МУDАКИ

– Мальчики, все хорошо? – обеспокоенно спросила Вера.

– Да, Верунь, э-э-э, все отлично. Москиты тут ядреные, в ногу щас один тяпнул, паршивец, я думал половину ступни утащит в свое гнездо… Ну так вот, наш смолл бизнес; я уже рассказал девушкам о том, как мы гоняем партии шмоток сюда из Тая, так что можешь не строить из себя важную шишку и нефтяного магната по совместительству.

– Понял я уже, Игорь, что мой план провалился. А вы, дамы? Давно в Гоа?

– Ой, ну мы тут всего на недельку, только вчера прилетели, – радостно защебетала Вера, – Но мы пока в шоке… в шоке… Тут такие крысы! И коровы! И грязь такая!

– А где вы остановились? – вмешался я.

– Там такое название сложное, – Вера надула губки, – я даже и не запомнила.

Я перевел взгляд на Иру, но та лишь кивнула, будто подтверждая слова подруги, что название и правда сложное, и его не выговорить обычному человеку.

– Что будете заказывать? – обратился подошедший официант.

– Дамы? – посмотрел я вопросительно на девушек.

– Мы уже заказали, – ответила Ира.

– Пасту с морепродуктами, ананасовый фреш и бокал ром-колы, плиз.

– Бур-бур-бур, – спросил что-то официант.

– Пардон?

– Бур-бур-бур-бур? – переспросил официант.

– Он спрашивает, заказ нести по готовности или в каком-то определенном порядке, – с улыбкой пояснила мне Ира

– А, итс окей, сэнкс, ин э спот дисижн, – махнул рукой я, в надежде, что официант понял, о чем речь.

– Окей, сэр.

– Были уже на море? – продолжил светскую беседу Игорь.

– Были, да, – огорченно отозвалась Вера, – но там такие волны кошмарные, красный флаг на пляже…

– Ну-у-у, да. Но, кстати, среди местных бытует поверье, что если прикоснуться к белому человеку, то тебе непременно будет счастье на ближайший год, – с элегантностью слона перескочил на новую тему Игорь, – или прикоснуться, или сфотографироваться с белым. Некоторые аборигены с материковой части специально копят деньги, чтобы приехать и сделать заветную фотку.

– Да, мы видели несколько таких, – с вежливой улыбкой отозвалась Ира.

– Но таким красавицам-моделям как вы, местные должны платить не меньше сотни баксов за снимок, – то ли пошутил, то ли подкатил Игорь и посмотрел пристально на Веру, а та смутилась и потупилась. Ира же, как я наблюдал краем глаза, сидела с той же неизменно-вежливой улыбкой.

– Не только местные, но и все туристы на пляже должны были попадать в обморок от восхищения, увидев вас двоих на пляже в купальниках, – Игорь положил руку на пальчики Веры. И та подняла глаза на Игоря, посмотрев на него с каким-то щеняче-восторженным обожанием, а я перевел взгляд на Иру, тасуя в голове варианты, о чем с ней можно поговорить, пока те двое мысленного раздевают друг дружку, но не находил ничего годного.

– Две ром-колы, два Лонг-Айленд, – прозвучал над ухом голос официанта.

Фух, можно выдохнуть. Погодите-ка? Лонг-Айленды? Девушкам?!

– Ну, за встречу! – провозгласил тост Игорь, в чьей величественной тени мое самолюбие скукоживалось стремительнее, чем котенок, которого засасывает в пылесос.

– И за прекрасных дам! – решил реабилитироваться хоть частью я.

– А за не дам – не пьем! – гоготнул Игорь.

Вера прыснула от звонкого смеха, тут же заслонившись кулачком, а Ира все так же вежливо улыбнулась. Ситуация, ну прям как этот ресторан, – классика!

Мы выпили.

– Пойдем, дружище, покурим! – обратился ко мне Игорь.

– Ну, пойдем, эм-м-м, дружище.

Удалившись за пределы освещенного фонарями пространства, Игорь раскурил свой Кемел, я затеплил Ротманс, привезенный еще из Москвы.

– Что скажешь? Клевых девчонок я подцепил? Вера, чур, моя!

– Твоя-твоя, она ни на кого, кроме тебя, не смотрит. Мне кажется, что погасни сейчас вдруг свет, она бы тебе прям на столе отдалась.

– Думаешь?

– А ты не видишь, что ли?

– Вижу, но… ну ты знаешь.

– Знаю, братко, еще как знаю. А вот с Ирой, наверное, облом.

– Почему? Я там им такую историю в уши налил, Станиславский бы волосы на жопе рвал и кричал бы: «Верю! Верю!»

– Да ну, ты знаешь…

– Давай я заткнусь и дам тебе выговориться. Только ты не запори мне все. И Верунчика не соблазняй!

– Верунчик и так твоя, а Ира… я все жду, когда ей этот балаган надоест, и она помашет нам ручкой.

– Да? – озадаченно почесал репу Игорь. Только сейчас я понял, что тот после пляжа темпов не сбавлял, и на самом деле нажрался конкретно. – Ну, давай, чтоб и тебе, и мне обидно не было, мы Верунчика на троих распишем.

– Фу блин, фу нафиг! Ты больше никому такого не предлагай. Я сам о себе позабочусь!

– Пойдешь на пляж вздрочнуть, что ль? – заржал Игорь.

– Вот! Вот что ты за долбанный человек, а?! Но за подгон спасибо. За то, что подумал не только о себе, но и товарище.

– Эт пожалуйста, – разулыбался Игорь.

Мы вернулись за столик, чтобы обнаружить принесенные за время нашего отсутствия тарелки. Обычно в компании, да и поодиночке тоже, я постоянно попадаю с выбором блюд. Когда все хомячат сочный бургер, оказываюсь с тарелкой помидор и худосочной булочкой, или когда у всех гора мяса, а у меня блюдо картохи, и только катохи, по размерам большее, чем все поля Беларуси вместе взятые. Но в этот раз карма неудачных заказов отыгралась на Вере. Отчасти потому, что я, будучи человеком ученым, теперь заказывал что-то более-менее знакомое, отчасти потому, наверное, мне наконец-то повезло.

В общем, у Иры была дымящаяся тарелка кальмаров и креветок, у Игоря тоже что-то аппетитно пахнущее, у меня пасточка с морепродуктами, а у Веры огромный котел риса, залитого красным, несомненно, сверхострым соусом с плевочком мяса поверх всей инсталляции.

Вера озадаченно ковыряла вилкой свалившееся на нее богатство, с которого можно было половину Китая накормить, но которое есть белому человеку было определенно невозможно, и грустно вздыхала.

Игорь, несмотря на алкоголь, мигом оценил ситуацию и в мгновение ока поменялся с Верой тарелками, а потом, поймав за рукав пытавшегося проскользнуть мимо официанта, потребовал поскорее принести еще порцию чего-то там в пряном соусе, но обязательно нот спайси. Официант, кивнув, умелькнул на кухню, Игорь же принялся наяривать рис, как не в себя, но на пятой вилке с горкой поперхнулся и схватился за стакан с ромом.

– Остро? – вежливо осведомилось Ира.

– Да ты что! Рис обалденный! Пища богов! У тебя, Верунчик, отменный вкус!

– У меня? Где? – подняла удивленно-непонимающий взгляд от тарелки Вера. По осоловелым глазам стало понятно, что девчонку уже подразвезло.

– А, хи-хи-хи, ты про блюдо, – уже не пряча за руками лицо, почти глупо засмеялась девушка.

«Давай, мужик, жги», – мысленно перекрестил я Игоря, потому что было понятно, о какой пошлости подумала Вера.

Но Игорь, почему-то, не въехал.

Я еще раз наступил ему каблуком на ногу, но уже мягче, чисто чтоб привлечь внимание и, не особо скрываясь, сделал страшную мину, указывая на Веру.

Тут до Игоря дошло, и он сначала рассмеялся, и ответил:

– И про блюдо, и про элегантный наряд, и про вкус твоих губ (романтик, блин, сельского уезду).

– Но ты же… – Игорь не дал Вере договорить и, уверенно посмотрев ей в глаза, взяв большим и указательным пальцем ее подбородок, другую руку положив на шею (для верности, видимо), притянул ее к себе.

Как они там сосались я досматривать не стал, а предложил Ире отойти покурить, поскольку заметил, что также за время нашего с Игорем отсутствия на столе появились не только блюда, но и Вог с ментолом и зажигалкой, чья принадлежность Ире, а не Вере, не вызывала сомнений.

– Ага, давай, – мне кажется, произошедшее сейчас немного выбило Иру из колеи ее вежливой полуулыбки.

Мы отошли на то же место, где до этого стояли с Игорем, и молча затянулись сигаретами.

– Пипец, – первой нарушила молчание Ира.

– А что?

– Да ничего! Никуда больше с Верой не поеду. Что ни поездка, так мигом в зюзю, а оглянуться не успеешь, как уже с кем-то сосется или того хуже. Я уже устала коротать ночи на улице, ожидая, пока она там свои хотелки удовлетворит!

– Ну, может, не хватает ей чего в обычной жизни.

– Да хватает. Ты мне уж поверь. И муж, и любовников толпа. Но ей все неймется. Коза, блин.

И разговор закончился. И я стоял и думал, отчего так злится Ира? Ну, ведь явно же не в одной похотливости подруги дело. Раз она не первый раз путешествует с ней, значит, уже знает, чем дело кончится.

Наверное, дело не в этом. А в том, что Ире в очередной раз достался второй приз. Я, то есть в данном контексте. И она, наверное, из-за того и злится. Ведь если посмотреть со стороны, то диспозиция такая: альфа Игорь увлекает за собой двух девушек, положив глаз на смазливую Веру. То ли интуитивно, то ли по опыту поняв, что ее будет уломать попроще. Ну а мне, как омеге, достается Ира… которая тоже запала на Игоря и ругает себя за то, что производит впечатление более гордой и несговорчивой и в итоге не получает того, что хочет. Прямо парад неудачников какой-то.

Ай, да пусть это все… конём! Нет! Слонём! Не сильно-то и хотелось!

Когда мы вернулись за столик, Игорь с Верой усиленно опустошали свои тарелки.

– Мужик, жри побольше морепродуктов! В них вся сила, – громким шепотом, чуть наклонившись ко мне, сказал Игорь и, бросив беглый взгляд на Иру, спросил: «Ну че, уломал свою? Я бы и ту, и эту, если честно, давай, может, замутим чо?»

– Нет, друже, не уломал, – ответил я, флегматично затягиваясь сигаретой прямо за столиком и осушая мощным глотком весь, почти не тронутый, стакан ром-колы. – Официант! – громко рявкнул на весь зал по-русски, так, что все в зале обернулись в нашу сторону, – официант! Еще!

– Очуметь ты дерзкий! – удивился моей выходке Игорь. – А так сразу и не скажешь.

– Знаешь что, братко, – я схватил голову Игоря за виски и стукнул по его лбу своим, – вали-ка ты отсюда со своей Верочкой. Вот тебе мое благословление, – мы еще раз стукнулись лбами, – и не путай мне карты. Я. Всегда. Играю. Один.

– Ого! Дай верхнюю пять!

– Че?! Че эт за фигня?! – воззрился я на высоко поднятую ладонь Игоря. – А! Врубил! – и отбил «верхнюю пять».

Уже уходя, Игорь наклонился ко мне и громким шепотом сказал: «Братуха-а-а, как проспишься айда на пляж! С меня опохмел! И удачи тебе!» – на этих словах он распрямился, подмигнул Ире, и на негнущихся ногах, придерживая Веру за попку, удалился в ночь.

– Не переживай, – подбодрил я Иру, у Игорька отдельная жилплощадь с балконом и душем, думаю, автопилот выведет его именно туда, и спать на улице тебе не придется.

– Спать на улице? – переспросила Ира; она провожала взглядом удалявшуюся парочку и, видимо, записывала мои слова, чтобы прослушать их позже. Я тоже так делаю иногда, когда не могу отвлечься на слова собеседника. Пока одна половина моей бедовой головы решает текущую задачу, другая запоминает все в точности, что мне говорят и когда задача решена, я просто проматываю в голове «запись», пытаясь понять, что же от меня хотели.

– Да! Именно! О том я и говорю! Соседку свою с моим корешем ты до утра не увидишь. Так что можешь топать в свой номер со спокойной душой.

«Второй номер, значит», – проговорил я уже про себя. По взгляду Иры мне все было понятно. Догадки мои подтвердились. Все действительно так и было, как я предполагал. Гран-при сегодняшнего вечера, статуэткой Золотой жеребец, был признан Игорь.. Вера увела его у Иры, пользуясь своей сговорчивостью и непосредственностью, Ире остался второй номер, которым она брезговала. И пусть она катится с такими выкладками в преисподнюю или в любую дыру, откуда она вылезла.

Принесли ром-колу.

С новыми глотками божественного напитка и с новыми затяжками сигареты начал мыслить более трезво. Парадокс. В сухом остатке, таком же сухом, как дно моего нового бокала, – «Эй! Официант! Ван мор!» – я зол не на Иру: девчонка не виновата в том, что я такой неудачник. Я зол именно на себя. И пока мой Титаник не отправился кормить рыб, а он отправится по этому адресу всенепременнейше, я себя, мудака косноязнычного, знаю.

Так вот, пока мои акции еще хоть чего-то стоят, нужно превратить мое сокрушительное фиаско во что-то менее фиаскичное. В легкое пораженьице, например. Ну что мне стоит?

– Итак, Ира, остались только ты и я на этом поле брани. Они сошлись не на жизнь, а на совесть, – боже, мужик, ты что, вообще, несешь?!

– Ну, как-то так, да, – легко пожала плечами Ира. Я рассмотрел ее подробнее. Серые, в то же время с темно-синим глаза, плечи… очаровательные, демонстрируемые кофточкой, которая их не закрывает. Глубокое декольте, в котором потонуло немало линкоров, как я чую, не то, что пассажирский лайнер-неудачник моего сознания. И лицо. В первую очередь все же лицо. Черты лица правильные, почти греческие, как у античных статуй. Но живые! Меняются постоянно под влиянием и желанием хозяйки. Глядя на нее, начинаешь чувствовать себя каким-то варваром… крестьянином, от сохи оторвавшимся и случайно зашедшим в приемную графини. Глядя на Иру понимаешь, что такая девушка, таких благородных кровей, тебе точно не по зубам.