Гармоничная экономика, или Новый миропорядок

Данный показатель является интегральным и напрямую завязан на главную цель экономики – на удовлетворение человеческих потребностей. В общественном показателе не используются промежуточные результаты, её маскирующие (количество добытого угля, стали, выпущенных станков, оборудования, величина прибыли, дохода, уровень инфляции и др.). Он вытекает из сформулированной выше цели экономической деятельности – удовлетворять потребности людей. Зависит не только от производства, но и от распределения. От меры эксплуатации наёмного труда, от реализуемой в стране экономической и политической доктрины. От глубины и качества разделения и кооперации общественного труда, от деятельности всех подразделений государства и от работы общественных институтов. Связывает всех их в единый, завязанный друг на друга комплекс.

ОПТ определяется не только состоянием науки и техники, образования и культуры, медицины и спорта, но также проводимой социальной и национальной политикой, её нравственностью и гуманностью, экологией и демографией. Она зависит от работающих в стране форм собственности, от безопасности и дипломатии, от хозяйственных связей и видов используемых денег. В этой связи раскроем некоторые особенности данного показателя.

Понятно, что данный критерий является не количественным, а качественным. То есть непосредственное измерение ОПТ невозможно, поскольку нельзя оценивать в каких-то единицах все человеческие потребности и сопоставлять между собой предметы, их удовлетворяющие. Но, с другой стороны, подобными оценками мы пользуемся повсеместно, когда говорим «тепло» или «холодно», «хорошо» или «плохо», а не насколько тепло или плохо. Более того, практически все экономические показатели не имеют точного измерения, будь то труд, деньги, ВВП, ВНП, меновая и потребительская стоимости. И это вполне объяснимо, поскольку интерес представляют качественные состояния указанных факторов, а не количественные их значения. Динамика, зависимость от различных обстоятельств, оказываемое ими влияние на экономическую ситуацию, а не цифры, которыми их измеряют.

Вместе с тем о величине ОПТ с некоторой достоверностью можно судить уже сейчас. Для этого обратим внимание, что чем большим является ОПТ, тем выше жизненный уровень населения страны. А поэтому наиболее близким аналогом ОПТ, величину и динамику которого можно оценить в свете имеющихся знаний, является номинальный средний доход одного работающего. То есть реальное содержание потребительской корзины (с учётом материального и нематериального её наполнения) среднего работника.

Кроме того, в дальнейшем будет описана методика вычисления общественной трудоёмкости изделий (ОТИ), которая оценивает её величину, динамику, и может применяться на каждом предприятии в отдельности (раздел 3.1.2). Она напрямую завязана на ОПТ, поскольку всякое понижение ОТИ, при прочих равных условиях, автоматически увеличивает ОПТ, и наоборот. И позволяет стимулировать самое важное – динамику развития производства и устанавливать влияние факторов, её определяющих.

Единицей времени, за которую оценивается ОПТ, может служить час, год или средняя продолжительность человеческой жизни. В этой связи можно рассматривать часовую, дневную, месячную, годовую или вековую ОПТ. И каждая из них обладает своими качествами. Так, вековая ОПТ позволяет судить о суммарном количестве предметов потребления, создаваемых человеком за всю его жизнь. Она даёт возможность определять особенности влияния на ОПТ таких факторов, как средняя продолжительность жизни людей, качество их питания, распорядок дня, соотношение между трудом и отдыхом. Зависит от длительности отпусков, работы спортивных, оздоровительных, медицинских служб, экологической обстановки и т. д.

Годовая ОПТ может применяться для учёта эффективности общественного разделения и кооперации труда, влияния на неё различного рода реформ, реорганизаций. Часовая ОПТ более чувствительна, динамична. С её использованием можно изучать воздействие на продуктивность труда на предприятиях всевозможных крупных и мелких организационных мер, психологических факторов, технической вооружённости и ещё многого другого. Причём все указанные показатели не противостоят друг другу, а формируют единую информационную базу для оптимизации общественного производства как целого, так и отдельных его структур. Устанавливают истинную эффективность как хозяйственных, так и всех других обстоятельств.

ОПТ существенно отличается от применяемых в настоящее время отраслевых или других частных критериев оценки производительности труда. В самом деле, поскольку в процессе изготовления любого изделия или оказания услуги при существующем разделении труда участвует всё общество, а не только какая-то его часть, частные критерии не способны корректно характеризовать реальную производительность труда всего общества как целого. Более того, они её зачастую маскируют, поскольку нередко одни из них растут за счёт других. Например, увеличение доходов финансового или торгового секторов зачастую сопровождается подавлением других секторов экономики и т. д.

Понятно, что единый общественный критерий свободен от такого изъяна. Из него следует, что всякого рода технические и организационные новшества, переделы собственности и новые государственные институты полезны только тогда, когда они содействуют повышению ОПТ. И всякой корысти, политике, идеологическим спекуляциям, борьбе кланов и проч. здесь нет места.

Таким образом, ОПТ является не только экономическим, но в определённой степени и философским, мировоззренческим показателем. Из него следует, что если какой-то вид деятельности не способствует росту ОПТ, его следует уменьшить или ликвидировать вовсе. Если общественная значимость какого-то труда оказывается низкой, доход от него нужно ограничить. Если зарплаты учёных, рабочих, инженеров, врачей и учителей оказываются ниже среднего заработка в стране, значит их труд ей не очень нужен (!). А если доходы чиновников, бизнесменов, финансистов, торговцев и криминала в современной России значительно превосходят средние, значит они в большей мере соответствуют природе существующего государства (sic!). Можно ли в этих условиях ожидать восстановления реального производства, оздоровления и кардинального подъёма страны, перехода её на индустриальный уровень?

Из понятия ОПТ следует, что всякая экономия общественного труда полезна, и наоборот. Поэтому с помощью данного показателя можно оптимизировать работу всевозможных служб, оценивать эффективность административного управления, определять надёжность работы общественного транспорта, регулировать зарплаты различных категорий работающих и проч. Так, если поезд, везущий 1000 человек, опаздывает на полчаса, можно ли оправдать причину, вызвавшую потерю 500 чел./час общественного труда? Если увеличение производства средств производства не ведёт к росту ОПТ, его темпы следует замедлить. Если проводимые реорганизации, мероприятия или реформы ведут к понижению ОПТ, они, безусловно, являются регрессивными. Если няня в детском саду экономит труд десятка родителей, таковой и является истинная производительность её труда. А не цена рабочей силы, как сейчас.

В частности, современная реклама поглощает время миллионов людей, потребляет громадные материальные ресурсы, а приносит пользу ничтожному числу бизнесменов, стремящихся продать свой товар, зачастую зарубежный. Автомобильные пробки поглощают массу времени, ведут к дополнительному расходованию бензина, износу машин и дорог. Но при этом увеличивают спрос на указанные товары, а значит повышают прибыли некоторых лиц и налоговые поступления в казну. Производство некачественных продуктов питания, поддельных лекарств губит население, однако способствует повышению доходов их производителей. Потребление табачных изделий и алкоголя вредит здоровью нации, но увеличивает рентабельность деятельности изготавливающих их структур, акцизные выплаты государству и т. д.

1.3.3. Факторы, подавляющие ОПТ

Ускоряющееся понижение общественной производительности труда в большей части стран мира по мере становления «мировой цивилизации», несмотря на весомые успехи науки и техники, свидетельствует о наличии каких-то глубинных явлений, активно противодействующих прогрессу. Каковы они?

Для понимания данного обстоятельства вернёмся к схеме общественного разделения труда, приведённой на рис. 1. По каким причинам указанный механизм производственных отношений работает хуже и хуже? Что мешает ему функционировать с должной эффективностью? В чём заключаются главные изъяны существующей экономической доктрины, убожество её идеологии?

Трудность понимания данной проблемы заключается не только в её многофакторности, но прежде всего в том, что причины и следствия здесь переплетены в такой тугой узел, что распутать его крайне сложно. Да и надо ли это делать?! В этой связи займёмся простым перечнем наиболее весомых факторов, подавляющих ОПТ.

Как отмечалось, каждая из показанных на рис. 1 структур не является самодостаточной и только в кооперации они – сила. Тем не менее, в действующей экономической модели отсутствует внятный порядок распределения совместно получаемого ими дохода, что усложняет работу объединяющих их сил. Администрация с этим не справляется, а современный денежный механизм, предназначенный для исполнения данной функции, плохо работает в современных условиях (подробно об этом в разделе 3.2.2).

По этой причине каждая из отраслей хозяйства преследует собственные интересы, не радея об общей пользе. И от этого возникает несогласованность их действий, вместо конструктивного сотрудничества процветает деструктивное соперничество. Стремление перетянуть на себя большую часть общественных доходов вместо того, чтобы заботиться о росте их суммарной величины. И распоясывавшиеся ныне финансисты, энергетики, транспортники, торговля, ЖКХ и др. в созданных государствами псевдорыночных условиях наглядно это демонстрируют. Как пример, доля энергетических затрат в структуре цены российских предприятий уже достигает 50% и более, что не соответствует количеству занятой в указанной отрасли рабочей силы и подрывает конкурентоспособность национальной экономики.

Если соотношение в цене товаров доходов их изготовителей и торговли в мире составляет примерно 70% на 30%, то в России эти пропорции буквально поменялись местами. Заработки в управлении, в торговле, в газовой отрасли, в кредитно-финансовой сфере оказались несопоставимо большими, чем в науке, образовании, просвещении, лёгкой промышленности или в здравоохранении. Полагать, будто в процветающих отраслях работают самые умные, трудолюбивые, заслуженные и грамотные люди, не приходится. Считать, что всё это наилучшим образом стимулирует производство реальных ценностей, крайне наивно.

И результат такой конфронтации вполне очевиден. Как в басне И. А. Крылова: «Однажды Лебедь, Рак, да Щука везти с поклажей воз взялись. ?…? Поклажа бы для них казалось и легка, да Лебедь рвётся в облака, Рак пятится назад, а Щука тянет в воду». Поэтому «… воз и ныне там». Тем не менее, идеологи нынешней экономики об этом не даже подозревают. По крайней мере проблему эту они трогательно обходят.

Другим глобальным фактором, подавляющим ОПТ, является фактическая незаинтересованность всех хозяйственных структур в реальных (не в денежных!) результатах собственной деятельности. И это относится не только к наёмным работникам, администраторам, но и к политикам, бизнесменам. Она от них замаскирована финансовыми успехами, личной выгодой, фиксированными зарплатами, прибылью, преференциями, а это совсем не одно и то же. Поэтому существующие стимулы организации работ зачастую приводят не к расцвету общественного производства, а к его подавлению, деградации.

В самом деле, ведь деньги, как цель хозяйственной деятельности, являются не реальными ценностями, а лишь инструментами торговли. Представляют собой всеобщий эквивалент обмена товарами, являются общественной условностью, искусственным образом наделённой способностью замещать истинные товары. Без реального обеспечения они пусты, а такового у нынешних денег нет. Поэтому всеобщее тяготение к этим «условностям» не может привести к действительному процветанию. Как пример, извлечение всевозможных форм ренты, рэкет, криминал, коррупция, рост цен, наркотики и проч. некоторым приносит немалый доход, но никак не способствует общественной пользе. Скорее наоборот.

Громадные потери несёт человечество также от дисгармонии производства и Природы, т.е. от стремления всецело потреблять природную ренту, получать сиюминутную выгоду не считаясь с глобальными её последствиями. В результате этого современное производство, называемое расширенным, в действительности таковым не является. Оно формирует основу жизнедеятельности за счёт уничтожения фундамента этой жизнедеятельности, т.е. окружающей среды. В результате все последние десятилетия мы самым постыдным образом живём за счёт Природы, бездумно и варварски расходуя накопленные ею за миллионы лет богатства. За счёт будущих поколений.

А поэтому если в себестоимости продукции учитывать природную добавку, тогда рентабельность подавляющей части нынешних производств окажется отрицательной! Как пример, чтобы вернуть Волгу к доиндустриальному состоянию, реанимировать рыбное хозяйства и сельскохозяйственные угодья, жильё и всю инфраструктуру затопленных территорий потребуется значительно больше энергии, чем было получено от построенных на ней гидроэлектростанций. Так что же это за экономика и какова на самом деле продуктивность сложившихся в ней производственных отношений?

И, тем не менее, сильнее всего на устройство, идеологию и на сам образ жизни общества оказывает влияние эксплуатация, т.е. неэквивалентный, нерыночный обмен продуктами труда хозяйствующих субъектов и частных лиц. Зародившись как ординарный каннибализм, на сегодняшний день это явление приобрело самые изысканные формы, явилось основным мотивационным фактором, сделалось не только уважаемым, но и массово вожделенным. И рынок в существующем его виде всецело этому потворствует. В результате сформировался капиталистический строй, при котором нищета инициируется избытком богатств для некоторых личностей.

Масштабы эксплуатации огромны, границ у данного явления нет. Она проявляется и в том, как организованы экономические структуры и само государство, и какими путями формируется правящая элита. И в разорительных войнах, то разгорающихся, то тлеющих в различных частях планеты, и в самоубийственном потреблении человеческих и природных ресурсов.

Наличие эксплуатации, как и всякого сложного явления, обусловлено множеством причин. Здесь и физическое насилие: угрозы, грабёж, бандитизм, воровство, контрибуции. И идеологический прессинг: обман, мошенничество, мировоззренческие и религиозные догмы, интеллектуальное порабощение. И административный рэкет, использование власти в корыстных целях: взяточничество, вымогательство, коррупция, привилегии. И финансовые факторы: ростовщичество, спекуляции, денежные и ценовые афёры, биржевые игры. И частная собственность на средства производства в нынешнем её состоянии, которая слабо стимулирует производство, но зачастую его подавляет. И денежный капитал, поскольку именно с его помощью человек легче всего ставится в зависимость, позволяющую отбирать у него им заработанное.

Причём ни власть, ни собственность, ни капитал сами по себе не являются ни позитивными, ни негативными. Они как меч: в одних руках служит добру, а в других – злу. Всё определяется тем, кто, где и как их получил, для чего они используются. Если для исполнения предназначенных им функций, т.е. для повышения продуктивных возможностей общества, подъёма уровня его жизни, тогда они полезны. А если только для личного обогащения, тогда ни к чему хорошему не приводят. Именно этим, в конечном итоге, и определяется весь облик общества, целесообразность существования и самой власти, и частной собственности, и труда, и капитала в существующих их формах.

И так было всегда. «А чуть что заведётся у них собственная земля, дома, деньги, так сейчас же из стражей станут они хозяевами и землевладельцами; из союзников остальных граждан сделаются враждебными им владыками; ненавидя сами и вызывая к себе ненависть, питая злые умыслы и их опасаясь, будут они всё время жить в большом страхе перед внутренними врагами, чем перед внешними, а в таком случае и сами они, и всё государство устремится к скорейшей гибели» (Платон

).

На самом деле частная собственность – это сложный феномен, обладающий множеством как положительных, так и отрицательных качеств. Ей нельзя приписывать какие-то сверхъестественные способности, как это делается нынешними идеологами. Поэтому ошибочно полагать, будто везде, где она существует, общество процветает, а где её нет – загнивает. На самом деле «Теория собственности – это главным образом, наука о морали» (Леон Вальрес). А сама собственность представляет собой своеобразное сочетание прав и обязанностей собственников перед обществом, создавшем указанные средства производства (её нельзя путать с личной собственностью!).

Действительно, понятие о форме собственности на средства производства устанавливается ничем иным, как работающими в обществе приоритетами. Так, если они являются государственными и используются в основном для удовлетворения государственных нужд, значит оно и призвано быть их владельцем. Если приоритетными считаются личные интересы – тогда должна превалировать частная собственность. А если собственность используется для благополучия всего общества, тогда формы её призваны содействовать решаемой задаче и способствовать повышению благосостояния всех.

При этом существенным является не то, кому принадлежит частная собственность, а насколько продуктивно с точки зрения общества она работает. В какой степени собственник способен использовать производительные силы лучше, чем нанятые менеджеры. Вместе с тем при существующей форме частной собственности на средства производства зачастую уже не талант и квалификация управляют ею, а лишь юридическое право владения. В самом деле, представим завод, имеющий 3 трубы. И на нём появляется некто с бумагой, заверенной гербовой печатью, утверждающей право её предъявителя на владение этим заводом. Что от этого юридического акта изменится? Быть может тут же появится четвёртая труба? Вряд ли.

Реально происходит следующее. С одной стороны, появляется хозяин, который лично заинтересован в результатах деятельности предприятия. А с другой – он получает право творить с заводом всё, что ему заблагорассудится: присваивать оборотные средства, продавать пользующееся спросом оборудование, разорять его. И всё это делать на законных основаниях. То есть не пользоваться собственностью для работы, для обслуживания общества, для раскрытия своих талантов и способностей, а для того, чтобы богаче жить, шиковать, строить коттеджи, покупать яхты, совершать международные круизы. Что и случилось при приватизации общественной собственности в постсоветской России.

И тогда уже квалификация и способности не играют существенной роли. Из-за этого обостряется борьба за собственность (не конкуренция!), она становится вожделенной, каждый считает себя достойным её. И понятно, что это дорого обходится обществу. И личной заинтересованностью собственников в результатах деятельности предприятий дело не всегда поправишь, поскольку не везде она проявляется. В конце концов, может быть предложена такая форма оплаты труда, при которой каждый работающий, как и собственник, будет лично заинтересован в конечных результатах производства (об этом раздел 4.1.2). Тогда уже и владельцы, и работники предприятий начнут работать сообща, сделаются партнёрами, а не конкурентами.

На самом деле каждый вид собственности обладает своей нишей, в которой он оказывается продуктивнее других. Так, для работы малых предприятий требуется преимущественно энергия, инициатива и обыкновенная везучесть их владельцев. А значит частная собственность здесь наиболее предпочтительна. Для средних производств более эффективная кооперативная форма собственности, именно на них наиболее полно реализуется сочетание предпринимательских качеств собственников с коллективной пользой. При работе крупных предприятий всего этого недостаточно, здесь уже больше требуется профессионализм, организаторские способности, широта мышления, соблюдение общественных интересов. Поэтому такими организациями обычно управляют нанятые менеджеры, а не сами собственники. И для них, в том числе предприятий стратегических отраслей и монополистов, более продуктивной оказывается общественная форма собственности.

В этой связи в развитых странах присутствуют все разновидности собственности, в равноправной конкуренции доказывая свои преимущества. Но управлять этим призваны не политические силы, личная корысть или идеологические догмы, а сам характер скоординированной организация общества, продуктивное в нём соперничество. При этом чем крупнее предприятия, тем в меньшей степени могут управляться они только рыночными инструментами.

Тогда уже к среднему классу целесообразно относить только тех, кого не эксплуатируют другие, но и сам никем не эксплуатируется. То есть кто живет своим трудом и не обворовывается кем-либо. А не тех, кто имеет средний доход, поскольку понятия о нем растяжимы. Так, если 30% самых богатых и такое же количество самых бедных исключить, тогда численность среднего класса окажется равной 40% населения. А если отбросить 20% и тех и других, тогда его численность уже оказывается 60%. Так что же это за критерий, если он полностью определяется фокусами статистики?! Но тогда для истинного роста численности среднего класса нужно проводить совсем другую экономическую политику, чем сейчас.

Не все столь однозначно и с самими собственниками. Так, в странах с устоявшимися капиталистическими традициями деловая и политическая элита формируется путём многолетнего естественного отбора. Сформирована надёжная законодательная база. Воспитана культура ответственности перед обществом, предоставляющим ей указанные источники и дохода, и власти. Однако в постсоветских странах такого отбора не было, а опыт цивилизованного частного управления был утрачен. Поэтому и власть, и собственность в большинстве своём передавались авральным путём, буквально кому попало. При этом никаких требований по исполнению общественных обязанностей перед новыми собственниками не ставилось. Зачастую они наделялись общественной собственностью не для того, чтобы на ней работать, а чтобы с её помощью обогащаться самим. В этой связи неудивительно, что они в большинстве своём такие обязанности и не исполняют. Ликвидные ценности продают и присваивают, помещения сдают в аренду или бросают на произвол. Так в чём же заключается полезность такой «частной собственности»?!

Причём если в других странах, как правило, приватизируются убыточные предприятия, то в России – самые доходные и прибыльные. Если природная рента в большинстве стран мира является весомой добавкой к государственному бюджету, то в Российской Федерации она в основном передаётся частным лицам. Так, по данным Президента В. В. Путина, в развитых экономиках 80% и более сверхприбыли в нефтяной отрасли идёт в бюджет и только 20% – недропользователям, а у нас эта пропорция составляет 50 на 50%.

В результате, по утверждению акад. А. С. Львова, уже свыше 70% всех доходов предпринимательского класса России формируется рентой и только 30% получается за счёт продуктивной деятельности. По этой причине уже свыше 44% её ВВП сформировано рентой. Так, когда председатель Парижского клуба во время переговоров в начале двухтысячных годов о реструктуризации российских долгов сослался на получаемый Россией громадный активный внешнеторговый баланс, экс-премьер М. Касьянов признался, что реально этот доход принадлежит не государству, не обществу, а частным лицам.

Так за какие реальные заслуги наделены они общественной собственностью и зачем вообще нужны такие «собственники»? Особенно принимая во внимание, что в условиях нынешней России при принятой форме приватизации обладателями общественных фондов зачастую становились не самые достойные или способные рационально их использовать люди. В самом деле, если повышенный доход, получаемый частными лицами, компенсируется дополнительной пользой для общества, тогда он заработан, полезен. А если этот доход растёт вопреки общественной пользе, тогда он не заработан, а отнят у других людей и является эксплуатационным.

В самом деле, при снижении номинального ВВП России с 1989 по 2005 год на 35.6% доля госбюджета в нём уменьшилась с 47.3% в 1985 году до 16.8% в 2013 году. То есть бюджетные поступления сократились почти в 5 раз. Иначе говоря, средства, получаемые владельцами собственности, увеличивались за это время не за счёт улучшения работы экономики, а путём узаконенного ограбления государства и общества.

Подводя итог, можно утверждать, что общественная польза от осуществлённой в России приватизации в большинстве случаев отсутствует. Поэтому если и существует «секрет» рыночной экономики, то он заключается не в частной собственности, а в развитии конкуренции. Чтобы это продемонстрировать, воспользуемся данными статистики, представляющими динамику физического объёма ВВП РФ и числа предприятий, приватизированных в ней за первые 5 лет реформы. Они представлены в Таблице 1. При этом отметим, что именно приватизация являлась стержнем реформы 90-е годов, и именно за эти годы произошло самое интенсивное её употребление.

Таблица 1. Сопоставление физического объёма ВВП и темпов приватизации в России

Вычислим коэффициент корреляции между указанными факторами, т.е. степень воздействия одного из них на другой. Он оказался отрицательным и равным 0.992. Эта величина настолько близка к минус единице, что можноутверждать абсолютно, что чем больше в России 90-х годов появлялось частных предприятий, тем хуже работала экономика (!). И это неудивительно, поскольку «Везде, где существует право собственности, где всё измеряется деньгами, о справедливости и общественном благополучии не может быть и речи» (Томас Мор).

Отсюда следует, что принятая модель приватизации явилась главной причиной широкомасштабного обвала хозяйства России. А поэтому пока не будут созданы условия, при которых интересы власти и собственников начнут совпадать с интересами народа и государства, это будет происходить повсеместно. То есть без преобразования частной собственности в продуктивную категорию дальнейшее использование её становится деструктивным. На самом деле в условиях индустриального развития «частная собственность становится всё менее частной, а свободные предприятия всё менее свободными» (П. Самуэльсон и В. Нордхаус

).

В результате такой «государственной политики» правительство России оказалось фактически банкротом. Оно потеряло возможность в рыночных условиях управлять страной. Поэтому все государственные программы остаются недофинансированными, экономика фактически вышла из-под контроля. Зарплаты людей, обслуживающих само государство, т.е. бюджетников, зачастую ниже прожиточного минимума, а уровень эксплуатации населения превышает всякие разумные пределы. Покупательная способность его сократилась, но зато количество миллионеров стремительно растёт. Так в чём же заключается истинный смысл такой «политики» и почему за время реформы её курс, в отличие от Китая, не корректировался ни разу?! Значит, вопреки общественной пользе, кого-то из находящихся во власти он устраивает?!

В конечном итоге можно констатировать, что именно эксплуатация, т.е. паразитизм одних людей путём присвоения ценностей, создаваемых другими, является главной причиной прогрессирующей деградации российской и мировой экономики. Неуёмный эгоизм лиц, которые не наделены талантом, нравственными качествами и знаниями, но стремятся к обогащению любым путём, только самыми наивными или циничными может трактоваться как прогресс. Являясь источником подавляющей части человеческих бед, причиной всех войн, насилия и преступлений, данный феномен поистине превратился в главный бич человечества.