Стихотворения 1859–1860 гг.

Падают пешки. – То сволочь! Никто и не плачет.
Пусть очищается прочим; а конь через головы скачет.
Строются планы, к врагов пораженью приемлются меры.
Накось, облическим шагом идут офицеры.
Башни стоят по углам. Их натуре не свойственно прыгать.
Сам же король иногда в своей сфере домашней
Башню швырнет через себя, да и станет за башней;
А поелику царю неучтиво сказать: ретируйся! —
Коротко и нежно ему говорят: рокируйся!
Он безопасного места заранее ищет в сражениях,
Важности ради великой не быстр он в словах и движеньях.
С клетки на ближнюю клетку ступает направо, налево,
Взад и вперед, да и только. – А вот – королева,
Та семимильно шагает и наскось и прямо;
Многое ей позволяется. – Это ведь дама!
То через все поле сраженья, через смутную пашню
По-офицерски летит она вкось, то как башню
Прямо ее переносят: ее и противник уважит:
Ей приготовя удар, – «Берегись!» – он ей скажет.
Если опасность грозит королю, тот удар не творится
Сразу ему: предварительно «шах» говорится.
Случай коль есть заслонить, то и с места его не сдвигают,
Пусть не тревожится! Все короля охраняют.
На смерть все пешки пойдут и фигуры: ни слова,
Пасть за него и сама королева готова.
Если шах от коня, то нельзя оградить – это значит:
Сам уходи! Ибо конь чрез ограды все скачет.
Если же мат королю, то хоть сил еще много,
Войско сдается бессорно. – Прямая дорога
Всем остальным тут фигурам и пешкам – путь в ящик.
Здесь представляется участи общей образчик.
Тут, не боясь уж подвергнуться царскому гневу,
С пешками вместе кладут короля, королеву,
Знать тут и сволочь – все вместе. Таков уж обычай!
Кто победил, кто сражен – все туда, без различий!
Кончена партия. – Ходы все те ж на земле повторяя,
Смертный волнуется партию жизни играя.
Разница та, что игрок сам в игру ту невольно
Вводится высшею силой, подчас хоть и больно.
Мнит он: «Я двигал игру всю», – а рок самого его двигал,
Сам он и пешкой служил, да и конником прыгал.
Был офицером и башней. «Мат» – скажет верховный указчик,
Сходит с доски он игральной и прячется в ящик.

Песнь радости

[из Шиллера]

Радость! Ты искра небес; ты божественна
Дочь Елисейских полей!
Мы, упоенные, входим торжественно
В область святыни твоей.
Все, что разрозненно светским дыханьем,
Вяжешь ты братства узлом;
Люди там – братья, где ты над сознанием
Легким повеешь крылом.

(Хор)

Всем – простые объятья!
Люди! Всех лобзаем вас.
Там – над звездным сводом, братья,
Должен быть отец у нас.

С нами пируй, кто подругу желанную,
Дружбы нашел благодать,
Кто хоть единую душу избранную
Может своею назвать,
Знает, как бьется любовию сладкою
Жаркая грудь на груди!..
Если ж кто благ сих не ведал, – украдкою,
С плачем от нас отойди!

(Хор)

Все, над чем лик солнца ходит,
Пусть обет любви творит!
Нас туда любовь возводит,
Где неведомый царит.

К персям природы припав, упивается
Радостью каждая тварь:
Добрый и злой неудержно кидается
К этой богине в алтарь.
Радость – путь к дружбе, к сердечному счастию,
К чаше с вином золотым;
Червь упоенный ползет к сладострастию,
К богу летит херувим.

Хор

Люди, ниц! Во прах главами!
Сердце чует: есть творец.
Там он, люди, над звездами —
Царь ваш, бог ваш и отец.

Радость – пружина в часах мироздания.
Маятник этих часов.
Радость! Ты – пульс в организме создания,
В жилах вселенной ты – кровь.