Возвращение Юмма

– Вы знакомы? – поинтересовалась Александра Олеговна.

– Да, – ответил Коля. – Володя был нашим воспитателем.

– А еще он пел нам свои песни, – вставила Арина, одна из Юлиных девчонок.

– Свои песни? – переспросила учительница. – Ты, Володя, сочиняешь песни?

Молодой человек засмущался, но все же ответил: «Да».

– Это, кстати, мой новый класс.

– Наши наследники, выходит, – произнес Владимир.

– Можно и так сказать… Володя, раз ты сочиняешь песни, может, выступишь у нас на классном часе?

Классный час решили провести через неделю после уроков. Олегу совсем не хотелось оставаться после нескольких часов сидения за партами. Но его ожидала встреча с бывшим вожатым, который обещал прийти с гитарой. При всей своей неказистости, Володя чем-то цеплял детей. В лагере он мог рассказывать интересную книгу по пути на поле. И мальчишки из его отряда с нетерпением ждали дороги назад, чтобы послушать продолжение. Особой строгостью не отличался, но несправедливость не терпел. А вечерами собирал вокруг себя мальчишек и девчонок, и они вместе пели песни. Володя знал их великое множество: и песни известных бардов, и какие-то совсем неизвестные, но берущие за душу, и много чего из популярных эстрадных. Порою спросишь его, может он спеть такую-то песню. Владимир поперебирает аккорды, помычит под нос слова, и через пару минут песня уже звучит в его исполнении. А еще молодой человек пел свои собственные песни. Правда, в этом он редко сознавался. Но девчонки иногда выводили его на чистую воду. Володя даже сочинил песню, которая стала своеобразным гимном лагеря, переделав слова одного известного всем хита.

Владимир, действительно, пришел с гитарой. В наступившей тишине звонко зазвучали аккорды, голос не слишком громкий, но с некоторой бархатцой разносился по классу, ласкал слух. Спев пару своих песен, молодой человек начал рассказывать о том, как он сочиняет стихи и делает из них песни. Перешел на рассказ о «Кравелле».

В городе уже давно существовало неформальное литературное объединение «Каравелла», состоящее в основном из поэтов, чьи стихи не желали публиковать в официальных изданиях. Не то, чтобы поэты были плохими, или их произведения. Ну не вписывались они в генеральную линию. Да и желающих публиковаться – хоть отбавляй. Вот и печатались в основном те, кто был ближе к редакционным коллегиям, околопартийным и окологосударственным структурам. Или те, кто прославлял существующий строй и идеи построения светлого будущего. А как же быть тем, кто писал о человеке, его внутреннем мире, чувствах, страданиях, поисках самого себя, об ошибках на тернистом жизненном пути? Несколько энтузиастов еще за много лет до происходящих здесь событий объединились в этакий клуб, собиравшийся на кухнях. Обсуждали стихи друг друга, делали литературные открытия, постепенно принимая в свои ряды новых, в основном молодых авторов, получивших отпор в издательствах и редакциях газет. Совместно пытались пробить то или иное произведение к публикации.

Шло время. Создатели объединения поднаторели в творчестве, сумев сделать себе имя. Постепенно каждый уходил в самостоятельное плавание. Во главе «Каравеллы» оставался только один из ее создателей – Сергей Теплов. Он продолжал выискивать по городу новые молодые таланты, выращивая уже даже не второе, а третье поколение поэтов. Владимир как раз и попал в эту третью волну. Рассказывая о литобъединении и Теплове, он периодически брал в руки гитару. Пел не только свои песни, но и песни товарищей по «Каравелле». Арина попросила исполнить что-нибудь из того, что они все вмести пели в летнем лагере. И тогда звучал уже целый хор.

Олег не заметил, как прошло уже больше часа. Скоро начнутся уроки второй смены, а разговор класса с Владимиром и не думал заканчиваться. Александра Олеговна встала из-за стола.

– Я вижу, что вам интересно общаться с Володей. Но нам пора заканчивать. Может, проведем еще один классный час в другой день?

– А давайте собираться регулярно, – предложил Николай. – Я, например, хочу тоже научиться играть на гитаре. Может, организуем кружок, а Володя будет нас учить?

– А я стихи пишу, между прочим, – произнесла Милана. – И, наверное, не я одна. Могли бы и о стихах говорить. Володя нас с «Каравеллой» вдруг сведет.

– Я смотрю, желание продолжить общение есть, – подытожила Александра Олеговна. – Володя, ты как? Может, действительно, организуешь у нас кружок? Или клуб, так сказать, по интересам?

– Идея заманчивая, – ответил Владимир. – Надо подумать. Если честно, мне приятно видеть таких увлеченных детей. Давайте, так. Субботы у меня боле менее свободные. Попробуем собраться в следующую. Кто захочет, приходите. Александра Олеговна, в этом кабинете мы можем провести собрание?

– Да, конечно.

– Вот и отлично. Если понравится, тогда будем и дальше встречаться.

Глава 3

Открыв дверь подъезда, Владимир чуть не наскочил на Юлю. Девушка выбегала на улицу, и едва успела притормозить.

– Привет, – смущенно проговорил молодой человек.

Юля глянула на Владимира в нерешительности. Последний раз они виделись, наверное, месяц назад. На дне рождения Яны. Туда были приглашены все члены «Каравеллы». Но Юля и Владимир почти не общались. Владимир знал, что девушка встречается с двумя старыми знакомыми из детства. Но на вечеринку она почему-то пришла с каким-то Максом. Высоким блондином, почти сверстником Владимира. Лицо Макса имело правильные черты, пушистые ресницы придавали какую-то детскость. Но прямой в меру длинный нос и волевой подбородок добавляли этой детскости мужественность. Широкие плечи и явно накачанная грудь, распирающая тесно сидящую рубаху, не оставляли Владимиру никаких шансов. Если Павла и Сашку он рассматривал как просто друзей девушки, и надеялся, что она все-таки вновь обратит внимание на него, то с Максом, к которому Юля буквально липла, конкурировать бесполезно.

Владимир на той вечеринке демонстративно держался подальше от нее.

– Привет, – ответила Юля, опустив ресницы. Она проскользнула в дверной проем. Владимир продолжал держать дверь открытой. Очутившись на улице, Юля остановилась рядом и, не поднимая глаз, спросила: – Ты к Сереже?

– Да, – выдавил из себя Владимир. – А ты от него?

Юля утвердительно кивнула.

– Как дела? – задал Владимир дежурный вопрос.

– Нормально, – так же дежурно ответила девушка. Оба чувствовали неловкость. Но так просто разойтись не могли. Владимиру хотелось еще хоть немного постоять рядом с Юлей. Несмотря на все обиды, его тянуло к ней. Девушке, наоборот, хотелось быстрее уйти. Но почему-то ей казалось, что этим она сделает больно Владимиру. И именно ему делать больно совсем не хотелось. Что это? Жалость?

– У тебя… как? – продолжила начатую беседу Юля, так и не глядя в лицо молодого человека.

– У меня тоже нормально.

Поняв всю нелепость дальнейшего стояния на морозе, когда поговорить даже не о чем, Владимир, наконец, произнес:

– Ладно, иди уж. Ты же спешила куда-то. Вон как мчалась из подъезда. Может, как-нибудь в другой раз встретимся, поговорим?

Последнюю фразу Владимир сказал, совершенно не веря в то, что они действительно встретятся, да еще и поговорят. Но Юля ответила:

– Конечно. Приходи, как получится.

С этими словами девушка подняла свои длинные ресницы, и ее глаза встретились с глазами Владимира, прятавшимися за стеклами неказистых очков. Что-то грустное читалось в его взгляде, потухшее. И сам он каким-то поникшим выглядел. Юля потянулась к юноше. Ее мягкие, чуть потрескавшиеся губы, не знающие губной помады, коснулись колючей щеки. Владимир вздрогнул, как будто сквозь него пропустили ток высокого напряжения. Щеку обожгло, как раскаленной кочергой. Он не ожидал такого выпада от Юли. Но ответить на ее поцелуй не спешил. Он отвел взгляд в сторону и произнес, не глядя на девушку:

– Пойду я, пока.

И зашел в темноту подъезда. Дверь с громким стуком захлопнулась за ним.

«Ну и ладно», – буркнула про себя Юля. Развернулась, и ее дутые сапожки затопали по заснеженному тротуару.

***

Теплов жил на первом этаже. До его площадки всего один лестничный пролет. Но Владимир не стал подниматься, а прислонился спиной к стене сразу за второй дверью подъезда. Щека все еще горела. Перед глазами как на большом киноэкране на него смотрело Юлино лицо. Длинные ресницы медленно поднимаются, и глаза устремляются прямо внутрь, просвечивают как рентген. Владимир готов нырнуть в этот взгляд, уйти в него с головой. Но видение быстро тускнеет, теряет свою четкость, будто в кинозале включили свет, а кино еще идет. Наконец, оно пропало вовсе.

Этот поцелуй как таран больно ударил по душевной скорлупе, в которую Владимир прятался последнее время, не давая своим чувствам вырваться наружу. И пробил-таки в ней дырку.

Что там Юля сказала про «приходи»? Приглашала в гости? Владимир готов хоть сейчас рвануть. Но… нет, сейчас не время. Надо подумать. Уж как-то быстро все произошло.

Сначала она увлеклась этими парнями, вынырнувшими как из небытия. Их связывала давняя история с замком. Конечно, общие воспоминания и все такое. Но самое главное – у ребят были редкие в наши дни понятия достоинства и чести. Оба как мартовские коты влюбились в Юлю, но не стали друг другу глотку перерезать. А решили предоставить девушке право выбора. Юля пропадала с ними, забыв о Владимире. Но он чувствовал, видел, что девушку связывала с ребятами не любовь, а дружба. Поэтому он надеялся, что Юля рано или поздно вновь заметит его.

Ведь они знакомы с ней уже почти год. И за все это время они ни разу с Юлей не объяснились в чувствах. Вообще обходили стороной эту тему. Поначалу их встречи и расставания сопровождались легкими поцелуями. У Владимира в сердце крепла надежда, что эта начавшаяся дружба перерастет во что-то большее. Но он боялся поторопить события, нечаянно порвать ту тоненькую нить, что протянулась между ними.

Все началось с «Лукоморья». В лагерь они оба поехали воспитателями. Но чаяния Владимира на то, что лагерная жизнь еще больше сблизит их, не оправдались. С одной стороны постоянные заботы, отнимавшие кучу времени. С другой – обилие Юлиных сверстников, с которыми она была не прочь пококетничать.

Появление в лагере Сашки будто подменило Юлю. Этот белобрысый юноша, еще подросток (на год младше девушки) увлек ее своим замком и этой странной историей с исчезновением научной экспедиции. Уже после лагеря к ним присоединился Павел – друг Сашки. Юля как одержимая пыталась разгадать тайну пропажи профессора и «зависала» с ребятами. Владимир незаметно остался в стороне. Он дулся на Юлю, но толку от этого. Девушка просто не замечала его внимания к ней. Или не хотела замечать.

И вот тот злопамятный день рождения Яны. До него Владимир встречался с Юлей редко. Но все же встречался. Они по-прежнему не говорили о чувствах, но относились друг к другу как старые приятели. Могли болтать о чем угодно. Юноша частенько зачитывал девушке новые стихи, пел под гитару песни. Да и Юля, бывало, делилась своими поэтическими творениями. Правда, после «Лукоморья» стихи у нее рождались редко.

Но появление Макса все перечеркнуло. Этот самоуверенный тип, похоже, пленил Юлю. За весь вечер у Яны девушка ни разу не взглянула на Владимира. А после – они уже не виделись. Так стоит ли сейчас бежать к ней? Что у них с Максом? Может, поссорились, и теперь она вспомнила о Владимире? Нет, он не пойдет к ней. Пусть сама приходит.