Год 1942 – «учебный»

Но даже с помощью «правдивого большевистского слова» остановить 42-й корпус противника на Ак-Монайских позициях не удалось, они были оставлены 6 ноября. Вышеозначенный источник сообщает, что врагов было очень много – «сильные подвижные части» и не менее 50 танков. Скоро у Манштейна наберется танковая армия! Тем временем адмирал Левченко доносил на имя Сталина, что положение исключительно тяжелое: советские части совершенно деморализованы, небоеспособны и не в состоянии удержать Керченский полуостров. Большие опасения вызывала возможность потери всей материальной части артиллерии и техники. Командующий объединенными крымскими войсками просил у Верховного разрешения приступить к эвакуации войск на Таманский полуостров.

12 ноября в Керчь прибыл маршал Г.И. Кулик с личным поручением вождя: оказать помощь командованию 51-й армии, не допустить форсирования противником Керченского пролива и выхода его на Северный Кавказ со стороны Крыма. Изучение обстановки повергло маршала в шок. На Таманском полуострове не было ни одной воинской части, кроме пограничников, обнаружилось полнейшее отсутствие оборонительных сооружений, за исключением одиночных стрелковых ячеек, вырытых бойцами горного полка, который был уже переброшен в Керчь и втянут в бой. Противник в любую минуту мог совершенно безнаказанно высадить десант.

На другом берегу пролива немецкие части подошли вплотную к Керчи, их артиллерия, заняв господствующие высоты, обстреливала город и причалы. Командующего крымскими войсками и штаб 51-й армии Кулик обнаружил в пещере, недалеко от пристани. Выслушав доклады, маршал понял, что ни Левченко, ни его начальник штаба обстановкой не владеют. Адмирал, по мнению Кулика, «...представлял из себя раскисшего политрука, много говорящего, но никто его не слушал». Поездка на передовую оставила удручающее впечатление. Командиры дивизий докладывали маршалу, что держатся главным образом благодаря артиллерии, что пехоты мало и та собрана в основном из тыловиков, части перемешаны, плохо управляемы и отходят при малейшем нажиме противника. Полсотни немецких автоматчиков заняли старую крепость, разогнав «оборонявший» ее сводный батальон морской пехоты. Фронт фактически сдерживался двумя полками вновь прибывшей 302-й стрелковой дивизии.

В это же время на пристанях толпа людей производила посадку на все, что могло держаться на воде. Каждый стремился как можно быстрее попасть на Таманский полуостров, бросая технику и личное оружие.

Вернувшись в пещеру к Левченко и еще раз оценив с ним соотношение сил и действия немцев, Кулик пришел к выводу, что больше двух дней армия оборонять город не сможет. Выход, по его мнению, оставался один: войска организованно перебросить на Таманский полуостров, спасти вооружение, в первую очередь артиллерию, и технику – около 2000 орудий и столько же автомобилей. Иначе немцы разобьют остатки армии, которых и без того осталось 11,5 тысячи бойцов, и на плечах отступающих ворвутся в ничем не защищенную Тамань, а оттуда – на Северный Кавказ.

Приняв такое решение, Кулик приказал командующему войсками Крыма немедленно составить план перехода армии на Таманский полуостров и самому лично возглавить переправу. На генерала Батова и члена Военного совета Николаева возлагалась организация обороны Керчи. Начальнику штаба ставилась задача перейти в Тамань и обеспечить прием войск, а главное – укреплять оборону Таманского полуострова. На подготовку к отходу маршал дал два дня и 13 ноября, отправив шифрограмму в Ставку, убыл из Керчи.

В ночь с 15 на 16 ноября советские войска эвакуировались на Тамань. Весь Крым, за исключением Севастопольского оборонительного района (с 19 ноября он перешел в непосредственное подчинение Ставки ВГК), оказался в руках у немцев. Таким образом, семь пехотных дивизий Манштейна уничтожили основные силы двух советских армий. Любопытно, а какие выводы для себя как профессионала военного дела сделал генерал Батов? Ведь поражение – это урок для умного человека.

А вот, пожалуйста, он сам об этом написал: «Должен, между прочим, заметить, что фашистский солдат в качестве одиночного бойца слаб. Гитлеровцы были сильны в массе, в строю, а действуя на свой страх и риск, они делались нерешительными и пугливыми. Эта черта характерна для захватнической армии». Какое глубокое наблюдение! Вот в чем, оказывается, дело! Немецким солдатам главное было от «массы» не отделяться, тогда они сильны и не пугливы и способны бить «батовых» и «петровых», не глядя на их трехкратное превосходство. Конечно, тут еще и Кузнецов подгадил, и танков у врага просто «пропасть».

Всего в период первого завоевания Крыма армия Манштейна, по немецким данным, взяла до 100 тысяч пленных, захватила 750 орудий и 630 минометов, уничтожила 166 танков и два бронепоезда. Современные российские источники оценивают советские потери Крымской оборонительной операции в 63 860 человек.

Вице-адмирал Левченко в конце ноября был арестован и на допросах у лубянских следователей признал себя виновным в том, что «под влиянием фашистской пропаганды о непобедимости германской армии и мощи ее техники был настроен пораженчески, поддался панике и, не организовав отпор врагу, вопреки приказу Ставки Верховного Главнокомандующего Красной Армии, – сдал противнику значительную часть территории Крыма с городом Керчь». Заодно дал показания о вредительских действиях Кулика и Кузнецова. 25 января 1942 года Военная коллегия Верховного суда СССР осудила Левченко на десять лет лишения свободы. Однако через шесть дней Указом Президиума Верховного Совета судимость с него сняли и заменили высылкой на фронт с понижением в звании до капитана 1-го ранга.

Менее чем через месяц пошел под суд маршал Кулик. Его обвинили в пораженческом поведении, неисполнении приказа Ставки, несанкционированном оставлении Керчи и Ростова, а заодно в пьянстве, развратном образе жизни, злоупотреблении званием Маршала Советского Союза и расхищении государственной собственности. 16 февраля 1942 года Верховный суд приговорил лишить Кулика званий Маршала и Героя Советского Союза, а также всех боевых наград. Три дня спустя постановлением Политбюро он был исключен из состава членов ЦК ВКП(б) и снят с поста заместителя наркома обороны.

Генерал-полковник Ф.И. Кузнецов короткое время побыл заместителем Жукова по Западному фронту, но и на этом посту сумел продемонстрировать свою полную дремучесть в военном деле. Маршал Рокоссовский вспоминает, как Кузнецов в конце января 1942 года прибыл инспектировать подготовку 16-й армии к штурму Сухиничей: «Расположившись в одном из домов со своей машинисткой (больше с ним никого не было), он вызвал меня к себе. Выслушав мой доклад, в повышенном тоне заявил, что наши мероприятия никуда не годятся. Дескать, вместо того, чтобы усиливать равномерно всю занимаемую нами полосу (мало в Крыму равномерно наусиливал? – Авт.), мы, стягивая к Сухиничам силы, ослабляем другие участки, давая возможность этим воспользоваться противнику. С ним я не мог никак согласиться и счел своим долгом доложить о том командующему фронтом по телеграфу. Тот мое решение одобрил, а Кузнецову приказал выехать в 61-ю армию...

И там ему тоже все не понравилось. Мероприятия, которые М.М. Попов проводил в войсках, он забраковал и доложил об этом по телефону Г.К. Жукову. Георгий Константинович реагировал немедленно: приказал генералу вступить в командование 61-й армией и показать, на что сам горазд. Как ни пытался тот избежать назначения, ссылаясь, что после его указаний командарм справится со своими задачами, выправит дело, пришлось самому принять армию и ответственность за нее. Не прошло и недели, как немцы продвинулись в полосе его армии на 30 километров. М.М. Попов опять вступил в командование армией, а Ф.И. Кузнецов вообще выбыл из состава Западного фронта».

В конце концов бывшего командующего трех разбитых фронтов назначили на должность начальника Военной академии Генштаба – делиться опытом «равномерного усиления». Его не судили, не понижали в звании и не лишали наград. Интересно, за что товарищ Сталин так любил Федора Исидоровича?

Захватить Севастопольскую военно-морскую базу с ходу не удалось, и немецкие войска начали более основательно готовиться к штурму, который был назначен на 17 декабря. В нем должны были участвовать шесть из семи имевшихся в составе 11-й армии пехотных дивизий и отдельные румынские части, поддержанные тяжелой артиллерией и авиацией. Всего немцы cосредоточили под Севастополем 645 полевых и 252 противотанковых орудия, 378 минометов, 300 самолетов. Резерв составляли два дивизиона штурмовых самоходных орудий и два дивизиона сверхтяжелой артиллерии. Манштейну в первую очередь необходимо было пресечь морские сообщения, посредством которых крепость постоянно получала пополнения людьми, техникой и боеприпасами. Поэтому главный удар должен был наноситься с севера и северо-востока в направлении бухты Северной. К тому же только на этом направлении немцы могли в полной мере использовать возможности своей артиллерии.

На севере должен был наступать 54-й армейский корпус в составе 22-й, 132-й, 50-й, 24-й пехотных дивизий и 6-го румынского моторизованного полка. Сковывающий удар вдоль реки Черная на Инкерман предстояло наносить 72-й и 150-й пехотным дивизиям и румынской горной бригаде.

Гарнизон крепости, получивший подкрепления морем, к этому времени состоял из шести стрелковых дивизий, двух бригад морской пехоты, отдельных полков и батальонов. Буквально накануне штурма в Севастополь с Кавказа были доставлены 388-я стрелковая дивизия (11 тысяч солдат и офицеров), маршевые пополнения (7500 бойцов), 221 орудие и миномет, 30 новых истребителей и штурмовиков. Численность защитников города выросла до 81 тысячи человек, в их распоряжении имелось 26 танков Т-26 и 90 самолетов. Дополнительную прочность обороне советских войск придавал огонь орудий береговых батарей и боевых кораблей.

17 декабря в 6.10 немецкие батареи провели огневую подготовку, после которой в атаку пошла пехота 54-го корпуса. За день его дивизиям удалось продвинуться на 1 – 4 км, но и потери оказались велики – 1698 человек. Поддерживавший атаку 22-й дивизии 197-й штурмовой дивизион потерял 7 из 15 имевшихся самоходных установок. На следующий день бои приняли еще более ожесточенный характер.