Дело помещицы Дарьи Салтыковой

– Что вам удалось узнать у капитана Тютчева?

– Ничего существенного.

– Как же так? Он же отстоял при Салтыковой в качестве любовника!

Цицианова заинтересовали эти слова Иванцова.

– Как вы сказали? Любовник Салтыковой? И кто сие?

Соколов ответил:

– Капитан Николай Андреевич Тютчев, действительно в прежние годы был любовником помещицы Салтыковой Дарьи Николаевны. Но сие хоть и поруха чести дворянской, но уголовно не наказуется.

– Но жалобу он подвал на Салтыкову, – настаивал Иванцов. – Говорят, что его даже высекли по приказу Салтыковой!

– Сие капитан отрицает. Да его похитили гайдуки Салтыковой, когда Тютчев прервал их любовную связь. Но насилие к нему она не применяла. Токмо холопа Тютчева пришибли гайдуки Салтыковой. Но сие сделала не она а её слуги.

– Но его насильно удерживали в имении Салтыковой! Он ведь сего не отрицает, коли сам жалобу подавал? – спросил Иванцов.

– Не отрицает но сии недоразумения между ними уже разрешены. Капитан мне больше сказал, что де злоумышляла Дарья Николаевна на жизнь капитана Тютчева и после. Но жаловаться он более не стал.

– Вот как? – спросил князь.

– Кто он, а кто она, князь. Тютчев считает, что раз ныне оставила его Дарья Николаевна в покое, то и ладно.

– Помогать нам он не станет?

– Нет, – ответил Соколов. – Какой ему прок от того? Неприятности одни.

* * *

Соколов обратился к начальнику канцелярии Бергофу и прикомандированный к Юстиц-коллегии поручик Карпов отправился в подмосковное имение Дарьи Николаевны Салтыковой Троицкое. Карпов был самым толковым и расторопным служакой. Такой все сделает как надо…

Глава 3

Коллежский регистратор Иванцов

Октябрь 1762 года

Осень 1762 года была для Москвы особенной. В сентябре прибыла в первопрестольную сама императрица со своим двором для церемонии официальной коронации. Торжества были подготовлены невиданные по роскоши и блеску.

На эти дни о следствии все позабыли, ведь город шумно праздновал великое событие в истории Российской. Коронации происходили не каждый год. Екатерина не пожалела средств на праздники и для одного бросания в народ было выделено около 600 тысяч рублей серебром.

22 сентября Екатерина II была коронована в Успенском соборе в Кремле при громадном стечении народа. Все трактиры и кабаки были открыты и каждого там угощали бесплатно за царский счет. По Москве шатались толпы пьяных, гремели фейерверки, солдаты и штатские орали «виваты» новой императрице. Началась непрерывная череда балов, светских раутов, народных гуляний.

На Дворцовой, Сенатской и Ивановской площадях забили фонтаны и вместо воды в них струилось красное и белое вина. Но торжества кончились, и жизнь снова вернулась в прежнее русло. Вместе с царицей и двором укатило в Петербург и буйное веселье…

1

Питейный дом в городе Москве.

Коллежский регистратор Иванцов.

Октябрь, 1762 года.

Коллежский регистратор Иван Иванович Иванцов чин имел в канцелярии Юстиц-коллегии самый малый. Чиновник 14-го класса – невелика птица. Но отец его был именитым купцом, торговлю вел не токмо на Москве, но и в самом Петербурге имел лавки, за которыми там его родной брат глядел, также купец. Потому к услугам Иванцова был экипаж, пара лошадей и кучер. Сего не было у Соколова, жившего только на жалование.

Иванцов имел агентов по всему городу. Быстро смекнул молодой чиновник, что сыскная работа на людишках держится, которые многое видеть и слышать могут по ту сторону закона. Кто мог беглого холопа сыскать лучше Иванцова? Кто мог краденое найти? Обнесли недавно лавку купца первой гильдии Лопырева, и знал купец, что полиция ничего не сделает. Пал в ноги Иванцову старшему – спаси! Тот сыну наказал купцу помочь. И что? Спустя два дня весь товар нашли помимо двух бочонков романеи.

Ныне молодой Иванцов действовал через знакомого трактирщика, что периодически давал ему важную информацию ибо имел многие дела с отцом чиновника.

Иван Иванович зашел в трактир под видом случайного посетителя и хозяин сразу же подсел к нему. Это был небольшого мужик с плоским лицом до самых глаз заросшим густой черной бородой.

– Чего изволите, барин? – спросил он.

– Узнал? – вопросом на вопрос ответил ему чиновник.

– Я знаю вам нужного человечка, барин. Сыскал такого. И то дело было не простым…

– Кто он? – прервал излияния хозяина трактира Иванцов.

– Да некий Мишка. Мужичок темный и никто не знает кто он доподлинно. Чем живет такоже неизвестно. Но частый гость в кабаках и трактирах. Он баит, что хорошо знает Ермолая – то Ильина. Они часто виделись в разных питейных домах, где оный Мишка неоднократно угощал вином Ермолая. А тот Ермолай приезжал в Москву как кучер у Дарьи Салтыковой. И пока барыня жила здесь, времени у него было много, вот и шатался мужик по кабакам.

– Где этот Мишка сейчас?

– Да здесь сидит, барин. Вот тот долговязый парень. Вишь в дальнем углу?

– Этот? Настоящий разбойник. Поди скажи ему чтобы немедля вышел на улицу и подошел к моему экипажу. Быстро. Скажи, что в накладе не останется и денег в карманах прибавиться.

– Скажу, барин. А выпить не хош ли чего? Куда торопиться? Тебя здесь никто не обеспокоит.

– Недосуг. Нет ли у тебя каких просьб?

– Да нет. Пока слава богу. Опосля того, как ты, барин, околоточного то приструнил все хорошо. А лихие люди мне не опасны. С лихими я нахожу, как говорить надо.

– Знаю я тебя. Ну да ладно. Сейчас не до этого. Пойду я. А вот это тебе за услугу, – Тарле бросил на стол рубль серебром, поднялся и пошел к выходу.

Хозяин схватил монету и по привычке попробовал её на зуб. Много в последнее время было недельного серебра на Москве. Рубль был настоящий….

Через минуту худой мужичек к красным носом истинного пьяницы по имени Мишка вывалился из трактира и запахнул худой поношенный армяк. Он осмотрелся и, увидев экипаж, пошел к нему.

– Ты, барин, видеть меня хотел, что ли? – его левый глаз хитро прищурился.

Иванцов еще раз отметил про себя, что рожа – то у Мишки истинно разбойничья. Такой мать родную зарежет и не поморщиться. Но вслух он только спросил:

– Мишка? Так тебя кличут?

– Он самый. Мишка я.