Тайна профессора Волобуева

– Ну что ж. Я продолжу дальше посвящать Юленьку в наши дела. Те, кто вышел со мной из «Литературного Еловграда», составили первую волну «Каравеллы», так сказать ее гвардию. Но они уже все стали матерыми авторами, и ведут сейчас вполне самостоятельную литературную жизнь. Мы с ними продолжаем встречаться, и они участвуют в обсуждении новых произведений. Но группа живет в основном за счет новых молодых авторов. Вот, к примеру, Олег или Володя. Они оба пишут стихи. Олег еще увлекается экстрасенсорикой. Володя хорошо играет на гитаре, из своих стихов делает песни. Рита тоже пишет стихи, но в основном рисует. Она у нас художник.

Далее разговор завертелся вокруг разных тем. Юля с любопытством разглядывала и Сергея – хозяина квартиры, и Олега с Владимиром. Олег ожесточенно спорил с Сергеем по поводу того, куда уходит душа человека, после его смерти, и покидает ли она тело во время его жизни. Сергей был уверен, что душа может существовать параллельно живому телу и путешествовать в пространстве, преодолевая астрономические расстояния. Олег был с ним не согласен. Он считал, что душа тесно связана с конкретным индивидуумом и покидает его только после кончины. Владимир глядел на спорящих с некоторой иронией, больше молчал, но иногда вставлял в разговор свои соображения, опровергающие доводы обеих сторон. Рита с интересом наблюдала за разговором, но сама участия в нем почти не принимала, а молча пила чай в своем углу.

Засиделись часов до девяти. За окном совсем уже стемнело. Сергей предложил всем вместе выйти на улицу и проводить девушек. Дорогой Сергей то и дело придумывал четверостишия прямо на ходу про то, что он видел перед собой. Девчонкам это понравилось, и они подхватили его игру, сочиняя свои поэтические строчки.

Первой проводили Риту. Она жила дальше Юли. Сергей и ребята обняли девушку на прощанье, и та, помахав им ручкой, убежала в подъезд.

Двинулись в обратный путь. Юля с Сергеем шли впереди. Теперь они ничего не говорили, каждый, казалось, погрузился в собственные мысли. Олег с Владимиром брели сзади, отстав на несколько шагов.

– Какой все-таки сегодня чудесный вечер, – после долгого молчания проговорил Сергей. – Тебе понравилось с нами?

– Сергей, все это для меня было так неожиданно. Я даже не знаю, что и сказать. Но вы все – очень классные. Правда.

Юля заулыбалась.

– Ну вот, кажется твой дом.

Компания подошла к подъезду. Сергей обнял Юлю так же, как и Риту совсем недавно. «Наверное, это у них ритуал такой», – подумала девушка. Олег и Владимир обниматься не стали, они просто попрощались с новой знакомой словами «Пока. До встречи».

Юля раскраснелась и сказала всем: «До свидания». Она еще какое-то время постояла так, глядя на удаляющихся молодых людей и Сергея. И затем направилась к двери подъезда.

2. Владимир

Юля произвела сильное впечатление на Владимира. Возвращаясь домой, он всю дорогу думал о ней.

Вообще Владимир весьма влюбчив по своей натуре. Когда-то ему попалась в руки книга «Донжуанский список Пушкина», в которой рассказывается о списке девичьих имен, составленным великим русским поэтом в одном из альбомов какой-то светской дамы Петербурга. Позже исследователи его биографии назвали этот список «донжуанским», предполагая, что в нем перечислены имена тех женщин, в которых в свое время влюблялся поэт.

Так вот, Владимир как-то тоже решил составить свой «донжуанский список». Начинался он с имени Оля, в которую Владимир влюбился еще в детском саду. Всего список чуть-чуть не добирал до двадцати имен. Надо отметить, что все эти влюбленности носили чисто платонический характер. В большинстве случаев предмет воздыханий даже и не подозревал, что по нему сохнет наш юный «Донжуан». Хотя с несколькими особами из этого списка у Владимира все же возникали отношения. Но до близости дело никогда не доходило. Неказистая внешность молодого человека не впечатляла девчонок. К тому же речь его зачастую была спутанной, особенно когда дело доходило до признаний. Мысли начинали скакать, как теннисные шарики, не давая молодому человеку зацепиться за нужную фразу. Язык переставал слушаться своего хозяина. В итоге поведать о своих чувствах в выгодном для себя свете Владимир никак не мог. Отчего он душевно страдал. И эти страдания, наверное, послужили причиной того, что он начал писать стихи. Ведь здесь он находился один на один с листом бумаги. Мысли выстраивались в ровный ряд, рождая поэтические строчки. В его возбужденный мозг приходили иногда такие яркие фразы, какие он ни за что не придумал бы, глядя в глаза понравившейся ему девчонке.

Во всяком случае, первое стихотворение появилось в тот самый момент жизни, когда Владимир испытал горечь расставания с одной девочкой из параллельного класса, в которую был не на шутку влюблен. Она отказалась с ним встречаться. А он никак не мог с этим смириться. И все свои чувства излил на бумагу. Стихотворение вышло неказистым и наивным. Но первый блин, как говорится, всегда бывает комом. И Владимир продолжил сочинять стихи.

Услышав как-то у Владимира Высоцкого (у своего кумира, кстати) о том, что стихи становятся еще ярче, когда их начинаешь петь, Владимир задумал купить себе гитару. После седьмого класса он поехал работать в летний трудовой лагерь и на заработанные деньги купил себе желанный музыкальный инструмент. Сам выучил основные аккорды и приемы игры. И все новые стихи он превращал в песни. Только вот песни эти он никому не пел. Одному лишь себе. Стеснялся. Боялся, что будут смеяться над его еще неумело сочиненными текстами.

Но время шло. У Владимира оттачивалась игра на гитаре, и совершенствовался слог его стихотворений.

Первая песня, которую Владимир осмелился представить другим, была написана им уже после окончания школы. Тогда ему предстояло расстаться с друзьями, и это ощущение накатывающейся разлуки настолько растрогало душевные струны юного поэта, что он впервые написал стихи, которые показались ему вполне достойными, чтобы спеть их своим товарищам, не стесняясь за содержание. И первым, кому Владимир спел эту песню, был его друг Иосиф.

Ложится темным покрывалом ночь,

И гаснет свет в каминном зале.

И замок наш затих, умчались прочь

Веселье, смех, что нынче здесь звучали.

Так начинались слова этой песни.

Иосиф слушал, затаив дыхание. Стихи, пропетые под задевающий душу гитарный перебор, растрогали его. Он был поражен услышанным. Все это Иосиф сказал Владимиру, уверив его, что песню нужно спеть на широкой публике. Друзья окрестили ее «Замком», и вскоре Владимиру представился случай спеть свой шедевр на проводах в армию еще одного друга Егора. Среди собравшихся оказался один из знакомых Сергея Теплова, оценивший слова песни. И он пообещал Владимиру познакомить его с лидером литературного объединения «Каравелла».

Знакомство произошло спустя пару дней. Владимир передал Теплову две тетради со стихами, которые до этого он никому не показывал, и магнитофонную кассету с записями своих песен. Через неделю он уже слушал вердикт. Большинство стихов оказались забракованы, но в некоторых Теплов выделил где отдельные четверостишия, а где всего лишь одну-две строки. Однако ни одно стихотворение полностью он не одобрил. Даже «Замок» имел свои недочеты. Правда, как песню Сергей оценил его по достоинству. Владимиру сначала было обидно за такой низкий уровень оценок, но общение с Тепловым и его товарищами помогло ему разобраться со своими произведениями. Он понял над чем нужно работать.

После долгого кропотливого труда у Владимира набралась приличная подборка стихов, которую он осмелился показать на литературной конференции, проходившей в городе Красногорске, куда он отправился вместе с Тепловым. Там юный поэт встретил очередную свою любовь, значащуюся в «донжуанском списке» под загадочной литерой «Л». Сергей окрестил ее Снежинкой, и в литературной группе девушку так и стали называть.

Вернувшись с конференции, Владимир часами вел беседы со Снежинкой по телефону. Каждый день он ждал вечера, чтобы позвонить в далекий город. Они говорили обо всем и не замечали, как бежит время. Владимир обещал Снежинке приехать на свои зимние каникулы. Но перед самым Новым годом он неожиданно получил от девушки письмо, в котором она просила его не приезжать. Владимир пытался дозвониться до своей возлюбленной, но та не брала трубку. Тогда он все равно поехал. Встреча состоялась. И Снежинка сказала Владимиру, что она его не любит.

Владимир вернулся в Еловград разбитый после неудачного объяснения. В этом состоянии у него родились новые песни, полные отчаяния и горя. Он пел их с надрывом в голосе, закрывшись в своей комнате. Игрой на гитаре он пытался залечить душевные раны от безответной любви. К счастью начавшийся новый семестр в институте отвлек мысли Владимира. Но он продолжал тосковать по Снежинке.

И теперь вдруг появилась Она – Юленька, как назвал ее Сергей. Взгляд, брошенный на Владимира во время короткого знакомства, проник глубоко в его сердце. Он весь вечер у Теплова хотел и в то же время боялся посмотреть на Юлю, чтобы ни она и никто другой не могли догадаться о возникших вдруг чувствах.

Он ждал новой встречи с ней, но на квартире у Сергея им никак не удавалось пересечься. Хотя девушка неоднократно заходила к лидеру «Каравеллы», о чем Владимир узнавал от самого Теплова, рассказывавшего об этих встречах с большим упоением. Сергей неоднократно восторгался талантом новой участницы группы, обращая также внимание на ее необычайный характер. Молодой человек даже начал ревновать Юлю к Теплову. Но вот Сергей дал поручение Владимиру занести Юле папку со стихами. Со страшным волнением юноша приближался к двери заветной квартиры.

На еле слышный звонок Юля сама открыла ему дверь. Спортивные брюки и свободная футболка с короткими рукавами скрывали ее фигуру, но даже в этом одеянии она казалась Владимиру самим совершенством. Длинные русые волосы волнами покрывали ее плечи. Большие серые глаза смотрели на юношу с нескрываемым интересом.

– Привет, – просто сказала Юля.

– Привет, – ответил Владимир. – Я зашел папку тебе передать.

– Пройдешь?

– Ну… пожалуй.

Юля провела Владимира к себе.

– Присаживайся на диван, я сейчас принесу чай.

Девушка упорхнула на кухню.

Владимир с любопытством принялся осматривать комнату. У окна разместился письменный стол, заваленный книгами и грудой бумаг. Напротив дивана возвышался пузатый шкаф. Стена над диваном почти вся увешена рисунками. И на всех – изображены лошади. Где карандашом, где красками. В углу между столом и шкафом на торчащем из стены шурупе висела шестиструнная гитара, подцепленная на коричневый полупрозрачный бант из капрона. Почти такая же, как у Владимира.

В комнату вошла Юля, неся поднос с кружками.

– Ты играешь на гитаре?

– Нет, хотела научиться, но пока у меня плохо получается.

– А лошади – это ты сама рисовала?

– Да, это моя слабость. Я люблю лошадей.

– В твоих стихах лошади тоже часто встречаются.

Они сели за письменный стол, на котором Юля сдвинула в кучу бумаги, освободив место для подноса, и принялись за чай.

Они еще долго беседовали, рассказывая друг другу о себе. В руках Владимира оказалась гитара, и по ходу разговора его пальцы начали перебирать струны.

– Спой что-нибудь свое, – попросила Юля.

Владимир немного подумал и, обняв гитару, запел «Замок».