Танкист из Большого Микушкино

Перед наступлением должны были прибыть эшелоны с вооружением: пушками и стрелковым оружием. Поезд прибыл, начали открывать вагоны: в первом мыло. Глухов Т. П. вспоминал эти события так: «Это было под Москвой, мы ждали оружие, ждали поезд. Как он подошел, открыли первый вагон, я молодой, залез через верх внутрь, а везде было мыло, во втором и третьем вагоне тоже было мыло. Мне оружия не досталось».

«Немец был под Москвой, их агентура работала глубоко. Вскоре Сталин[2 - Глухов Тихон Петрович высоко оценивал вклад И. В. Сталина в Победу и говорил о нем так: «Если бы не Сталин, мы не выиграли войну! Он был суров, но это требовало время, в то время было много предателей. Многие думали, что немцы их освободят, переходили на их сторону».] подписал Указ, согласно которому за нарушение поставок оружия, продовольствия, виновных без суда расстреливать на месте. С этого момента поставки были налажены».

После того как стало ясно, что Тихону Петровичу придется воевать с немцами на передовой без оружия, по его воспоминаниям произошло следующее: «Ко мне подошел здоровый крепкий мужик, как выяснилось, сибиряк, он сказал: „Я вижу по тебе, ты не хочешь умирать. Как приедем на передовую, я буду стрелять, а ты беги за мной и не отставай, подберешь за кем-нибудь оружие“. Во время боя, как мне и сказал мой товарищ, я бежал за его спиной, не отставая. Как только мне удалось подобрать автомат, я стрелял, стрелял, не переставая, но я не знаю, попал ли я в кого-нибудь или нет».

Советские артиллеристы в боях за Калинин.

Декабрь 1941 года

«Позже мне выделили двух лошадей: одна была обученная, а другая нет. На передовой я спрятал лошадей в укрытие. Наутро наши пушки (мы их называли пукалками) начали стрелять. Наша пехота пошла в наступление с криками „ура!“. Пушку мы повезли за пехотой. День и ночь шло наступление, а морозы достигали сорока пяти градусов. Под Калинином были жестокие бои. Боролись за каждую улицу, за каждый дом. Пехоте было очень тяжело, она постоянно нуждалась в артиллерии. Наши пушки разбивали пулемётные точки».

Фото освобожденного г. Калинина (г. Тверь) в 1941 году

Велиж – малый Сталинград

В январе – феврале 1942 года Тихон Петрович принимал участие в Торопецко-Холмской наступательной операции Красной Армии. Советские войска освободили города Торопец, Старая Торопа, Кресты и подошли к городу Велиж на реке Западная Двина. Под этим городом немцы укрепились. Воспоминания одного из солдат вермахта: «Зимой 1941—1942 года Велиж превратился в маленький Сталинград… Русские, привлекая свои последние резервы на подступах к городу, несли огромные потери. Они постоянно переходили в атаки, но каждый раз под шквальным огнём наших пулемётов захлёбывались собственной кровью и откатывались назад».

2 февраля 1942 года была освобождена правобережная сторона Велижа. С января 1942 года по сентябрь 1943 года по территории Велижа проходила линия фронта, в городе и его окрестностях сражались бойцы 4-й Ударной армии. В ходе ожесточённых позиционных боёв потери советских войск в боях за Велиж превысили 50 000 человек, противник потерял около 30 000.

Медаль «За оборону Москвы»

Тихон Петрович вспоминал: «В начале войны немецкие самолеты летали практически безнаказанно и на низких высотах. Когда нас бомбили, голову нельзя было поднять, земля ходила ходуном, людей засыпало, приходилось многих после откапывать, было очень страшно. Один раз при бомбежке мы залегли кто где успел. Слышу голос: „Тихон, Тихон помоги“. Один из наших солдат был серьезно ранен, он был близко, но подползти было невозможно, верная смерть. Он опять зовет, а сделать ничего не можешь, сердце разрывалось. Вскоре он умер, а бомбежка все продолжалась». На территории г. Велиж осталось более 70 братских могил и воинских захоронений, 37 памятных мест. Священным местом в Велиже является мемориальный комплекс «Лидова Гора», где числятся захороненными около 10 000 воинов, отдавших свою жизнь за освобождение города и района.

Голод весны 1942 г.

Тяжёлым временем стала весна 1942 года. Воинская часть, где служил Тихон Петрович, находилась в болотистой местности, а по болотам не могли доставить ни еду, ни снаряды: «В апреле 1942 г. начался голод,целый месяц не было продовольствия. Ели листья различных деревьев, траву, еловые шишки. Белок ели почти сырыми, они были маленькие, как крысы. Но белок в лесу было мало, если за день поймаешь двух, то это прекрасно. Белок мы пекли в угле, заворачивая в мокрые тряпки. Ели вместе с шерстью и с кишками. А потом пропали и белки…

Не все искали себе пищу, многие сидели в бездействии и ждали лучших времен. Но они чаще всего кончали смертью. Много умирало людей среднеазиатской национальности. Они сидели и молились».

Тихон Петрович ходил по лесу с товарищами, иногда они забирали продукты у залетных немцев. Если пройдет дождь, то собирали дождевую воду: «У меня была привычка не сидеть и ждать, а ходить по лесу и искать еду: ел траву, если находил родничок, набирал воды».

При этом Глухов Т. П. очень боялся попасть в плен к немцам, в левом сапоге он всегда держал нож, после войны он часто говорил: «Если бы меня попытались немцы взять в плен, то наложил бы на себя руки».

Переправа через болото. 1942 год

В это же время кто-то оклеветал Тихона Петровича, сказали, что он ходит за едой к немцам: «Меня привели к комиссару. Я пытался объяснить, а комиссар смотрит „стеклянными глазами“, даже не слушает, говорит, что предатель. Конвойный ударил меня по голове, я потерял сознание. Не знаю, как меня бросили в сарай и сколько я находился под арестом, но командир смог меня оправдать и потом даже выяснили, кто на меня наговорил ложь».

«В конце мая нам начали бросать с парашюта продукты. Но нас на болотах было очень много, поэтому почти ничего не хватало. Вскоре все же была сделана дорога. Доставили нам первые продукты. В это время немцы агитировали советских солдат переходить на их сторону. Были случаи, когда солдаты перебегали на сторону фашистов».

Зная о проблемах со снабжением советских войск, немцы пытались воспользоваться этой ситуацией и из репродукторов агитировали красноармейцев сдаваться в плен: «Русские, переходите к нам, у вас нет хлеба и вам ничего не остается, кроме как умереть». Эти репродукторы сбивала советская артиллерия.

Немецкая агитационная листовка для советских солдат

Вскоре всё же была сделана дорога, по которой доставлялись продукты: «Когда наши войска подошли к нам, кормить стали осторожно, понемногу, несколько раз. У меня кожа на руках и на губах сильно потрескалась. Сначала кормили по пять раз в день небольшими порциями – 50 граммов хлеба и бульон, чтобы бойцы восстановили нормальный вес и нормальное пищеварение. Затем появились и боеприпасы».

Педикулез, вши весной 1942 г.

В условиях антисанитарии вши, перебегая от солдата к солдату, разносили вместе с собой сыпной тиф и «траншейную лихорадку», тем самым многократно увеличивая безвозвратные потери войск.

Основным переносчиком заразы была так называемая платяная (или нательная) вошь, которая крупнее и агрессивнее своего головного сородича. Обитая и размножаясь под одеждой, она доставляла военным не просто дискомфорт, а нестерпимые мучения. Кровососы заползали под бинты, выгрызая раны. Еще тяжелее приходилось тем, кому наложили гипс. Извлечь оттуда паразитов не было никакой возможности, и они, роясь и гнездясь, постепенно доводили раненых до исступления.

Экстренных мер, принятых в конце 1941 года для борьбы с педикулезом, было все равно недостаточно, зачастую бойцы самостоятельно пытались вытравливать вредителей, например, скипидаром, или жечь огнем. Способ выглядел так: в металлическую бочку клали одежду со вшами и все это ставили на костер. В результате такой процедуры вместе со вшами нередко погибало и обмундирование.

Глухов Тихон Петрович об этих событиях вспоминает так: «Немцы в это время сильно мучились от вшей. Чтобы ухудшить наше положение, отправили к нам нашего пленного больным педикулезом, от него это зараза попала и к нам. Вшей пытались вычесывать, снимали всю одежду, их соскребали руками и бросали в огонь».

Ранение, тиф

В конце мая 1942 года Тихон Петрович снова в наступлении: «Прибыло к нам пополнение из Дальнего Востока. А в конце мая мы снова пошли в наступление. Я привёз свою сорокапятку на передовую. Наш расчёт уже ждал сигнал к бою. Я в это время со своими конями был в укрытии. Началась артподготовка к наступлению. Были и миномёты, и малокалиберная артиллерия. Наша пехота с криками „ура!“ двинулась в наступление. По связи нам передали, что первая линия немецких укреплений взята и что наши ворвались уже во вторую линию. Через некоторое время нам было приказано продвинуться вперед. Я погнал своих лошадей на передовую, а когда приехал, наши уже отступили на полтора километра. Мы зацепили пушки, и я снова погнал своих коней. Я как сейчас помню, как первый снаряд упал впереди нас, второй – сзади, а дальше я уже ничего не помню».

Знаменитая советская «сорокапятка» – 45-миллиметровая противотанковая пушка образца 1937 года

После ранения Тихон Петрович пришёл в сознание лишь в госпитале подмосковного Подольска. Там он встретил своего товарища по расчёту – артиллериста с оторванной ногой, который рассказал ему, что весь расчёт погиб в результате попадания вражеского фугасного снаряда. Самого Тихона Петровича тоже считали мёртвым. Ранение было очень серьезным, один из осколков прошел навылет и задел один из органов. Как рассказывал Тихон Петрович, жизнь ему спас врач, повезло, что оказался опытный. Место ранения было разрезано, для остановки внутреннего кровотечения орган был зашит. Быстрое оперативное вмешательство спасло Глухову Т. П. жизнь. Оправившись от последствий ранения, в июле 1942 года он уже собирался ехать на фронт, как вдруг заболел сыпным тифом и двенадцать дней лежал без сознания. Много в то время людей умирало от тифа. Тихон Петрович рассказывал: «Я пролежал без сознания 12 дней, когда очнулся, медсестра подошла ко мне и говорит так ласково: „Тихон, Тихон очнулся, может, ты кушать хочешь? Давай я тебя куриным бульоном накормлю, курочку принесу?“. Она меня накормила бульоном. Таких, как я, в палате было много. Один сосед уже ходил, чувствовал себя бодро, включил патефон и открыл окно. Вскоре пришла санитарка и как закричит, сильно отругала его и закрыла окно. Сказала, что в нашем состоянии это смертельно опасно. Я укрылся под одеяло, стало очень страшно. Через несколько часов у моего соседа поднялась температура и он умер».

Танковое призвание

В госпиталь, где находился Т. П. Глухов, снова прибыли «офицеры-покупатели», на этот раз из танковых частей, и стали искать людей, работавших до войны трактористами или шофёрами. Тихон Петрович, бывший тракторист, попал в этот список и был направлен поездом через Сызрань в Нижний Тагил Свердловской области: «На следующий день нас отправили на станцию, погрузили в вагоны и отправили в Сызрань. После в одном поезде я ехал со своими земляками. Ходили слухи, что людей не хватает и нас везут убирать хлеб. Через сутки мы были в Нижнем Тагиле».

В этом городе находился Уральский танковый завод – самое крупное предприятие, производившее знаменитые танки Т-34, – и здесь же в июле 1942 года был создан Нижнетагильский учебный автобронетанковый центр (НУАБТЦ), который готовил для фронта механиков-водителей и младших командиров танков.

Началась учёба на трёхмесячных курсах. Жили в землянках, спать приходилось всего по 5—6 часов, питание было плохое. Многие мечтали поскорее попасть на передовую.

Тихон Петрович рассказывал: «В Нижнем Тагиле в роте было у нас двое близнецов, моих ровесников. Они сбежали с части домой к матери. Их дом находился недалеко от нашей части. Мать их прятала в печи. Каким-то образом их нашли, кто-то рассказал о них. Братьев вернули в часть и во время построения на глазах у всех расстреляли».

Глухов Т. П. успешно окончил курсы: «В декабре 1942 г. мы начали самостоятельно ездить на танках. В конце декабря мы тронулись на передовую. Своим ходом ехали до Свердловска, а там погрузились на платформы и поехали в сторону Москвы. Из Москвы мы поехали в сторону Курска…»

Воронежско-Харьковская наступательная операция

В январе-феврале 1943 года Т. П. Глухов участвовал в Воронежско-Харьковской стратегической наступательной операции советских войск, в ходе которой был освобожден ряд крупных городов – Воронеж, Курск, Белгород, Харьков.

Напряжённые бои развернулись за город Старый Оскол Белгородской области, который несколько раз переходил из рук в руки. Советские войска переправились через реку Оскол и вступили в уличные бои на территории города. Тихон Петрович вспоминал: «Мы переправились через реку Оскол, в городе начались уличные бои. Вскоре почти весь город был освобожден, но немцы не хотели отдавать оккупированные города, они бросили в район Старого Оскола подкрепление и авиацию. Тогда нам пришлось отступить. На одной из улиц города во время нашего отступления наш танк был подожжён. Из нашего экипажа в живых остались только два человека: я и командир танка. Подошли к реке, но перейти через р. Оскол было невозможно, весь лед был разбит. Хотели перейти в том месте, где лед был более целым, но там оказалась засада. По нам ударили из миномета, и командир танка был убит, а я все же переправился к своим. После этого почти неделю было затишье. Нашу дивизию пополнили свежими танками. Через неделю, ночью, к передовой подтянули пушки. Наутро снова началось наступление. Мы вновь переправились через реку и теперь погнали немцев до Воронежа…»