Не от мира сего

Тут уж я не стерпел, выдал всё, что наболело:

– Да поймите же! Одно дело, если в руки журналиста попал компромат, если есть убедительные доказательства преступных действий. Но это крайне редкий случай, да и не каждый наберётся смелости, чтобы рискнуть своей карьерой. А вот сатира, смех, ирония – это самое грозное оружие в нынешние времена. Вроде бы писатель никого конкретно не обличает, но всем понятно, о ком идёт речь. Я утверждаю, что сатира может быть убийственной, если роман дойдёт до каждого читателя.

В сущности, я бился не только за себя, но и за других сатириков, хотя это была лишь имитация битвы, спор без малейшей перспективы, поскольку никто из присутствующих не смог бы повлиять на исход противостояния художника и власти. Это вечная тема, но, увы, никому ещё не удалось примирить враждующие стороны.

Тем временем слово взял Джин, тот самый «привратник»:

– По опыту работы в Следственном комитете я знаю, что журналист, решивший разворошить «осиное гнездо», скорее всего плохо кончит. А высокопоставленный жулик, которого он попытался разоблачить, будет переведён на другую должность либо отправится в почётную отставку. Если же следователь захочет посадить крупного чиновника в тюрьму, сам может оказаться за решёткой. Такие вот дела, а вы рассчитываете на сатиру.

Тут только я его узнал – самый молодой генерал в правоохранительной системе отсидел больше десяти лет в колонии по сфабрикованному делу, а недавно вышел на свободу. Но до чего же постарел! Да, тюрьма людей не красит. И всё же непонятно, как так получилось, почему перевоплотился в бомжа?

Мои размышления прервал Перно – как мне объяснили, он психолог по образованию:

– Послушайте, Брют! Если вы и в самом деле писатель, то должны разбираться в психологии. Так вот что я хочу сказать. Чтобы выжить во враждебном мире, человеку нужен позитив, реальный или выдуманный. Поэтому он и уверяет себя, что всё более-менее приемлемо, а будет ещё лучше, и старается не замечать того, что может ухудшить настроение, то есть игнорирует сообщения о коррупции в верхах, о том, что народные избранники принимают дурацкие законы. Станет ли такой человек читать ваши сатирические опусы? Да нет, даже если будете раздавать их бесплатно в электричках.

Но я не сдаюсь, настаиваю на своём:

– Всё дело в том, как написать. Если сатира злобная, если автор нагоняет страху, возбуждает ненависть, не стесняясь в выражениях, создавая мрачную картину, тогда вы безусловно правы. Но если много юмора, а вместо обличений тонкая, но по своей сути убийственная ирония, такую книгу прочитает даже сторонник позитивной философии.

– Дай-то бог, но я всё же сомневаюсь.

Судя по всему, того же мнения и другие участники этого спора. Только Чекушка поддержала меня, но с оговорками:

– А мне кажется, что такой стиль наиболее эффективен в наши дни. Не буду разъяснять почему, поскольку думаю, что все согласны с тем, что в отсутствие сатиры общество обречено на деградацию, – затем посмотрела на меня, как бы извиняясь за то, что собирается сказать: – Но вот что меня смущает. Если имя автора не «раскручено», если нет рекламы по зомби-ящику и в печатных СМИ, все усилия напрасны.

– Есть ещё один момент, – видимо, Джин решил добить меня, не оставив никакой надежды. – Как известно, книжный бизнес держится на плаву благодаря двойной бухгалтерии, что позволяет скрыть реальные доходы. Проблема в том, что обиженные чиновники и депутаты могут организовать налоговые проверки, поэтому владелец солидного издательства, имеющего средства на рекламу, не станет рисковать, публикуя сатирические опусы.

– Так что же делать?

Вопрос Шкалика словно бы в воздухе повис… Но тут к разговору подключился дурдомовец Чинзано:

– Вы все знаете, что прежде я служил в Главкомнадзоре…

– Это что-то вроде Главлита? – поинтересовался я.

– Литература – это лишь малая часть того, за чем Главкомнадзор призван надзирать. К примеру, по его команде закрывают в интернете форумы, распространяющие фэйки. Жаль, до «Молгена» пока не добрались, тот ещё гадючник!

– Знаю я его,– вскричал Самогон. – Вы только представьте, пенсионеры и подростки на этом форуме днюют и ночуют. Сначала платят бешеные деньги за расшифровку своей ДНК, а потом с помощью навороченных компьютерных программ ищут предков в древности. В итоге у одного русского дальним предком оказывается негр, а у другого папуас…

– Какая чушь! – не удержалась от реплики Чекушка.

– Скорее, шарлатанство. Зато владелец форума разбогател.

– Откуда вы всё это знаете?

– Было дело, заходил на форум, пока навечно не забанили.

– С чего бы вдруг?

– Да ведь они, кроме всего прочего, на основе исследования ДНК древних останков разрабатывали версии происхождения славян. Чего только они там не наворотили! Я пытался возражать, и вот вам результат… Мало того, попёрли из Института славянизма, обвинив в том, что, участвуя в несанкционированных дискуссиях, поставил под удар авторитет Академии наук.

Понятно, что Самогон мог оклеветать владельца форума из чувства мести, но разобраться в этом мне не удалось, поскольку Штоф прервал воспоминания:

– Ладно, давайте вернёмся к главной теме. Что там у тебя, Чинзано?

– Так вот я и говорю, бодаться с Главкомнадзором бесполезно! Они любой запрет могут обосновать, было бы указание начальства. Но если это решение вызовет возмущение в широких массах, появится надежда на признание. Я имею в виду рост популярности Брюта как писателя.

– Ты это к чему?

– Надо организовать акцию в его поддержку. К примеру, пройти с транспарантами по Тверской от Пушкинской площади до здания Госдумы. Или устроить пикет у подъезда какого-нибудь крупного издательства.

– Ну да, в итоге всех нас заметут, а Брют лишится возможности публиковать свои романы даже в интернете.

В словах Шкалика был свой резон – после подобной акции и впрямь можно угодить, если не в дурдом, то за решётку. Но после паузы Джин предложил другой вариант – на первый взгляд, нечто совсем уж несусветное:

– Нам надо действовать от противного, то есть не хвалить Брюта, а ругать.

Чекушка аж подскочила на месте:

– Джин! Ты с дуба рухнул? Человек обратился к нам за помощью, а ты хочешь его утопить.

– Согласен, – поддержал Перно. – Это было бы непростительной ошибкой.

Все посмотрели на Штофа, и тот не замедлил вынести вердикт:

– Полагаю, что в нашем нравственно деформированном обществе этот метод принесёт желаемый эффект.

– А поконкретнее? – не сдавался Перно.

– Нам надо выступить с публичными обвинениями Брюта в том, что своими опусами он калечит молодёжь, нравственный уровень опускает ниже плинтуса, пропагандирует эротику и злоупотребление спиртными напитками.

Я в ужасе:

– Но ведь ничего такого нет!

– Неужели персонажи твоих книг сплошь импотенты и трезвенники? – усмехнулся Штоф.

– Ну почему же? Всякие бывают.

– Вот на это и нужно сделать ставку, тогда наша акция сработает, – а затем пояснил свою мысль: – Дело даже не в том, что гонимый вызывает сочувствие, и не в том, что у нас много любителей «клубнички» и тому подобного. Главное в другом! Если некто решил выступить против навязываемой обществу внешней благопристойности, за ширмой которой прячутся разврат и вседозволенность, такой человек наверняка вызовет интерес к своей особе.

Пожалуй, в этом что-то есть. К такому же выводу пришли все дурдомовцы, осталось только разработать план дальнейших действий.

– Прежде всего нужно подготовить текст нашего протестного воззвания. Думаю, что лучше самого Брюта никто не сможет его оклеветать, не так ли? – Штоф с ехидной улыбкой посмотрел на меня. – Затем размножим листовки на принтере, причём в количестве не меньше тысячи.

– Принтер у меня есть, бумага тоже.

– Прекрасно, Брют! Теперь надо найти самый эффективный способ распространения воззвания.