминаний о Максимилиане Волошине.

От Машкова переулка к Садовой-Черногрязской ведёт Фурманный переулок. Накануне революции 1917 года в доме № 16, принадлежавшем однофамильцам фабрикантов Морозовых, жил Вилибальд Вильгельмович Бонакер, представитель «заграничных и русских торговых фирм». Были времена, когда Товарищество «В.В. Бонакер» считалось одним из крупнейших в России производителей жестяной упаковки для кондитерских изделий. Под стать фабрике Бонакера, располагавшейся на Николаевской (ныне Ткацкой) улице у Семёновской заставы, была печатня Августа Фелиция Жако в Петербурге, производившая упаковку для ваксы – Жако был одним из основателей «Генерального общества французской ваксы» и владел заводами по производству этого чрезвычайно полезного продукта во Франции и Германии.

Фурманный переулок. Крайний справа – дом Морозовых, в котором жил Бонакер

В 1890 году кому-то из этих двух жестянщиков, а возможно, сразу им обоим, пришла в голову идея организовать производство дешёвых икон из жести. Дело процветало до тех пор, пока не возмутились суздальские мастера, создатели традиционных русских икон. Священному Синоду потребовалось пять лет, чтобы разобраться в столь сложной, нестандартной ситуации и ввести запрет на производство жестяных икон. Однако власть Синода не распространялась на иностранных коммерсантов – не мог же он предать анафеме лютеранина или же католика. Поэтому такие иконы выпускались массовым тиражом, по крайней мере, до 1912 года.

Машков переулок примыкал к Большому Харитоньевскому переулку, который ведёт от Чистопрудного бульвара к Садовой-Черногрязской улице. Здесь сохранилась одна из старейших усадеб Москвы – палаты боярина Волкова, построенные во второй половине XVII века на окраине Огородной слободы. Позже палаты перешли во владение князей Юсуповых. Сын Феликса Юсупова в декабре 1916 года участвовал в убийстве Григория Распутина. За это преступление Юсупова-младшего выслали в имение отца под негласный надзор, а ещё через год его семья эмигрировала во Францию. Здесь с князем случилась неприятность. Другой князь, муж Киры Алексеевны Козловской, обвинил Юсупова в написании статьи с клеветой на убиенных царственных особ. Юсупов что только не предпринимал, чтобы обелить себя. Однако в итоге ему удалось проследить цепочку появления грязного пасквиля, который приписывали ему – одна газетка перепечатывала из другой, другая из третьей и так далее. Виновником оказался репортёр, некто Тасин, тоже родом из России. В Париже Феликс Юсупов и его жена Ирина открыли дом моды «Ирфе» – название сложилось из начальных букв имён супругов. Однако пополнить семейный бюджет удалось только за счёт выигранного иска против голливудской студии MGM. Юсупову удалось доказать, что снятый на киностудии фильм «Распутин и императрица» содержал клевету на его жену – в фильме утверждалось, что она была любовницей Распутина.

1884 г. Палаты Юсуповых в Большом Харитоньевском переулке

1900-е гг. Особняк Павла Михайловича Рябушинского

На углу Большого и Малого Харитоньевских переулков располагался особняк Павла Михайловича Рябушинского. Основой благосостояния семьи стала хлопчатобумажная фабрика близ Вышнего Волочка в Тверской губернии, купленная братьями Рябушинскими вскладчину. Со временем мануфактура по уровню производства вышла на второе место в России после Тверской мануфатуры Морозовых. А в начале прошлого века Рябушинские основали банкирский дом, который позднее был преобразован в Московский коммерческий банк. Символом успеха этого семейства стало величественное здание на Биржевой площади, построенное по проекту Франца Шехтеля. Павел Михайлович жил в особняке на Малом Харитоньевском вместе с женой, которая приходилась дочерью богатому хлеботорговцу Степану Тарасовичу Овсянникову, о «проделках» которого рассказано в разделе, посвящённом Земляному валу. Впрочем, свадьба состоялась ещё в то время, когда Степан Тарасович успешно проворачивал свои дела и не задумывался о последствиях.

В расположенном по соседству Малом Харитоньевском переулке, ведущем к Мясницкой улице, есть примечательное здание – это дом Политехнического общества, построенный в 1906 году по проекту Александра Кузнецова. Его особняк в Мансуровском переулке находился напротив дома № 9 – считается, что именно там Булгаков поселил своего Мастера.

1909 г. Малый Харитоньевский переулок. Дом Политехнического общества

Усадьба Беренса в Гусятниковом переулке

Гусятников переулок ведёт от Мясницкой к Большому Харитоньевскому переулку параллельно Покровскому бульвару. В доме № 7, в усадьбе Эдуарда Христиановича Беренса, директора страхового общества «Якорь», в начале прошлого века жила семья Людвига Артуровича Рабенека. Его дед, прусский подданный Людвиг Рабенек, в 30-х годах XIX века построил близ подмосковного Щёлково фабрику для производства красителей, применяемых в текстильной промышленности. В это же время его брат, Франц Рабенек, основал красильное производство в Болшево, неподалёку от Мытищ.

К 80-м годам в руках семьи Рабенеков сосредоточилась вся химическая и бумагокрасильная промышленность этого района. Фабрики Людвига Рабенека выпускали не только различного вида красители – во время первой мировой войны здесь по заказу военного ведомства было освоено производство отравляющих веществ. С 1902 года, после того, как Константин Мазурин отошёл от дел, Людвиг Рабенек руководил Товариществом Реутовской мануфактуры. После революции 1917 года семья эмигрировала во Францию. В Париже Людвиг Артурович Рабенек стал одним из основателей  Русского музыкального издательства Сергея Кусевицкого, о котором шла речь в разделе о Пречистенке.

1900-е гг. Мясницкая городская больница на углу Малого Харитоньевского переулка

Ещё одна сохранившаяся до наших дней усадьба находится на углу Малого Харитоньевского и Мясницкой улицы. В конце XVIII века она была построена по проекту Матвея Казакова. Во второй половине XIX столетия старинный дом приобрела казна, и здесь открылось Мясницкое отделение больницы для сельских жителей, работавших в Москве по найму. В 20-х годах прошлого века в бывшей усадьбе разместился институт санитарного просвещения Наркомздрава СССР.

1910-е гг. Кинотеатр «Колизей» на Чистопрудном бульваре

Солянка

Когда-то на углу этой улицы и Большого Ивановского переулка (ныне улица Забелина) стоял царский Соляной двор, в амбарах которого хранилась соль – на неё существовала государственная монополия. В XVIII веке здесь появились Воспитательный дом, усадьбы Волконских, Бутурлина, Нарышкина, здание Опекунского совета. А в XIX столетии Варварское товарищество домовладельцев на территории упразднённого Соляного двора построило доходные дома.

1900-е гг. Здание Опекунского совета Воспитательного дома

Императорский московский воспитательный дом был учреждён в 1764 году как благотворительное закрытое учебно-воспитательное учреждение для сирот, подкидышей и беспризорников. Управлялся Воспитательный дом Опекунским советом и финансировался за счёт частных пожертвований и налога на продажу карт. С 1819 года Воспитательный дом обладал монополией на производство карт, которое было организовано на принадлежавшей ему Александровской мануфактуре в Петербурге.

В 60-х годах XIX века совсем недалеко от Воспитательного дома, между Солянкой и Покровским бульваром, возник Хитровский рынок, ставший знаменитым благодаря рассказам Гиляровского. Здесь нанимали сезонных рабочих и прислугу. После отмены крепостного права приток населения в Москву увеличился, но не всем удавалось найти работу. Многие оседали в окрестностях Хитровки, промышляя нищенством или воровством. Со временем здесь появились трактиры и ночлежные дома, в которых основную часть публики составляли воры и скупщики краденого.

С Хитровкой сумели покончить только в 20-х годах прошлого столетия. А в 30-х годах в доме на углу Большого Ивановского переулка и площади Ногина (бывшей Варварской площади) обитала личность не менее опасная, чем хитровские бандиты. В то время здесь проживала семья бывшего пехотного генерала царской армии Андрея Медардовича Зайончковского, профессора Военной академии РККА. Его дочь Ольга воспитывалась в аристократической семье – судя по некоторым сведениям, её мать, Мария Михайловна, была из влиятельного графского рода. «Графиня» так люто ненавидела советскую власть, что даже на улицу не выходила, не желая видеть торжество дорвавшейся до власти «черни». А дочь в 1922 году стала секретным агентом ОГПУ и, пользуясь громким именем своего отца и содействием двоюродного брата, занимавшего высокий пост в РККА, в течение многих лет втиралась в доверие к крупным советским военачальникам. Содержание подслушанных ею разговоров и собранные сплетни становились основой донесений в ОГПУ, а затем в НКВД, за что она не раз получала ценные подарки. Особо значительный вклад Ольга Андреевна Зайончковская внесла в операцию «Весна» в начале 30-х годов, когда по её доносам было арестовано немало военспецов, бывших офицеров царской армии. Со временем усердие секретного агента только возрастало – если верить её доносам, следовало пересажать чуть ли не весь командный состав РККА. В 1936 году от Зайончковской поступило немало компромата на Тухачевского и его ближайшее окружение. Скорее всего, ею двигало желание навредить бывшим царским офицерам, присягавшим царю, а позже служившим большевикам.

1938 г. Площадь Ногина. Справа – угловой дом, мимо которого дорога ведёт к Солянке

1900 г. Воспитательный дом на Москворецкой набережной

Красные ворота

Между Садовой-Черногрязской и Садовой-Спасской улицами расположена площадь Красных ворот. В 1709 году на месте так называемых проломных ворот Земляного вала была воздвигнута Триумфальная арка для встречи русских войск, возвращавшихся после Полтавской битвы. Деревянное сооружение не раз горело, и только в 1753 году была возведена каменная арка, в точности повторившая первоначальный вариант. Арка Красных ворот была снесена в 1927 году при расширении Садового кольца.

1880-е гг. Садовое кольцо у Красных ворот

1934 г. Площадь Красных ворот

1910-е гг. Красные ворота

1912 г. Красные ворота и церковь Трёх Святителей

Поблизости от Красных ворот, на углу Садовой-Спасской улицы и Орликова переулка в 1904 году по заказу владельца винокуренного завода Фёдора Афремова был построен восьмиэтажный доходный дом. До 1913 года, когда появился дом Нирнзее в Большом Гнездниковском переулке, это было самое высокое здание в Москве. Здесь жил Константин Алексеевич Коровин, театральный художник, которого называют основоположником русского импрессионизма. Коровин преподавал в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, с успехом выставлял свои работы на различных выставках, а в 1905 году был избран действительным членом Академии художеств. После победы революции Константин Алексеевич подвергался яростным нападкам со стороны сторонников авангардизма в живописи – особенно в этом преуспел Давид Штеренберг, начальник отдела изобразительных искусств Наркомпроса. В 1922 году художник был вынужден покинуть Россию навсегда.

1920-е гг. Бывший дом Афремова на Садовом кольце

Мясницкая

Поблизости от площади Красных ворот заканчивается Мясницкая улица, которая берёт начало у Лубянской площади. Эта улица с XVI века сменила несколько названий – от Фроловской до улицы Кирова в советские времена. Когда-то здесь предпочитали строить свои усадьбы знатные дворяне, а в начале прошлого века здесь обосновались фабриканты и купцы.

1899 г. Духовная консистория

Среди самых примечательных строений, наряду со зданием Духовной консистории, – доходный дом с чайным магазином Перлова. Чаеторговец в третьем поколении основал Товарищество чайной торговли «Сергей Васильевич Перлов и К°», успешно торговавшее чаем во многих городах России. В 1896 году на коронацию Николая II должен был приехать чрезвычайный посол и канцлер Китайской империи Ли Хунчжан. Рассчитывая на заключение выгодных контрактов на поставку чая, Перлов решил переделать фасад здания на Мясницкой в традиционном китайском стиле. В результате дом № 19 стал напоминать китайскую пагоду, да и внутренне убранство было выполнено в восточном стиле. Поначалу дела шли вполне успешно, но через десять лет Перловы обанкротились. К этому времени в торговле чаем появилось множество успешных конкурентов, а кроме того, не принесло ожидаемых доходов строительство дачного посёлка в Подмосковье. Василий Семёнович Перлов, основатель Товарищества чайной торговли «Василий Перлов с сыновьями», купив за бесценок большой участок земли в 14 верстах от Москвы по Ярославской железной дороге, привёл в порядок территорию и построил более семидесяти дач, которые в летнее время сдавали внаём. Дачники были довольны, а тем временем Перловы влезли в долги. В итоге дачи пришлось продать, а земельный участок вернуть Удельному ведомству.

Дом № 19 на Мясницкой. Магазин Перлова

Дом № 13 на Мясницкой в 60-х годах XIX века принадлежал орловскому помещику Александру Нилусу. Его сын Сергей стал православным писателем – сочинения Нилуса высоко ценил Иоанн Кронштадтский, не раз встречавшийся с ним в Орле. Сергей Нилус известен и как один из первых публикаторов «Протоколов сионских мудрецов», за что был обвинён в антисемитизме. Дедом писателя по материнской линии был Дмитрий Иванович Карпов, проживавший в уездном городе Болхове всё той же Орловской губернии. Эта фамилия уже встречалась в истории о княгине Кире Алексеевне Козловской, возлюбленной Михаила Булгакова в 1916-1917 годах. Дело в том, что лучшая подруга Киры Алексеевны, княжна Анжелика Гирей, накануне первой мировой войны вышла замуж за Андрея Дмитриевича Карпова. Он служил адъютантом командира 36-й пехотной дивизии, начальником штаба которой был полковник Дмитрий Александрович Лопухин, тоже из орловских помещиков, брат Алексея Александровича Лопухина, одного из разоблачителей Азефа. Дмитрий Аркадьевич Карпов, свёкор княжны Гирей, действительный статский советник, занимал высокий пост в столичном окружном суде – он, как и Сергей Нилус, был внуком Дмитрия Ивановича Карпова. Нельзя не упомянуть и Варвару Петровну Тургеневу, мать всемирно известного писателя – её поместье находилось по соседству с имением Дмитрия Ивановича. Варвара Петровна была в приятельских отношениях с женой Карпова и по возможности опекала её детей – Николай, старший из сыновей, во время учёбы жил в московском доме Тургеневых на Остоженке. Он известен и как близкий друг поэта Алексея Апухтина – ему поэт посвятил свой стихотворный некролог «Памяти Н.Д. Карпова».

1900-е гг. Дом № 13 по Мясницкой

С литературой связана также история дома № 5 по Мясницкой. В первой половине XIX века земельный участок между Фуркасовским и Милютинским переулками принадлежал московскому губернскому предводителю дворянства Александру Дмитриевичу Черткову. Доставшийся ему от прежних владельцев двухэтажный дом с флигелями он превратил в хранилище книг и рукописей, предназначенных «для изучения нашего отечества во всех отношениях и подробностях» – здесь было около двадцати тысяч книг. Дело отца продолжил сын, пристроив со стороны Фуркасовского переулка здание, в котором разместилась общедоступная Чертковская библиотека. В советское время это собрание послужило основой для создания Государственной публичной исторической библиотеки. Владения на Мясницкой в конце XIX века пробрела Клавдия Николаевня Обидина, разбогатевшая благодаря нежданному многомиллионному наследству после кончины брата. В особняке Обидиной проходили заседания Московского архитектурного общества, с разрешения хозяйки устраивались литературно-артистические вечера. После 1918 года здесь некоторое время размещался «Клуб красных директоров».

Дом № 8/2 по Мясницкой улице