Полет бумеранга. Австралия: сорок лет спустя

Перед тем как пойти в обеденный зал, заглядываю в читальную комнату, чтобы просмотреть свежие газеты. Здесь уже сидят несколько завсегдатаев – любителей утреннего чтения; среди них Рон Бейнбридж и его приятель – небольшого роста, полный и лысый брюнет в серой каракулевой папахе, свободном белом костюме и туфлях на босу ногу. Мистер Бейнбридж знакомит нас, представляя его: «Мой старый друг мистер Хан из Пакистана». Узнаю, что мистер Хан – энтомолог, специалист по борьбе с вредителями сельского хозяйства.

Ксанторрея, а по-местному – блэкбой

Пора идти завтракать. Мы поднимаемся, но мистер Хан не трогается с места. Я приглашаю его, но тот с очень серьезным видом отвечает: «Благодарю вас, но у меня сейчас пост».

Мы с Роном отправились вдвоем, и по пути он объясняет мне, что у мистера Хана сейчас мусульманский пост. Пост заключается в том, что он не притрагивается к пище с восхода до заката солнца, но зато «берет реванш» с наступлением темноты. Пост, с моей точки зрения, своеобразный и никак не сказывается на поперечных габаритах мистера Хана.

– Видите ли, мистер Хан считает, что пост развивает его силу воли, – поясняет мне Рон.

После завтрака мистер Бейнбридж приглашает меня на экскурсию в расположенный близ Канберры национальный парк Тидбинбиллу.

– Мы вернемся только к обеду, поэтому нужно запастись ленчем «на вынос», – говорит он.

Перед завтраком каждый из нас записывается в «книгу заказов», и после завтрака на столе у выхода нас ждут пакеты с едой, на каждом – фамилия заказчика.

Рон с пунктуальностью англичанина проверяет содержимое своего пакета – там сандвичи с беконом и сыром, яйцо, салат, различные фрукты. Я из солидарности тоже заглядываю в свой пакет и обнаруживаю там лишь две груши, яблоко и апельсин. Мне не удается скрыть своего недоумения и разочарования, и Рон поясняет, что при заказе ленча нужно не только записать свою фамилию, но и поставить галочки в графы с буквами В (бекон), С (сыр), S (салат), Е (яйцо) и F (фрукты). Не найдя в моем заказе галочек, любезные дамы из кухни не стали лишать меня ленча, а на свое усмотрение предложили мне вегетарианское меню. Проходя через читальный зал, Рон приглашает и Хана поехать в Тидбинбиллу. Выезд назначается лишь на одиннадцать часов – оказывается, до этого Рону необходимо пойти на воскресную службу в университетскую церковь.

В мастерской моего друга

– Я тем временем помолюсь дома, – с очень серьезным видом вторит ему Хан.

– А я почитаю книгу о национальных парках Австралии, – таким же серьезным тоном говорю я. Рон улавливает шутливость моего тона и чуть заметно улыбается, а мистер Хан, обремененный важностью своей духовной миссии, с непроницаемым лицом удаляется в свою комнату.

Пока мои новые приятели очищают свои души, я забиваю свою голову всем, что могу найти о Тидбинбилле.

Ночь под созвездием утконоса

В первый же день по прибытии в департамент зоологии Австралийского национального университета я познакомился с молодым австралийским ученым Питером Темпл Смитом, который занят изучением биологии утконоса. Высокий и худощавый, с окладистой рыжеватой бородой, он оказался общительным собеседником и увлеченным исследователем. Он расспрашивал меня с живым интересом об особенностях фауны и охраны природы в СССР и в свою очередь охотно посвящал меня в проблемы, стоящие перед австралийскими зоологами.

Гольф у кромки моря

Прошло лишь две недели моего пребывания в Канберре, как Питер собрался в очередной полевой выезд для отлова и мечения утконосов. Я с радостью принял его приглашение принять участие в этой поездке.

К нам присоединился молодой канадский зоолог Майкл Алексюк, проводивший в это время свои исследования при Австралийском национальном университете.

Район, где Питер проводит свои работы, находится примерно в ста километрах к югу от столицы. Сначала наш путь лежал по шоссе, но затем мы свернули на проселок. Вокруг сменяют друг друга маленькие поселки, фермы, участки пастбищ, отгороженные проволочными изгородями, и еще не тронутые островки девственного эвкалиптового леса. Местами и лес огорожен – кто-то купил участок и начинает расчищать его под пастбище. Деревья в таких случаях перед рубкой кольцуют, чтобы они высохли на корню. Окольцованный эвкалиптовый лес являет собой грустное зрелище…

Свернув с дороги, открыли калитку в изгороди и через участок пастбища выехали на берег тихой, поросшей кустарником речушки Шолхавен. С другого берега вплотную к реке подходит густой эвкалиптовый лес. Вот здесь-то нам и предстояло увидеть утконосов.

У какого зоолога сердце не замрет от подобной возможности?! Справедливости ради нужно заметить, что утконосы, находящиеся под полной охраной с 1905 года, стали сейчас обычными во всех реках по склонам Большого Водораздельного хребта в Восточной Австралии. Они заплывают даже в большое искусственное озеро Берли Гриффин, расположенное в самом центре столицы. Однако из-за скрытного ночного образа жизни утконосов очень мало кто, даже из австралийцев, видел в природе, не говоря уж о том, чтобы ловить их руками.

Сразу же начинаем сгружать оборудование – алюминиевую плоскодонку с веслами и пять сетей с оранжевыми поплавками в ярко-красных полиэтиленовых ведрах. Спустив лодку на воду, отплываем и начинаем расставлять сети в наиболее подходящих местах. Это участки, где берег крутой, поросший густым кустарником с ветвями, нависающими над водой.

Утконос – одно из самых удивительных животных: с утиным носом, перепончатыми лапами, бобровым хвостом этот зверь несет яйца, а детенышей выкармливает молоком

Ага, попался, приятель!

В таких местах и должны быть норы утконосов.

Конец сети подвешиваем к ветке над водой и тянем сеть на расстояние пять – десять метров от берега. Другой конец также набрасываем на ветви вместе с ведром: ночью по ярко-красному ведру легче будет найти сеть. Две сети расставляем наискось от одного берега к другому – ширина речки всего сорок – пятьдесят метров.

Пасмурно, временами накрапывает дождь, поэтому первые утконосы появились, не дожидаясь захода солнца: метрах в тридцати раздается всплеск – на поверхности воды появляется темная спина утконоса! Животное то выныривает на миг и, захватив порцию воздуха, тут же уходит вглубь, то всплывает и неподвижно, как бревно, лежит на поверхности воды. Тогда ясно различимы его округлая спина, голова и плоское надклювье. Ноздри, расположенные посредине надклювья, вбирают воздух, а черные круглые глазки внимательно следят за окружающим. Малейшее подозрительное движение – и зверек моментально ныряет в глубину. Расставив сети, возвращаемся на берег и разводим небольшой костер. Из леса и из кустов несется хор птичьих голосов, перемежаясь с мелодичными трелями лягушек. Особенно выделяется громкое пение небольших толстых лягушек, прозванных бычьими за свое телосложение, но отнюдь не за голос, который у них очень приятен и музыкален.

Над окружающими долину холмами нависли темные дождевые тучи, а из-под их кромки перед самым заходом выглянуло солнце. Над эвкалиптовым лесом на другой стороне реки засверкала яркая двойная радуга.

Оглянувшись на реку, мы вдруг замечаем, что прямо напротив нас, на середине реки, спокойно отдыхает на поверхности большой утконос. С высокого берега его видно гораздо лучше, чем с лодки. В проекции сверху вырисовывается полностью очертание его тела: тупой хвост, кургузое туловище, крупная голова на короткой шее и плоский широкий клюв.

По оценке Питера, плотность популяции утконосов здесь очень велика: на протяжении пятисот метров обитает около двадцати особей!

Пока котелок на костре собирается закипеть, я, памятуя английскую пословицу «Если смотреть на котелок, он никогда не закипит», обхожу окрестности в поисках почвенных животных. Нахожу под валежником и камнями толстых черных тараканов, несколько мелких лягушек, сцинков, а также маленькую, длиной около тридцати сантиметров, изящную змейку. Она относится к семейству аспидовых, но не опасна, хотя и ядовита: рот ее слишком мал, чтобы нанести человеку действенный укус. Однако Питер и Майкл не разделяют моего оптимизма в отношении змейки, не решаются взять ее в руки и просят положить мешочек со змеей подальше от них в ящик. К сожалению, даже среди зоологов приходится наталкиваться на предубежденное отношение к змеям.

Вскоре мы отплываем на проверку сетей. Метров с тридцати замечаем, что в одной из них что-то бьется. Майкл гребет быстрее, Питер поднимает сеть. В ней – утконос! Попалась небольшая самочка. Питер хватает ее за хвост и высвобождает из пут. Я беру ее в руки, перебираю густой, плотный, шелковистый коричневый мех, похожий на мех бобра. На брюхе шерсть светлее, а нижняя часть веслообразного плоского хвоста голая. Передние и задние лапы вооружены длинными, слегка уплощенными когтями. Пальцы задних ног соединены перепонками, не доходящими до когтей, зато на передних лапах перепонки громадные, в расправленном состоянии они даже длиннее пальцев. Но расположены перепонки не между пальцами, а прикреплены к внутренней стороне пясти (ладони). Поэтому при плавании они расправляются наподобие веера. Сейчас же, когда зверек со страху свернулся клубком у меня на коленях, перепонки передних лап подогнуты внутрь, под ладонь. Когда Питер берет утконоса за хвост, зверек нервничает, делает ныряющие движения головой, резко гребет в воздухе перепончатыми лапами.

Опускаем утконоса в большое ведро. После нескольких попыток выбраться он успокаивается и затихает, свернувшись клубочком на дне.

Стоит прикоснуться к утконосу, как он сразу съеживается, опускает голову вниз и старается спрятать мягкий клюв, свернувшись калачиком. Обычно люди, знакомые с утконосом только по рисункам и сухим музейным чучелам, думают, что клюв утконоса – твердое роговое образование, подобное утиному клюву. Но это совсем не так. Мне удается просунуть руку под брюхо утконосу, и он утыкается носом в мою ладонь, стараясь «зарыться» в ней. Я сразу ощущаю прохладную мягкость и эластичность его кожистого «клюва» – он покрыт черной пористой кожей, которая как бы натянута на основу из двух тонких и гибких дугообразных косточек, проходящих по краям надклювья и подклювья. Верхняя часть клюва значительно шире и длиннее нижней. Кроме того, от основания клюва сверху и снизу отходят назад мягкие кожистые щитки, прикрывающие подбородок и переднюю часть головы почти до самых глаз. Эти щитки увеличивают поле чувствительности при поиске пищи под водой. Ведь клюв утконоса – основной орган чувств во время ныряния: под водой глаза, уши и ноздри животного плотно закрыты.

Позже мне удавалось подолгу наблюдать за поведением утконоса в огромном аквариуме зоопарка Эрика Уоррелла в Госфорде, близ Сиднея. Я дважды был в гостях у Эрика – энергичного коренастого австралийца с черной седеющей бородой, владельца уникальной коллекции живых рептилий. В обширном парке Эрика Уоррелла помимо гигантских королевских кобр, тайпанов, синеязыких сцинков и прочих чешуйчатых гадов живет утконос. Это редкий гость зоопарков, поскольку он в условиях неволи требует особой заботы при содержании. Аквариум длиной в несколько метров и глубиной около метра имеет пологий выход на сушу и дальше – в искусственную нору, где животное прячется во время отдыха. Наблюдая за животным из затемненного зала, я видел, как утконос спускается в воду, ныряет и плывет над самым дном. Голова его опущена, глаза плотно закрыты, на их месте видны два светлых пятна – это выделяется на фоне темно-бурой окраски светло-желтая шерсть сомкнутых век. Чувствительный нос вместе с лобным и подбородочным щитками служит утконосу основным органом ориентации и поиска пищи под водой. Животное держит клюв над самым дном и непрестанно быстрыми движениями поводит головой из стороны в сторону, взмучивая носом придонный ил, обследуя камни и пучки донной растительности. Захватив клювом со дна добычу, утконос поднимается на поверхность и, распластавшись на воде, тщательно пережевывает корм твердыми роговыми пластинками. Эти пластинки заменяют ему зубы, выпадающие еще в раннем возрасте. Пищей утконосу служат всевозможные водные животные – черви, моллюски, мелкие ракообразные, личинки насекомых. С более крупной добычей он выбирается на берег, чтобы там разгрызть ее и затем проглотить.

У самца на задних лапах – ядовитые шпоры

Шпоры направлены вперед и вовнутрь (хвост – вверху!)

Утконосы исключительно прожорливы, не выносят длительной голодовки, поэтому содержание их в неволе сопряжено с постоянными хлопотами по снабжению свежим кормом. Из-за этого даже в Австралии лишь нескольким зоопаркам удавалось подолгу держать у себя утконосов.

Тщательно обследовав пойманную самку, мы отправляемся с добычей к берегу, обсуждая и переживая поимку уникального зверя.

– Ник и Майкл, – обращается к нам Питер, – вы оба просто счастливые люди. Ведь Ник – первый русский, а Майкл – первый канадец, которым довелось собственными руками поймать утконоса.

Мы рассказываем Питеру о внешнем облике и образе жизни бобров, которых каждому из нас приходилось наблюдать у себя на родине. Мы находим ряд общих черт у этих совсем не родственных животных. Аналогии сформировались в результате длительного приспособления к полуводному образу жизни. Их можно проследить в общем сложении вальковатого тела с плоским веслообразным хвостом (у бобра он голый с обеих сторон, а у утконоса – только снизу), в структуре и свойствах шерстного покрова: густой и упругий шелковистый мех хорошо противостоит намоканию, сохраняет кожу сухой и теплой во время плавания в воде. Много сходного у бобра и утконоса также в строении перепончатых лап, в манере плавания и ныряния, в строительстве убежищ нор (отнюдь не всегда бобры строят хатки, зачастую довольствуясь норами, вырытыми в крутом берегу реки). Примечательно, что эти отдельные черты сходства в морфологии, экологии и поведении выработались у животных не только не родственных, но и резко различающихся по многим другим особенностям строения, питания, размножения. Значительно позже я подумал также о том, что можно провести аналогию между утконосом и нашим полуводным насекомоядным зверьком выхухолью. Просматривая фильм о жизни выхухоли, я был поражен сходством этого зверька с утконосом в кормовом поведении. Спустившись из норы в воду, выхухоль плывет над самым дном, взмучивая придонный ил своим подвижным хоботком, и захватывает донных обитателей – моллюсков, червей, рачков. Поймав добычу, он возвращается в нору, где и поедает ее. Все это очень похоже на поведение утконоса.

Пойманного утконоса нужно пометить ошейником и хвостовой меткой

Через час едем снова проверять сети. На этот раз я сажусь на весла; бесшумно опускаю их в воду и маневрирую в темноте вдоль сетей, давая Питеру возможность просвечивать фонарем сеть под водой. В той же сети, в которую час назад попалась самка, запутался крупный самец. Он вырывается из рук еще более настойчиво, но Питер держит его за хвост очень крепко и в то же время осторожно, избегая его растопыренных задних лап. Такая предусмотрительность вполне оправданна: на запястье каждой лапы с внутренней стороны торчит по толстой слегка загнутой острой шпоре. Шпоры эти светло-желтого цвета, полупрозрачные в свете фонаря. В них таится немалая опасность – самец утконоса отнюдь не так безобиден, как самка. Внутри каждой шпоры проходит полый канал, соединенный с протоком ядовитой железы, которая помещается в основании ноги. Железы содержат нейротоксический яд, смертельный для мелких животных. Для человека укол шпоры утконоса весьма болезнен, хотя и не смертелен. Странно, что утконос не старается воспользоваться шпорами для самозащиты. Он мог бы протянуть лапу назад и вонзить шпору в руку Питера, но вместо этого он бессмысленно растопырил лапы и лишь судорожно подергивает ими.

Какие перепонки!

До сих пор неясно, зачем нужны утконосу ядовитые шпоры. Для защиты от естественных врагов? Но таких врагов у утконоса немного – это вараны, крупные змеи и эндемичные водяные крысы. Для них утконосы представляют лишь случайную добычу. Кроме того, шпорами вооружены лишь самцы – а разве самкам меньше нужна защита от хищников? Может быть, самцы утконосов используют шпоры при борьбе между собой за самок или за индивидуальные участки? Отмечен случай, когда самец поранил шпорой попавшуюся ему «под горячую руку» самочку и та вскоре погибла. Но оказывает ли яд шпор заметное действие на более крупных самцов утконосов, пока неясно.

Поместив обоих пленников в большие ведра в кузове «лендровера», мы сами устраиваемся у костра для короткого сна.

Заглянув перед сном в машину, я обнаруживаю, что утконосы заполнили ее резким запахом, который не был так заметен на открытом воздухе. Он напоминает запах свежевыловленной рыбы. Такой сильный запах источают выделения околошейных желез. По этому запаху утконосы легко находят друг друга в природе.