Проволокой железной.
Я её размотаю сам,
Горячо, бесполезно.
Владимир Буев
Пропустил остановку? Проспал?
Разогнаться твой поезд успел?
Чья ж вина, что ты спал наповал
Или если в окно ты смотрел,
Если взор твой бежал в лесостепь
Или если ты хлеб поглощал?
Повторюсь: чья вина, коль нелеп
Сам раззява, упавший в астрал?
Чья вина, что не спрыгнул, когда
Осознал, что вагон твой в рывке?
Твоя воля была не тверда,
Коль стоп-кран не сорвался в пике.
Ничего – вот достигнешь села
(Кулунда – там маршруту конец),
Раз уж смелость твою забрала
Рукоятка простая, хитрец!
Наука молча принимает факт
Михаил Гундарин
Очередной зимы стальная ось
Легко нашла живое полотно,
Вошла в него, прошла его насквозь
И там, где вышла вон, – воспалено.
Но поболит недолго: это март,
Неприхотливый черновик всего,
Дурак-игрок в карманный биллиард,
Полезное, однако, существо:
Ему известен путь в холодный лес,
Где рваный город вроде башмака
Валяется среди семи небес.
Их видит тот, кто старше сорока.
Владимир Буев
Наука молча принимает факт,
Что семь небес в апокрифах живёт.
А то и десять – компромиссный пакт
Не заключён. В фантазиях – полёт.
Кругов ещё у ада тоже семь.
А может, девять, кто ж там вёл подсчёт!
Ну, разве Данте то ли стратегем,
А то ль мифологем провёл учёт.
Черновиков неприхотливых столь уже,
Что даже март (не только мир) готов
В них захлебнуться при демонтаже
Конструкций из осей и облаков.
Очередной зимы стальная ось
На полотне живом отоспалась,
А в марте у оси всё вкривь и вкось.