Шорохи и громы

Рубка – просторное, застекленное со всех сторон помещение. Каких только приборов здесь нет! Отсюда видно далеко-далеко. Внизу – длинное, наглухо закупоренное тело теплохода все как на ладони. Второй штурман объясняет что-то двум практикантам и передает одному из них рукоятки управления.

– Ну вот, знакомьтесь, располагайтесь. Каюта вам выделена. Лазайте всюду, где захотите. Что непонятно будет – спросите. Обо всем еще наговоримся – путь до Ленинграда большой. Заскучаете у нас с непривычки…

Чего это я заскучаю? Какая тут может быть скука? Сидишь, как в клубе кинопутешественников, а перед тобою разворачивается бесконечное живое кино под названием «Великая русская река Волга». Эх, благодать!..

День светлый и ясный, река раскинулась широко. По одну сторону тянутся песчаные плесы, вылизанные водой до того, что они стали похожи на глянцевую бумагу, по другую – нависла береговая крутизна. Над рекой на травяной пушистой подстилке стоит чистая молодая дубрава. Никогда такой красивой дубравы не видел! Отражение ее покачивается, извивается в кривом зеркале волны.

А из-за поворота выплывает маленькое приземистое село.

На безлюдной пристани сидит женщина. Чего она сидит на самом краю? Утопиться, что ли, хочет?.. Да нет, о чем-то мечтает… Старуха ходит в своем огороде, сбрасывает с обрыва что-то ненужное, корешки и ботву… Мальчик, поглядывая на теплоход, катит по самому краю обрыва на велосипеде. Голова его на одном уровне с рубкой, и он старается заглянуть сюда, подсмотреть, что тут у нас такое. Ему, наверное, изо всех сил хочется к нам. А мне хочется в его село. Он, должно быть, окает, как наш капитан.

– Вот какая у нас работа. Пока плаваем, все перемены в природе видим – и весну, и лето, и осень, и как птицы прилетают, и как улетают, и цветение, и листопад, и первый снег…

От берега невозможно глаз отвести. Кажется, ничего там и не происходит, а все смотришь и смотришь. Кусты. Три стога сена. Гнезда ласточек в песчаном откосе. Полузатопленный остров.

Тихо отступает от борта теплохода небольшая волна, катится к берегу. И еще она не навалилась на него, а уже заволновались, распрямились поникшие было травы…

Снова пустынный берег, поросший лиственным лесом. У самой воды одинокая палатка. Две фигуры в купальных костюмах стоят и смотрят на проплывающий теплоход.

Вот это славно… Тоже так хочу. Только с кем?.. Всюду хочу, где меня нет…

Ночь. Россыпь береговых огней раскинулась по всему руслу реки, и кажется невозможным отыскать в этой иллюминации огни судового хода. Но нет – огни на месте: за бортом проплывает красный фонарик буя, а вон уже видно белый.

Капитан рядом с рулевым Мишей смотрит в бинокль, потом отходит от окна и склоняется над лоцманской картой. Капитанской вахте положено быть ночью – в самое трудное и опасное для судовождения время. Но и в другие часы я вижу Александра Ивановича на мостике. А что поделаешь, такая профессия. Я читал в Уставе обязанности капитана. Там первый пункт под литерой «а», а последний под «ф» – чуть ли не целый алфавит!

Берега в кромешной тьме – ни одного даже самого слабого огонька не видно. Карандаш капитана скользит по карте вдоль узкой голубой горловины, рядом с надписью «затопленный лес». После создания водохранилищ под водой чего только нет: и лес, и села, и русла рек, и даже целые города. Однажды я увидел, что из воды торчит колокольня с крестом на шпиле. Значит, здесь было село, которое с рождением водохранилища ушло под воду. Под нами целая Атлантида, ушедшая жизнь.

Капитан то и дело что-то подсказывает рулевому, а иногда подходит и легонько подталкивает рукоятку управления.

И вдруг – все впереди заволакивается белой пеленой. Ну как будто кто-то перед нами вешает мокрую простыню. Рулевой, пытаясь разглядеть обстановку, открывает окно. Капитан на короткий миг включает прожектор. В снопе света видно, как закручиваются, плывут над рекой клубы тумана.

– Ну, – говорит Александр Иванович, – кажется, попали.

Он сбавляет скорость и включает локатор. Рулевой дает несколько протяжных гудков.

Я приникаю к окну – впереди хоть глаз выколи. Капитан говорит в переговорную трубку:

– Вниманию судов, идущих сверху. «Волго-Дон» прошел триста сороковой буй. Движемся в тумане, видимость сто метров. Будьте осторожны.

Из громкоговорителя откликается голос:

– Понял, Александр Иванович, вас понял…

– Иван Павлович? Доброго здоровья! Далеко вы от нас?

– Километрах в двух.

– Тоже в тумане идете?

– Да нет, вроде чисто.

– А-а, значит, у нас тут такая полоса…

Встреча знакомых капитанов на водной дороге, как я уже убедился, дело обычное. Особенно для таких «старичков», как наш Александр Иванович, ведь он бороздит воду уже восемнадцать лет.

– Куда идете?

– В Ленинград, с угольком. А вы?

– Мы в Куйбышев из Петрозаводска. Лес везем. Комары заели!