Незаконченный урок. Документальная повесть

Главное не сдаваться, проявить себя, благополучие всех – в руках каждого из нас, а мы поддержим, и запретам в нашей жизни места больше нет, с прошлым покончено навсегда! Развиваться будем по-новому, конкурсы станут обычным явлением, справедливые, без блата, по достоинствам и компетентности заявителя. И будет всем счастье!

Сомнения в их компетентности не возникали: всё-таки выпускники зарубежных вузов. Ну а инфляция, ну что ж поделать – реформы, сами понимаете.. А если денег на жизнь не хватает – учитесь жить без опекунства со стороны государства, патернализм закончился, перестраиваться надо, всё-таки рынок, понимаешь! Психологи и целители заполонили все газетные полосы, рекламировалась польза сокотерапии, уринотерапии (то есть если пьёшь свежевыжатый сок натощак либо свою мочу), расцвёл бурным цветом Гербалайф, для России разрабатывались якобы специально адаптированные под местные условия методики ведения бизнеса, от преследования за веру перешли к строительству новых храмов. Модным стало стояние в приходах со свечами – остроумцы их именовали подсвечниками – и истовым молением. Тон задавали сами реформаторы.

Примерами успешного движения в нужном направлении считались не только рынки, но и киоски со Сникерсами, спиртом Royal, отвратительным коньяком из Греции, шампанским и иными напитками; радовали глаз и душу ставшие вдруг доступными рестораны, во множестве расплодившиеся палатки розничной торговли, а также неожиданно изданный на русском языке журнал «Бурда», с которым успешно соревновались бывшие кружки кройки и шитья, которые также не унывали, выдавая на гора новомодные джинсы-варёнки и соревнуясь в моделировании изощрённых образцов одежды, пополнявших молодёжный гардероб. Новое и весьма неожиданное значение приобрело подзабытое слово «челнок»; телеканалы полнились экстрасенсами, обнажёнкой, говорящими головами и музыкальными изысками в исполнении кривляющихся эстрадных див, появление которых походило на пир во время чумы, теперь уже почти реальной.

Про кооперативы и говорить нечего – на пару таких нарвалась сама Татьяна, но там сразу брали в оборот: вноси свой пай, подпишем Договор, наличные с собой? От таких уходила не прощаясь, либо обещая вернуться с необходимой суммой через час, через два…

Однажды нарвалась на энергичного менеджера футбольной команды, такого бодрячка-мудачка, с ходу предложившего ей «задвинуть» (лексика сохранена) куда-нибудь на Восток пару молодых футболистов штук за семьдесят «зелёных» и пропорционально поделить полученную от сделки сумму: нам – по тридцатнику, им – десятку. И все будем в «шоколаде», заявил специалист по торговле живым товаром. На изумлённый вопрос Татьяны «В чём-чём?» реагировал уверенно: «В шоколаде»! Ушла сразу.

Вывод напрашивался сам собой: завести своё дело, причём не просто фирму, а что-нибудь необычное, с изюминкой, что не подлежит узаконенной экспроприации, а уж если и дойдёт до этого – так вместе со всей начинкой пусть забирают, с потрохами, то есть с тобой самой.

Мысль посетила измученную бессонницей Татьяну во время ставших уже привычными ночных бдений и казалась очень простой и естественной, а главное – соответствовавшей возможностям и призванию: заниматься консультациями и не просто консультировать, но и сопровождать клиентуру, причём индивидуально, благо два иностранных языка она знала превосходно, один из которых – редкий. Имелся и опыт – небольшой, накопленный за время поездок по офисам и деловым центрам с горделивыми и звучными вывесками, но как бы осознанный, пропитавший всё нутро благодаря природной наблюдательности и умению видеть скрытое и недосказанное. Сопровождать планировалось всю цепочку, отслеживая звенья на каждом этапе, таившем неожиданные повороты и конфликты.

Окрылённая новыми соображениями, да так, что даже отец перестал узнавать вечно хмурую дочку, Татьяна взялась за дело. Первым – наперво дала рекламное объявление, но что ей одной не справиться, было ясно: требовалось плечо с накопленным опытом и желательно с уже наработанными контактами, а потом, глядишь и свой офис откроем. Такой виделась ситуация.

Выстраданной идеей консалтинга, причём исключительно для нерезидентов (так стали называть наивных иностранцев, приезжавших из-за рубежа в надежде честно заработать миллионы), Татьяна поделилась со своей бывшей одноклассницей – Мариной. Они встретились на Дне открытых дверей в ставшей уже знаменитой стараниями их бывшей классной руководительницы школе. И хотя дружбы особой не сложилось, как, впрочем, среди большинства заканчивающих учебные заведения такого ранга, в данной ситуации притяжение было взаимным и диктовалось суровой действительностью отсутствия реального дела.

Надо сказать, что класс их особой сплочённостью не отличался: дружили больше «по чинам», группами. Дистанция выдерживалась интеллигентно и бесконфликтно (во всяком случае, к тому стремились). Перейти черту «оседлости», своеобразный водораздел данной клановости, не удавалось никому: куда тебя определили изначально соответственно социальному статусу в зависимости от происхождения и занимаемого родителями положения – там тебе и куковать. И ничего, никто не обижался, не паниковал. Торжествовал режим негативного консенсуса, как позже его определят политологи, правда в иной ипостаси, который школа жизни успешно опережала. Ощущения ущербности подобная градация у Татьяны не вызывала, смотрела на происходящее самостийное разграничение снисходительно, с иронией: пускай одноклассники потешатся, рановато мне ввязываться в эти игры.

Теперь, через годы, подтверждалась до слёз обидная и жалящая сознание мысль: послевкусие десятилетнего общения разных и совершенно чужих друг другу людей, разбежавшихся по разным углам после традиционного (и совсем не грустного, как оказалось) последнего звонка отсутствовало напрочь. Понятие alumni, существующее в зарубежных колледжах и университетах, когда взаимная поддержка выпускников формирует основу деловых отношений до конца жизненного пути, здесь прижиться не могло в принципе.

Между тем, поводом для всеобщего краткого единения оказались задуманные директором помпезные торжества по поводу 150-летия школы с приглашением множества значительных людей. Правда, к данному заведению они не имели никакого отношения, но задумка была почти гениальная: протянуть шлейф от бывшей гимназии, некогда занимавшей то же самое здание, до современного просветительского учреждения, которое пару лет тому назад уже отмечало своё 30-летие. Таким образом подчёркивались связь времён и роль педагогики в стране, вставшей на новые рельсы и при этом вроде не изменявшей своим вековым образовательным традициям. О подмене знали только настоящие питомцы сего гнезда, тихо посмеивавшиеся под звонкие трели окологосударственных деятелей и партийных бонз, с недоумением обращавших свои взоры на давящихся от смеха бывших выпускников.

Хотя, как уже сказано, от встречи особой радости Татьяна не испытывала, схожесть ситуации сблизила бывших одноклассниц, ибо интеллектом и квалификацией они гармонично дополняли друг друга (Марина занималась внешними связями и экономикой). Так что решение пойти по жизни вместе напрашивалось само собой, хотя некоторые опасения насчёт характера Марины имелись. Её высокомерие и замкнутость были притчей во языцех, но и особой конфликтностью никогда не отличалась: просто уходила в себя, не достучаться.

Истинное лицо Марины сразу не распознать – за внешней скромностью и даже податливостью крылись сила духа и твёрдость характера: она не боялась идти на обострение в случае необходимости и чаще всего оказывалась в выигрыше. Данные для ведения переговоров что надо, но вот в личном общении могли возникать сложности. Как известно, такие черты с возрастом только укрепляются, становятся подобны монолиту, но думать об этом пока не хотелось: как-нибудь разберёмся, да и делить нам нечего, думала Татьяна. Уж очень хотелось забыть всё, связывавшее наших героинь с когда—то взрастившим их заведением, и им это удалось. Ни ностальгии, ни душевного трепета от пережитого в священных стенах они не испытывали.

Итак решено: никаких офисов на первых порах не арендовать. Просто стали ждать реакцию на объявление о новом появившемся направлении в бизнес—сообществе, которое, как предполагалось, станет абсолютно уникальным и приведёт к немедленному успеху. И действительно, через пару недель раздался звонок, откуда—то издалека: говоривший с акцентом человек с трудом связывал воедино русские слова. Но понять можно.

– Памагаешь с контактами, да—а? – говорок вопрошавшего явно свидетельствовал о его нерусском происхождении.

– Да, мы консалтингом занимаемся. А что Вас конкретно интересует, какая сфера?

Но южанин явно не услышал уточняющего вопроса или не хотел входить в детали.

– Всем промышляю понемногу, товар есть, всё есть, никто не знает, как продать за рубеж. Я в Иран хочу продать, мы тут рядом живём, три Корана уже заслал, а они молчат и молчат, что делать будем, а-а-а?

Становилось понятно, что звонивший жил, скорее всего, в Азербайджане и не знал, как избавиться от привалившего счастья – с распадом Союза сложностей у торгашей возникало выше крыши. Татьяна начала обстоятельно.

– — Во-первых, хотелось бы понять, чем Вы занимаетесь конкретно, что предлагаете, есть ли лицензия, опыт работы на внешнем рынке, какая форма организации предприятия.

Договорить не удалось.

– — Что тут за допрос такой – я куда, в милицию звоню? Всем занимаюсь, понятно? И мебелью, и фруктами, всё делаем.

– — Да поймите же, – не теряла надежды вразумить звонившего Татьяна, – я не из праздного любопытства спрашиваю, не для протокола, так сказать: нам надо знать, кто Вы, потом заключаем Договор об оказании услуг, потом начинаем поиск партнёров. Коран Вы можете не посылать больше – у них там своих хватает!

– — Ва—а, откликнулся южанин, – что хочешь, денег, да? Ты мне адрес дай, а я сам разберусь, с кем твой Договор заключать, понимаешь, да – а? Скажи кому?

Татьяна не выдержала:

– — Так это не работает! Если хотите – приезжайте с бумагами учредительными, прайс—лист привозите, сертификаты безопасности, коммерческое предложение, если это фрукты – фитоконтроль нужен. И про опыт свой расскажете.

– — Слушай, какой лист, что за контроль. Не хочешь – так и скажи, а голову не морочь, – заорал первый клиент и бросил трубку.

Опыт явно не удался, надо было менять подход, продумать стиль общения, выработать тактику и тональность разговора на будущее. Поделилась с подругой, та согласилась, решили встретиться в кафе, обсудить ситуацию. Новых мыслей не приходило, но и отказываться от казавшейся плодотворной идеи не хотелось. Вдруг Марину осенило.

– — Знаешь, а давай рискнём сюда что-нибудь завезти, импортом займёмся. Пусть пока к нам едут, а потом раскрутимся, сможем и на просторы дальнего зарубежья, как сейчас пишут, выйти. Страна огромная, рынок есть.

Идея понравилась.

– — Давай попробуем как посредники, только кому и что будем предлагать? Ты газеты читаешь – сколько таких, да и пули свистят вокруг.

– — Насчёт этого можешь не беспокоиться, есть один товарищ на примете, очень деятельный, знакомы с детства, Чем занимается, точно не знаю, не работали, но я выясню. Ходит гоголем, вроде всё у него тип—топ, бодренький такой, весёлый всегда.

– — Давай, – оживилась Татьяна, – как появится конкретика – сразу подумаем о формате и условиях, а ты с ним созвонись. Так, глядишь, и опыт наработаем, паблисити себе сделаем. А потом представляешь – вывеска такая: «Торговый Дом» и наши имена на логотипе, помечтала Татьяна. Прикольно будет.

Прошла ещё неделя, новых звонков не поступало, знакомый Марины обещал прислать описание своей фирмы, но, видимо, был сильно занят. Татьяна опять не выдержала, связалась с Мариной:

– — Ну и где твой суженый-ряженый хренов, сколько ждать можно? Всё сидим, время теряем.

– — Да, дёрну сейчас, он вчера обещал факсом заслать, да видимо не заладилось.

– — Вот что, приглашай его на встречу сегодня же. Посмотрим, что за человек, что может.

Вечером собрались в кафе, теперь уже втроём. Друг Марины пришёл под лёгким градусом, опоздал ненадолго: всего на час, объяснил так:

– — Знаете, у нас на работе – братство, отмечали одно событие: сами понимаете, не уйдёшь. Ну а факс, извините, не проходит, я его неделю пытался Вам переслать. Аппарат глючит, но я отправлю, не переживайте!

Речь будущего партнёра текла гладко, говорил напористо – сама харизма и уверенность, правда, всё слегка походило на ноздрёвщину. Надо держаться, хотя неделю отправлять стандартную рекламу – это, конечно, многовато. И решилась:

– — А что у Вас за предприятие такое, что производите?

– — У нас – фасовка, есть свободная линия, можем что угодно запаковать, если надо – закажем этикетки, всё в лучшем виде.

Сразу вспомнилась реклама с последней продовольственной выставки в Сокольниках. Предлагались специи, на которые тогда она особого внимания не обратила, но пару образцов всё—таки прихватила вместе с адресом производителя, находившемся где-то на Северном Кавказе. Теперь же, учитывая постоянно меняющуюся ситуацию, возникла идея полностью переключиться на внутренний рынок – тогда и проблем с доставкой не возникнет. Поэтому следующий вопрос звучал вполне логично:

– — А специи сможете запаковать?

– — Да легко, и дистрибьютерами можем – любая фантазия за Ваш счёт!

О конкретике говорить было явно преждевременно, так что всю последовавшую неделю ждали нового рекламного буклета под предложенные Татьяной специи вместе с образцами этикеток. Обещанная цветовая гамма с логотипом предприятия волновала, вызывая разнообразные ассоциации с рисовавшимися картинами последующей презентации, с напитками, разносимыми услужливыми официантами, звучащими тостами, шумной толпа гостей с закулисными разговорами и лёгким флиртом..

Однако с буклетом опять не заладилось: видимо, факс решил объявить забастовку, либо отправился на плановую диспансеризацию. Надежда таяла постепенно, но подруга не унывала и оптимизма не теряла.

– — Не стоит торопиться, понимаешь – он такой, просто у него бывают моменты…

Какие моменты, с чем они связаны – не уточнялось. И вот настал день, когда слово задуманное отлилось в типографский свинец, обозначив перспективу будущего великого начинания. Из аппарата выползла замятая бумага, ещё тёплая от соприкосновения с таинственной внутренней механикой чудодейственного изобретения. В колонтитулах сверху и снизу гордо отливались логотипы будущего предприятия, каждая строка рекламного текста начиналась с буквицы, ощерившейся витиеватыми закорючками – очевидно, таким образом автор хотел придать тексту лёгкий флёр ароматов Востока.