А мы перемещаемся аллюром
Туда, где бродят молодые львы,
А стало быть, сюда. Увы – в пустыню!
Где я, разрезав персик или дыню
Вдруг нахожу – о Боже – изумруд,
Потерянный под островом Буяном
И выброшенный тёмным океаном,
Воспрянувшим на несколько минут!
Владимир Буев
Владыка мира я. Сижу на троне.
Передо мной валяются людишки
(Склонялись поначалу лишь в поклоне,
Но сдали через день у всех нервишки).
Я добр, но все они боятся крышки.
Я мир устрою всем и жизнь в законе.
Такой великий я не только нынче.
А в юности, пожалуй, был попрытче
И тоже планетарные имел
И цели, и задачи. Скажем прямо:
Я помогал демографам упрямо
И потому на девушек подсел.
Сижу на троне, озираю зорко
Поляну, ведь зудит моя подкорка:
А вдруг юнцы себя вообразят
Крутыми львами и захватят место:
Ну, мол, они пришли меня заместо.
Напрасно! Мне слегка за пятьдесят!
Пуста поляна. Все боятся гнева
Владыки мира… где же королевы?
Поляна – как пустыня, где песок.
Куда девались согнутые в страхе?
Где охи? И куда девались ахи?
…Проснулся, огляделся – пятачок.
Материю сожгу…
Михаил Гундарин
Я видел, как обугливался край
Узорчатой материи. «Гуд бай!» –
Я тихо молвил в графоманском стиле.
Как водится, по замыслу и честь,
Но замысел забыт. Теперь Бог весть,
Что мы с тобой так искренне любили
Тому назад лет десять. Нам предел
Уже положен. Голубь улетел
(Поспорим с популярною цитатой).
Что ж, коршуном ударься о траву,
Переметнись злодеем, наяву
Бессильным и ни в чём не виноватым.
Без всякого сомненья, трижды прав
Герой, что переделал свой Устав
В либретто Марлезонского балета.