Лилигурия

А на следующий день утром в стойбище пришли похожие на вас, – жрец кивнул на парней, – но у них не было вот этого, – Циа ткнул пальцем в переговорник, – все лили были ещё в лесу. Они боялись пришельцев. Только старый вождь и его жена встретили их. Вождь не должен проявлять трусость. Тацей тогда ещё не было. Вся власть была у вождя. Пришельцы принесли вождю щедрые подарки и были с ним дружелюбны, и скоро вождь вернул всех мужчин в стойбище. Женщины и дети пока остались в лесу.

Глава 6

Несколько дней пришельцы выгружали из своего огненного копья много разных вещей, коробок и ящиков. За эти дни, спустившиеся с неба узнали, как зовут наш народ, а мы узнали, как зовут их. Себя они называли – гуру. В нашем стойбище они останавливаться не стали. Они перенесли все свои вещи ближе к берегу озера и стали рыть большие ямы. Потом они накрыли их спиленными стволами деревьев, насыпали на скаты землю и стали в них жить. Поначалу их было много, очень много. Но потом они стали умирать. Да, умирали те, кто долго ходил по земле без этой одежды, – он кивнул на полевые комбинезоны со шлемами, в которых сидели люди. Потом те, кто остался в живых, вернулись на свой корабль, который лили приняли сначала за большую пику, и долго оттуда не выходили. С собой они взяли нескольких наших мужчин и женщин, вернувшихся к тому времени из леса в стойбище. Да, они очень долго не показывались наружу и долго не отпускали наших лили. А потом они отпустили их и сами стали ненадолго выходить из своего же-лезного дома, но уже без своих блестящих одежд. Они перестали умирать. Они первыми заговорили с нами на нашем языке и обещали, что многому нас научат. И они действительно многому нас научили. Лили научились лепить и обжигать кирпичи и посуду, добывать уголь, руду и выплавлять металл. Из него стали ковать наконечники для пик и другие разные инструменты. А потом лили помогли пришельцам выстроить их каменные дома. Но самое главное, они научили их обрабатывать землю и выращивать много разных злаков и овощей. Не сразу, но лили научились есть такую пищу. В их домах лили жить не захотели, но некоторые женщины охотно заходили в них, особенно когда ждали рождения ребёнка. До их прилёта многие дети умирали ещё при родах. А при них они перестали умирать. Но потом что-то случилось. Те лили, которых чужаки временно держали на корабле, вдруг заболели и стали умирать один за другим. А потом и другие лили, особенно дети тоже стали болеть и умирать. Иногда в хижине утром находили мёртвой всю семью. Лили стали роптать и обвинять в своих бедах пришельцев….

Тац горестно вздохнул и перевёл дыхание. Наверное, ему ещё не приходилось так долго рассказывать, да ещё о волнительном и грустном.

– Теперь уже никто не сможет рассказать, отчего вымирал наш народ. Гуры пытались лечить лили, но это мало помогало, потому что им уже не доверяли, и многие лили убегали в лес и не давались в руки чужаков. Тогда гуры стали насильно отлавливать их, приводить в одно из зданий и что-то с ними делать. Лили перестали умирать, но через год или два первый тац Эпо пришёл в город и сказал гурам, что женщины лили стали рожать других детей. Они стали появляться на свет совсем безволосыми и плохо росли. Прошло ещё несколько лет, и лили поняли, что гуры обманули их. Все дети рождались карликами и дальше уже не росли. Тац Эпо с отрядом воинов снова пришёл в город и потребовал от гуров, чтобы они вылечили их детей. В случае неповиновения он намеревался убить пришельцев. Гуры взяли к себе несколько особенно ослабленных детей и пообещали вылечить их. Но когда через три дня тац Эпо с воинами вновь пришёл в город, кроме уже мёртвых детей, оставленных для излечения, там никого не было. Гуры ушли все до единого. Всё стойбище сбежалось в город пришельцев, чтобы отыскать и наказать хотя бы одного из них, но так никого не нашли. И тогда они решили разрушить город гуров, потому что они стали их врагами. Но ночью под ногами лили вдруг задрожала, загудела земля. Начали разваливаться хижины, падать на землю огромные вековые деревья, а с прибрежных скал озера обрушились камни. Лили снова нашли убежище в лесу, и когда через несколько дней пять воинов добрались до гуру они увидели, что город пришельцев был разрушен до основания. Лишь немногие подвалы, включая этот, сохранились с тех времён.

Верховный жрец отпил глоток чуть хмельного напитка и тремя глазами уставился в переносицы сразу трёх людей.

– Я рассказал обо всём, что знал. Теперь ваша очередь рассказать о себе. И ещё…

– лицо жреца стало пергаментно-жёлтым.

Видимо от всех переживаний, от волнения, вызванного печальными воспоминаниями, ему стало плохо. Он с трудом нажал на какой-то потайной рычажок, и в дверях тут же появились два младших жреца. Циа покосился на переговорник в руках Тугуева и слабо шевельнул пальцами, изобразив ими странный условный жест. Жрецы, тем не менее, поняли его, и люди услышали, как с грохотом закрылась входная дверь.

– Прошу вас исправить ошибки гуров и вылечить мой народ. Обещайте это сделать или не выйдете отсюда никогда.

Такой оборот дела обескуражил людей. Можно было понять отчаяние этого высокопоставленного лили, но зачем же так поступать с гостями? Алик нервно заёрзал на стуле.

– Послушай, тац, наобещать я тебе могу что угодно, но пока мы не узнаем первопричины болезни лили, я обещать ничего не буду. Нужно провести массовое обследование и взрослых, и детей. Здесь, взаперти мы этого сделать не сможем. И потом на это мне нужно получить разрешение моего… таца. Неплохо было бы найти гуров, может их потомки знают ответ на вашу просьбу. В любом случае я тебе советую выпустить нас отсюда, ведь мы вам не враги.

Рядом тяжело завздыхал Шамов. Ему тоже не понравился такой оборот в поведении лили, и он попытался перевести разговор в другое русло, надеясь всё решить мирно.

– Послушай, тац Циа, а корабль, ну… та огненная пика, на которой прилетели гуры, где он, мы что-то его не заметили.

На, казалось бы, простой вопрос последовала бурная реакция жреца.

– Как только земля под ногами лили начала трястись и колыхаться, корабль повалился на бок и загорелся. Он горел несколько дней и сгорел дотла.

Арчин по молчаливой просьбе командира попытался вызвать Мигова на связь, но похоже, сигнал через толстые армированные металлом стены и перекрытия подвала не проходил. В наушниках стоял лишь беспорядочный треск помех. Впрочем, Мар наверняка уже забеспокоился, не получая картинок с нашлемных видеокамер парней. Тем временем верховный жрец стал странно наваливаться грудью на стол. Похоже, ему действительно стало плохо. Лишь нервно подрагиваемые длинные пальцы, которыми жрец пытался опереться о стол, говорили о том, что он ещё жив. Шамов и Арчин встревожено переглянулись. Не хватало ещё, чтобы жрец умер на их глазах. Тогда и они, как и гуры, станут злейшими врагами лили. А Тугуев, словно не замечая состояния жреца, повысил голос.

– Тац Циа! Нам не составит большого труда выйти отсюда, но тогда мы расстанемся врагами. Чего ты добиваешься?

Циа приподнял голову и открыл глаза. Взгляд его был мутным и каким-то ускользающим. Он ухватился за край стола руками и медленно, с натугой встал на ноги. С трудом повернувшись, он кивнул в сторону стеллажей.

– Здесь хранятся записи и книги гуров. Но я не понимаю, что там написано и изображено. Посмотрите их. Может их содержание поможет вам отыскать причину наших бед. Ведь когда-то лили были почти такого же роста что и гуры, а теперь…

Он слабо взмахнул рукой и тяжело осел на сиденье стула. Голова его снова склонилась к столу, и было видно, как на голом черепе редко пульсировали кровеносные сосуды. Тугуев раздражённо пожал плечами. Что толку объяснять этому полуграмотному существу, что, скорее всего гуры в своё время не позаботились о стерильности при первых же контактах с аборигенами и наверняка заразили их одной из многих тысяч болезней, присущих землянам. А потом, пытаясь исправить свою ошибку, поставили неправильный диагноз и потому провели неправильное лечение.

Ром с Ником уже шарили по полкам стеллажей, пытаясь обнаружить интересующие их записи, но, не зная языка их владельцев, на успех было трудно рассчитывать.. И тут на глаза Арчина попался чёрный кожаный мешочек, в котором оказался бортовой журнал. Конечно, на кораблях класса «звезда-звезда», да и на обычных планетоходах вёлся и электоронный журнал, но отдавая дань традиции, люди, как правило, вели и рукописный вариант бортового журнала, куда капитан корабля или его помощник вносили наиболее значимые события. Этот журнал был серьёзно повреждён. Его обложки и торцы сильно обгорели. По международному космическому кодексу Земли название и номер корабля должны были дублироваться не менее, чем на трёх наиболее распространённых языках мира, включая язык хозяина корабля. Но именно титульный лист пострадал больше всего. Так что на этой странице с трудом удалось рассмотреть лишь три первых буквы названия корабля на незнакомом языке. Теперь все трое торопливо отделяли страницу от страницы, листая бортовой журнал.

Заполнен он был более чем на две трети ровными, почти каллиграфически написанными строчками, которые люди пока не могли прочитать. Но на «Леде» с этой проблемой наверняка справятся. А пока приходилось только чертыхаться.

– Это какая-то китайская грамота! – в сердцах произнёс Тугуев, а Шамов неуверенно покачал головой.

– Я почти уверен, что гуры никакие не гуры, а скорее всего индийцы и уж, во всяком случае, не китайцы. Они же иероглифами до сих пор пользуются. А что касается индийцев… Не буду спорить о далекой истории освоения космоса, но знаю точно – в течение десяти последних лет перед началом нашего полёта индийцы никого в дальний космос не отправляли.

Тугуев осторожно сунул обгоревший журнал обратно в мешок.

– Это ещё ни о чём не говорит. Лет триста назад был самый настоящий бум поиска новых планет. Да и судя по рассказу таца, гуры прилетели сюда лет этак двести назад. Так что концы нужно искать в базе данных компа нашего корабля.

Они вернулись к столу и окликнули жреца. Пора было выбираться из этого узилища и срочно связываться с челноком. Там наверняка уже обеспокоились их долгим молчанием.

– Тац Циа! Эй, ты слышишь меня?

Алик, уже начиная сердиться, чуть прикоснулся к голому предплечью старика и тут же отдёрнул руку. Тело жреца налилось мертвенной холодностью.

– Парни, жрец, похоже, умер!

Шамов с шумом выдохнул воздух из груди.

– Этого ещё нам не хватало. Теперь лили обвинят нас в его смерти.

– Да, похоже, к челноку придётся пробиваться с боем.

Ром наклонил голову к индикатору зарядки пистолета. Это же проделали и его товарищи.

– Пожалуй, на десяток залпов хватит.

Тугуев досадливо поморщился.

– Не о войне с лили нужно думать. Нам срочно нужно пробираться наверх, иначе Мар устроит боевые действия и без нас.

Ник, покосившись на умершего лили, обошёл стол и пошарил под столешницей. Он видел, как тац вызывал своих помощников. Судя по тому, что на его лице промелькнула улыбка, он нашёл то, что искал. Он дважды до упора нажал на выступающий там рычажок.

– Алик, я вызвал сюда этих… жрецов. Но нужно как-то внятно им объяснить, что в смерти их шефа мы не повинны. В противном случае придётся драться.

Арчин, внутренне соглашаясь с Ником, всё же сомневался, что им удастся легко выпутаться из этой ситуации. А Тугуев сразу же переложил бремя переговоров на Шамова.

– Ты у нас профессиональный переговорщик, вот и вешай им лапшу на уши. Только вот не пойму, чего это они не торопятся нас открывать?

С этими словами он подошёл к двери и несколько раз сильно стукнул по полотнищу двери кулаком. За дверью послышался неясный шум, какая-то возня, но дверь так и не открыли. Вместо этого из-за двери послышался приглушённый голос.

– Тац Циа?

– Нет, это не он. Откройте дверь, – Ник рукой слегка отодвинул Алика в сторону, – с вашим верховным жрецом что-то случилось.

За дверью снова послышалась возня, короткий спор, звяканье ключа в скважине замка, и вот в распахнутую дверь вошли двое уже знакомых людям жрецов и длинный и худой жрец, которого они ещё не видели. Этот незнакомец, пожалуй, самый старший из жрецов, опасливо покосившись на людей, приблизился к телу Циа и как заправский медбрат схватился за запястье трупа. Похоже, гуры их действительно кое-чему научили. Тем временем двое других жрецов, что-то гнусаво напевая себе под нос, сняли монисто с головы покойного и, продолжая распевать свой незамысловатый гимн, натянули эту своеобразную «корону» на череп высокого жреца. После чего «коронованный» жрец важно произнес, обращаясь к людям.

– Тац Циа вознёсся на небо. Тацем стал Кано.

Новоиспечённый верховный жрец тут же дал знак унести покойного и приготовить его тело к погребению на костре. После чего со вздохом повернулся к людям.

– Тац Циа был великим лили. Не знаю, получится ли у меня так же мудро править моим несчастным народом?

Все три глаза жреца уставились на Шамова. Видимо, тучность этого человека он принял за главенствующую особенность двуглазых.