Школьные годы чудесные

Речка Тайрук и плотина на нем, они находятся немного в стороне от десятой школы, но примерно на одинаковом расстоянии от 11-го квартала. Десять минут ходьбы и ты или в школе, или на Тайруке. Я не к тому, что вместо школы мы ходили на речку, нет, конечно, просто к слову пришлось, насколько близка к дому природа, пусть скромная в своих проявлениях, но по-своему интересная. Иногда случались здесь различные приключения, порой опасные, иногда даже беды. Особенным местом была конечно плотина на речке Тайрук, рядом с которой каждую весну разливался обширный пруд. Перегораживали речку поздней весной, а осенью шлюзы поднимали, и речная вода опять отправлялась в свободное плавание, пруд мелел и пересыхал до следующего летнего сезона. Все мы летом купались в этом пруду, сначала с родителями, потом, когда чуть подросли, мальчишки, сами по себе. И здесь, конечно, всегда таилась потенциальная опасность, вода есть вода. Пруд не так мелок, если отплыть от берега метров на двадцать, уже становится глубоко.

Научились плавать мы рано, до школы мальчишки с 11-го квартала уже плавали вовсю, но по детской глупости могли и не рассчитать свои силы на водах. Вспоминается такой случай. Мы любили нырять прямо с плотины. На ней было три места для ныряния, различающихся высотой. Первый уровень, самый низкий, это с округлого бетонного волнолома, спускающегося прямо к воде. Всего полметра высотой, поэтому с него мог нырнуть каждый. Второй уровень это, собственно, с самой плотины. Там до воды, пожалуй, с метр или даже чуть больше. До этого уровня я дошел, кажется, уже постарше возрастом, то есть во втором или даже третьем классах. А вот третий уровень это железная лебедка, которая возвышалась над уровнем плотины еще на высоту около метра. Ко всему, очень неудобно было устойчиво встать на лебедку, мало места для ступней, того гляди сорвешься и рухнешь вниз со всеми исходящими последствиями беспорядочного удара о воду. Но вот наконец ты встал, удержал равновесие, руки вперед и ласточкой вниз! Да еще войти в воду, чтобы ног не занесло, чтоб брызг во все стороны минимум. Кто брякался пузом о воду, над тем смеялись, нырять не умеет! Не говоря о том, что солдатиком, то есть ногами вперед, это вообще не считалось нырянием, так, баловство. Потом, когда появилась специальная вышка для ныряния с противоположной стороны пруда высотой в несколько метров, там уже совсем другая история, головой вперед с неё решались нырять уже немногие, там больше конечно солдатиком.

Теперь об одном давнем случае, который вполне мог завершится трагически для пишущего эти строки и который научил многому в жизни, главное, пониманию, насколько все в жизни обострено и скоротечно, как может в единый миг оборваться наше существование на земле. Ведь после не будет уже ничего.

С обратной стороны плотины происходил сброс воды сквозь шлюзы. Грохот, шум, брызги во все стороны, настоящий водопад, только искусственный, рукотворный. Конечно, обратной стороне плотины всегда было меньше внимания по сравнению с лицевой стороной, где народ купался. Но мальчишкам ведь все любопытно, и однажды мы решили залезть в воду с обратной стороны платины, конечно, подальше от летящих сверху потоков воды. Метрах в десяти от водопада течение выравнивалось, не было таким уж стремительным, чему способствовала достаточная ширина русла в этом месте. На первый взгляд казалось, что течение здесь совсем медленное, почти незаметное. И мне стало интересно там поплавать. От берега до берега метров тридцать, не больше. Скос с берега забетонирован, это слева, если смотреть по течению, справа же берег земляной, обрывистый. Чтобы зайти в воду с левого берега, нужно пройти вниз по течению метров пятнадцать, где начинались прибрежная галька и булыжник.

Зашел я в воду тогда один, приятели отстали. На удивление через пару-тройку шагов дно ушло из-под ног, и я поплыл, начал грести руками. Оказывается, и на этой стороне вполне можно было купаться, глубина Тайрука здесь тоже достаточная. Это мне показалось немного удивительным, поскольку ниже по течению Тайрук становился совсем мелким, буквально по колено. Лишь в двух-трех местах до моста на Кусяпкулово русло сужалось до такой степени, что вода поднималась, и можно хоть как-то поплавать, не задевая ногами дно. За плотиной же я почти сразу, зайдя в воду, поплыл, радостно так стало, ведь здесь оказалось совсем даже и не мелко! Плыву до середины речки, хорошо так, дно не ощущается под ногами. Правый берег обрывистый, там выхода из воды нет, поэтому разворачиваюсь и плыву назад к левому берегу. Поплавал и довольно, пора вылезать из воды. Но не тут-то было. Плыву, гребу сначала брассом, по-лягушачьи, как мы называли, потом кролем (вразмашку), а берег и не думает приближаться. Поначалу я не понял, как же так, ведь гребу, трачу силы, а стою практически на одном месте. Просто взял и испугался от непонимания происходящего. Удвоил, утроил усилия, хлопаю по воде ладонями, пытаясь загрести помощнее, а все безрезультатно! Чуть приостановлюсь, хлоп-хлоп глазами по сторонам, ничего не пойму – берег на том же месте, ни на сантиметр не приблизился, несмотря на все мои усилия. Ногами под собой в воде шарю, дна нет, не могу нащупать, ужас какой-то!

Место на Тайруке, где произошел тот странный случай, чуть не закончившияся утоплением. Вид с моста в обратную сторону от пруда. Казалось бы, где здесь тонуть? Небольшая разлившаяся после плотины лужа, справа уходит дальше течение мелкой речки Тайрук. Но вот бывает же от страха и не такое

Сложно описать то паническое состояние, возникшее, как через пару минут стало понятным, на ровном месте. Берега рядом, тот же левый, буквально в двух шагах, а доплыть не могу. Потом уже стало понятно, что, по-видимому, тут было скрытое подводное течение. Оно имело сложный, не прямой маршрут. После водопада вода устремлялась к обеим берегам, отражалась от них и шла сначала к центру русла и лишь потом двигалась дальше вниз. Отпусти усилия, остановись, дай течению тебя подхватить и снести чуть ниже, ведь метрах в двадцати, где русло сужалось, начинается мель. Нет, зациклившись на цели любой ценой достичь места, где вошел в воду, я, потратив массу усилий, на последнем издыхании догреб, наконец, до берега. Какое облегчение испытал, коснувшись ногами дна. Счастливыми глазами смотрел на окружающий мир, спасшись, как тогда думал, от неминуемой гибели. Но, что удивительно, люди на берегу продолжали жить своей жизнью, ничего не заметив. Ходили туда-сюда, смеялись, в общем, отдыхали на всю катушку. А тут, в двух шагах от них, человек чуть было не утонул, практически на их глазах, а им никакого дела! Смешно, но именно такими были мои первые мысли после спасения на водах. Тут подбежали приятели, что-то говорили, звали куда-то, и я постепенно приходил в себя, оттаивал, возвращался в нашу реальность. Оглянулся на речку, чуть не погубившую меня, понял свою ошибку, понял всю бессмысленность моих усилий в достижении именно того места, где сейчас стою. Что это вообще было, какой-то небольшой лоскут водной глади, это же Тайрук, маленькая речка, где здесь можно утонуть, скажите на милость?!

И, сбросив окончательно внутреннее напряжение, побежал за приятелями по каким-то нашим детским делам. Однако в дальнейшем, приходя в очередной раз купаться на плотину, часто косился в сторону ее обратной стороны, слушал глухой шум водопада, и в сердце опять начинал шевелиться тот давний страх. Много позже, уже взрослым, я узнавал факты, что не так уж редки случаи, когда люди тонули буквально на ровном месте, чуть не в луже воды, именно по причине потери самообладания, охватившего их страха. И подобные трагические случаи происходили в том числе и на Тайруке, о чем старожилы конечно помнят.

Почему я рассказал об этом случае, который, казалось бы, не совсем по теме книги. Очень просто. Причина в том, что это было, это случилось и случилось с одним из нас, одноклассников десятой школы 1975 года выпуска. Пруд на Тайруке несомненно для всех нас играл определенную роль в той прошлой нашей жизни, ведь это ближайшее место летнего отдыха на воде горожан-ишимбайцев. Пляж на пруду летом всегда был заполнен отдыхающими. Огороженная сеткой запруда, где уровень воды по пояс, кишила детишками, гомон, смех, веселье. У многих в памяти остались те места благословенной памяти. Остров посреди пруда, до которого всего несколько десятков метров, но до которого я так и не доплыл и теперь уже явно не доплыву. Собирался много раз, но так и не решился, хотя он всегда манил неизвестностью и какой-то тайной, скрытой за деревьями, растущими там в изобилии. Что останавливало, сложно сказать. Плавал я хорошо, так что доплыл бы без особых проблем, тем более, если бы плыли с братом или друзьями. Поговаривали о подводном течении на месте русла, так оно, если и было, что сомнительно, то с обратной стороны острова, в сторону лесистого предгорья и так называемых Первых гор, а если быть точным, то цепочки не очень-то и высоких холмов, которые, тем не менее, являются дальними отрогами Уральских гор. Уже гораздо позже тех времен, когда приезжал летом на студенческие каникулы, однажды в солнечный июльский день с мамой выбрались покататься на катамаране по пруду (справа на побережье, если смотреть с пляжа, была база проката лодок и катамаранов). Покружили вокруг того острова, внимательно разглядывая его. Остров как остров, вернее, небольшой островок, поросший березняком, в основном, как раз в сторону пляжа. Большую же часть занимает поляна с высокой травой и галечное прибрежье у воды. Как будто ничего таинственного там не было. А уж зимой, когда катались по лыжне, проходившей прямо по дну пруда (осенью вода спускалась и дно обнажалось), и проезжал мимо острова, то вообще никакого впечатления. Небольшой плоский холмик, открытый всем ветрам и просматриваемый со всех сторон, к тому же, занесенный снегом. Пришлось специально сосредоточиться, чтобы его еще и рассмотреть в окружающих снежных сугробах. К чему я это? А к тому, что все в нашей жизни, все житейские события и их интерпретация целиком и полностью зависят от точки зрения. Это может быть таинственный остров, полный тайн и загадок, а может – простой холмик, неровность на земной поверхности, в котором нет ничего интересного. Вот так и живем.

Противостояние во втором классе

Еще немного об учебе в начальных классах восьмой школы, понятно, что новая школа и должны быть нюансы, связанные с адаптацией в новом школьном коллективе, что является одной из любимых тем в литературе и кинематографе. Буллинг или травля в школе, как же без него, спросит современный читатель, ведь это неизбежно. Когда ребенок появляется посреди учебного года в новом коллективе, как говорится, сам бог велел над ним понасмешничать, поиздеваться. Придется огорчить ожидающих чего-то подобного на страницах этой книги. Прямого буллинга не было, однако дьявол кроется в деталях. А именно, происходило следующее.

Итак, последнюю, четвертую четверть в 1966 году в новом для меня 1 «б» классе восьмой школы помню не очень твердо. Адаптация ребенка на новом месте, да, конечно, все так, но чего-то экстраординарного в конце первого класса, видимо, не происходило. Просто мальчик перешел в другую школу и начал учиться в новом коллективе у учительницы по имени Анна Георгиевна Бочиди. Добрая, но справедливая, которую мы все безукоризненно слушались. Остались в памяти именно ее справедливые суждения, объяснения, что хорошо, а что плохо. И ощущение, как интересно её слушать, сколько нового узнаю на каждом уроке. А ведь в начальных классах только одна учительница, нет специализации по предметам. Так что и арифметику (тогда была именно она, а не математика, алгебра с геометрией ), и родную речь (которая включала по содержанию русский язык с литературой), и природоведение (биология с зоологией, общие знания о природе) – все это преподавал один человек, так что всесторонне эрудированным учитель начальных классов просто обязан быть. Именно такой и была наша любимая Анна Георгиевна.

Учиться продолжил хорошо, на пятерки, так что наверняка особых огорчений педагогу не доставлял. Отчетливо осталось в памяти начало дружбы с мальчиком по имени Володя. Что к этому подвигло, не помню, уже значительно позже узнал, его мать работает в восьмой школе учителем истории. Дом Володи на улице Транспортной, не так чтоб совсем далеко от нашего, и я часто приходил к Володе в гости. Мы играли во дворе дома, в саду, и внутри, а я заглядывался на книжный шкаф, в котором стояло множество книг, да все такие интересные – «Водители фрегатов», «Угрюм-река», «Мифы Древней Греции». Долго на них заглядывался, а потом все же решился попросить, и мне разрешили их брать по одной, читать аккуратно, оборачивать обложку газетной бумагой, чтобы не испортить книгу.

И вот я как-то попросил Володю сходить со мной в десятую школу. Сходить с дурацкой идеей, забрать мой почти не использованный альбом для рисования, который там остался. Помню был яркий солнечный апрельский день. Снег уже почти весь стаял, но вдоль дорог все еще оставались небольшие ноздреватые сугробы, черные от скопившейся грязи. Мы пришли в десятую школу, нашли класс, в котором я учился еще месяц назад. Но уже шла вторая смена, и в том помещении занимались старшеклассники. Я заглянул в класс, вышла учительница, спросила, в чем дело. Я объяснил, и она разрешила зайти и найти свой альбом во встроенном в стену шкафу. Перебрав стопку альбомов, нашел со своей фамилией на обложке, однако, с удивлением обнаружив, что он стал значительно худее, и из него попросту вырваны все чистые, неиспользованные листы. Кажется, даже спросил у учительницы, как же так. Она пожала плечами, ответив что-то нейтральное типа ты бы еще через год зашел, надо было сразу забирать. Я конечно поначалу расстроился, но точно это продолжалось совсем недолго, скоро напрочь забыл про то событие. Но вот сейчас пишу и, оказывается, не забыл. Вот вам еще пример на странную избирательность нашей памяти. Ведь лишь один этот поход с новым другом Володей в десятую школу за альбомом и запомнился из той четвертой четверти первого класса в новой для меня школы. Ну, забыл и забыл про альбом, с кем не бывает. И уже совсем необычно, что через месяц мальчик вспомнил о не использованном альбоме и захотел его забрать, чтобы продолжить рисовать в нем уже в новой школе. Но ведь вполне логично предположить, что кто-то мог уже воспользоваться чистыми альбомными листами, зная, что меня в этой школе больше не будет (не угадали, появился опять в старших классах!). На что обижаться, только лишь на собственную забывчивость.

В мгновение пролетело лето на новом месте, начался второй класс, более плотное знакомство с одноклассниками. И здесь что-то начало происходить. В классе началось некое расслоение между учениками. Я ли стал его причиной или кто-то другой, но обозначились две противоборствующие стороны, конечно, только среди мальчиков. Одна группа поменьше, это та, в которой состоял я, вторая значительно крупнее, и вот вторая позиционировала себя хозяевами, если можно так выразиться. Мы типа здесь свои, а вы пришлые. Почему пришлые? Из пришлых я один, остальные учились в классе до меня и жили неподалеку от школы. И в той группе, что покрупнее, помнится, были ученики с похуже успеваемостью и дисциплиной. В том числе, один или два бойких второгодника, они, кажется, и состояли заводилами. Одного, кажется, звали Женя, второго уже не могу вспомнить. Женька такой шустрый, смешливый, помню, еще в детском саду среди нас ходил слух про него, что-то там с голубями. Голубятни были на Новостройке, и часто сизари стаями кружили в небе над городом.

Сегодня бывшая восьмая школа буквально со всех сторон окружена богатыми частными домами. Как же, земля здесь вполне себе дефецитная и не дешевая: малое движение, спальный район на окраине Ишимбая, тупик улицы Революционной. Вот здесь напротив школы и произошла та массовая внутриклассовая стычка, завершившаяся, не начавшись

Но то пресловутое наметившееся противостояние не было так уж явно выражено, поскольку никто особо и не лез на первый план, так, натихаря, больше подзуживали друг друга. Время шло, и противостояние в классе все же нарастало, напряжение потихоньку росло. На переменах начали кучковаться по разные стороны мысленной баррикады, косые взгляды, дразнилки. Меня, в частности, из той большой группы звали лупоглазым за большие глаза чуть навыкате. Никакого особого уродства конечно там не было и в помине, но детям только дай повод за что-нибудь зацепиться, а внешность это самое очевидное из всех возможностей поддразнить. Были и другие обидные прозвища, например, одного мальчика звали между собой волдырь, другого даже по национальному признаку и так далее. Что-то в классе явно назревало.

И вот однажды на перемене то самое противостояние наконец вылилось в открытый конфликт. Слово за слово, ругались, дразнились, и вдруг все решили, что после занятий устроим схватку стенка на стенку. Наша группа против их. Назначили место начала драки, а речь шла именно о драке, шутки кончились, – метрах в тридцати от школы, по улице Школьной между рядами акации, растущей с обеих сторон аллеи. Именно по этой аллее я каждый день ходил из дома в школу, сворачивая на нее с улицы Чапаева, где на перекрестке с Горького находился мой дом.

Итак, наша группа собралась у школы, может, человек восемь-десять, стоим переминаемся, в напряженном ожидании противника. А его нет и нет. Странно очень. Так нас пугали, а сами не пришли. Чуть не расходиться мы собрались. Пересмеиваемся между собой, шутим над ними, казавшимися такими грозными еще час назад, на школьной перемене. И вдруг из-за кустов акации метрах в двадцати от нас показывается один, потом второй, третий, и как полезли отовсюду, как тараканы! У меня аш в глазах зарябило от страха или неожиданности. Не знаю, человек двадцать-тридцать, не меньше. Конечно, у страха глаза велики, может, и меньше, но все же для нас стало очевидо, что противник превосходит нас численностью в несколько раз. Откуда они столько народа набрали, до сих пор ума не приложу. Совсем незнакомые мальчишки, конечно, я не успел толком разглядеть ни одного лица в цепи наступающих каппелевцев (это из фильма «Чапаев»), но одноклассников среди них точно не было. Что тут делать, если ситуация явно вышла из-под контроля? Противник поступил не честно, набрал чужих, как тут поступать? Да к тому же, в руках у некоторых наступающих были палки! Это было совсем из ряда вон. И мы, не дожидаясь очевидного поражения и последующей расправы, мгновенно бросились врассыпную. Причем перед вынужденным отступлением успели между собой сговориться, ты бежишь сюда, я туда, чтобы те не погнались все вместе за одной компактной группой.

Что касается меня, я бросился вдоль Революционной в сторону туберкулезного диспансера, находившегося на той же стороне улицы, что и школа, но подальше, в сторону Тайрука. Большое двухэтажной побеленное здание, окруженное высоким деревянным забором, через который я с ходу перемахнул и быстро спрятался, притаился в яблоневом саду за зданием диспансера. Кажется, поначалу кто-то за мной погнался, но быстро отстали, видимо, чтобы опраздновать сообща быструю победу. А я еще долго бродил в саду среди яблонь и кушал опавшие румяные яблочки. Видимо, стоял сентябрь, поэтому плоды практически все уже опали. Но лежалых яблок еще было много и совсем не сгнивших, потому что стояла солнечная сухая погода, золотая осень. Лежат себе в высокой мягкой траве и ждут своего часа. Дождались, поел хорошо на месте и с собой набрал, сколько смог унести, так что не бывает худа без добра.

Вот так, полным нашим поражением закончилась та несостоявшаяся схватка во втором классе. С одной стороны, мы позорно ретировались с поля боя, как будто струсив, с другой, – силы были явно не равные, к тому же, противник поступил нечестно, набрав наемников со стороны. Так что я особо не переживал того отступления, что таким трусами все мы оказались. Хотя осадок, конечно, в душе остался. Все-таки сбежали, а не вступили в последний и решительный бой. Однако, самое удивительное, что после того случая противостояние в классе явно снизило градус напряжения. На другой день что-то там обсудили между собой по итогам, а дальше почти сразу все и забылось. Как будто ничего и не было. Видимо, все поняли, что та формально одержанная победа была не честной, и гордиться победителям особо нечем. Так все само-собой и спустилось на тормозах. Конечно, и дальше иногда случались стычки, но уже явно это было не противостояние двух групп, а индивидуальные случаи конфликтов учеников между собой, что в детском коллективе случается.

Возвращение в школу №10, 9 класс

Как в модных в свое время литературных течениях футуризм и поток сознания, наше повествование не будет хронологически выверенным, поступательным во времени. То есть события десятилетия 1965-1975 будут показаны вразнобой, совсем не обязательно одно окажется связанным с другим или следовать после него. Ничуть, пусть это и не по правилам литературного мастерства, чему так настойчиво нас учат на соответствующих курсах. Это будет калейдоскоп мнений, взглядов, событий, не исчезнувших, не затерявшихся в дебрях времени и пространства, то есть вневременной срез памяти. Что попадает в этот срез, о том и рассказывается.

Позади восемь классов, после семи с половиной лет обучения в восьмой школе возвращаюсь в десятую. Если честно, чувства были противоречивые. Ну как же, школа знакомая, далеко не чужая, ведь в ней в прошлом случилось знаменательное событие, а именно, первый раз в первый класс, это с одной стороны. С другой же, прошло много лет и многое изменилось, мы все повзрослели, и как теперь встретит знакомая школа, каким ветром опахнет? На первый взгляд, я как будто не подкачал: ушел с пятерками и вернулся с пятерками, но кому интересны эти детские рефлексии, когда впереди самые важные старшие классы, девятый и за ним выпускной, десятый. В тот момент я уже ощущал приближение непонятного и от того довольно страшного момента окончания средней школы и выхода в свободное плавание, во взрослую жизнь. Все так, но еще два года до этого окончания, и они, эти два года, тоже несли с собой немалую загадку и неизбежные волнения.

Здание бывшей средней школы № 10, декабрь 2017. Последний учебный год в десятой школе был в 2009-2010 г.г.. С того времени и поныне в здании располагается Башкирская гимназия-интернат № 2 им. Ахметзаки Валиди с дошкольным отделением. По информации с по-прежнему существующего сайта десятой школы последние годы перед закрытием в школе обучался только один переходящий, в том числе и выпускной класс. Вот и причина переориентации школы, очевидно, это недобор учащихся

И вот наступило 1 сентября 1973 года. Этот день был субботой, не могу вспомнить, случилось ли в тот день открытие нового учебного года или все торжественные мероприятия перенесли на понедельник 3 сентября? Кажется, все-таки торжественная линейка состоялась, цветы учителям были подарены, директор выступил перед нами и открыл новый учебный год. А уж сами занятия пошли в понедельника. Да это и не столь принципиально важно, главное, мы, ученики, увидели друг друга, поняли, что несколько человек старых знакомых из восьмой школы, но большая часть новые лица. Это был мой новый класс, новый школьный коллектив, на целых два года. И новый классный руководитель Фаянур Гималетдиновна Абдрахманова, которая преподавала математику, то есть алгебру и геометрию, самый важный предмет в моем понимании. В восьмой школе математику преподавала Анна Афанасьевна Власова, она заложила основы математических знаний. Особых проблем с алгеброй и геометрии у меня никогда не было, учительница была опытная, на уроке объясняла все предельно понятно, контрольные писал на отлично, домашние задания выполнял за десять-пятнадцать минут максимум. Но это всё осталось в прошлом, что будет происходить с математикой сейчас при новых требованиях? Вот этого я реально почему-то побаивался и, как вскоре стало окончательно ясно, не зря.

Дело в том, что как раз в тот момент в СССР проходил переход на новую школьную программу. В наибольшей степени этот переход как раз затрагивал программу по математике, значительно усиливал ее, что, конечно, делало ее более трудной для освоения учащимися. Восемь классов мы закончили по старой программе, но вот мой брат, который учился двумя годами позже, уже шел по новой. И проблемы у него были, новая программы оказалась гораздо сложней старой, многие из учеников с ней толком не справлялись. В новой программе раньше прежней программы вводилось понятие неизвестного, тот самый пресловутый «х». Чуть ли не в начальных классах, раньше прежнего, повились в программе уравнения с одним неизвестным и системы уравнений с двумя неизвестными. Только гораздо позже я понял, что Фаянур Гималетдиновне предстояло обучать нас математическим премудростям в сложных условиях переходного периода. Особенно эти обстоятельства касались тех учеников, которые планировали дальше получать высшее образование, поступать в институты или университеты. Слабая школьная математика резко снижала шансы на поступление в высшие учебные заведения. И ведь всё у нас состоялось и получилось на самом высоком уровне, именно благодаря полученным в школе знаниям и педагогическим способностям нашего учителя, ко всему еще и классного руководителя Фаянур Гималетдиновны!

Молодая учительница Нина Андреевна

Теперь опять вернемся на семь лет назад ко времени обучения в восьмой школе. Начался второй класс, прошли две четверти, затем наступил Новый 1967 год, и вдруг к нам в класс приходит новая учительница, Нина Андреевна. Совсем молодая, по-видимому, только что выпустившаяся из педагогического института. Она, как нам сказали, на время заменит Анну Георгиевну. Действительно, новая учительница проработала всего четверть или полгода, точно уже не помню, однако память о себе она оставила навсегда. Расскажу подробнее.

Конечно, после Анны Георгиевны все выглядело очень уж необычно. Задним числом, уже гораздо позже, стало понятно, как сложно начинать работать в школе, прийдя со студенческой скамьи. Объясняла материал новая учительница хорошо, по крайней мере, мне, да думаю, и другим, все на уроке было понятно. Но урок состоит не только из объяснений новой темы, но и опроса домашнего задания. И вот тут характер Нины Андреевны раскрылся в полной мере. Дело в том, что она жалела нас, учеников, старалась не обидеть заниженной оценкой. Поэтому поддерживала отвечающего устно у доски, как могла, задавала наводящие вопросы, даже объясняла дополнительно, если отвечавший вдруг впадал в задумчивость и попросту замолкал. Ситуация аналогичная фильму «Сирота казанская», когда учительница сама рассказала задумчивому отстающему ученику стихотворение Пушкина и поставила в итоге положительную оценку. Так поступала и Нина Андреевна, то есть даже за слабый ответ ставила часто четверку. В итоге успеваемость класса резко поднялась, а по итогам четверти в классе появилось под десяток отличников, а чуть ли не весь остальной класс стал вдруг хорошистами, то есть закончил четверть без троек. По-моему, новая учительница двоек вообще не ставила, даже тройки были редкостью. Некоторое недоумение подобное развитие событий вызвало у родителей. С одной стороны, родители отстающих ранее учеников возрадовались перемене, улучшению успеваемости своих чад, с другой, – родители успевающих при Анне Георгиевне учеников, вероятно, высказывали претензии на родительских собраниях, мол, как же так, что за чудесная история произошла с классом, чуть не целый класс отличников, это несправедливо, ведь чудес не бывает. Значит, дело в новой учительнице, которая необъективно оценивала знания своих учеников и раздавала незаслуженные четверки и пятерки направо и налево. Конечно, я не знаю точно, что там происходило в учительской, как реагировал директор школы Павел Иванович Селезнев на необычную ситуацию, но Нина Андреевна в восьмой школе не задержалась. К нам вернулась Анна Георгиевна и продолжила преподавание.

Что тут сказать, как расценить случившееся? У меня лично давно назрел вопрос, а нужны ли вообще оценки для учащихся младших классов? Зачем нервировать учеников и родителей, зачем выставлять напоказ якобы разные способности или склонности детей к обучению, приобретению новых знаний? У детей разная скорость развития в детстве, одни быстрее, другие медленнее вырабатывают в себе склонность к обучаемости. Если давить на ребенка, не в меру форсировать процесс, можно навсегда отбить тягу к знаниям, прилепив тому на лоб ярлык бестолкового, постоянно отстающего. По крайней мере, до восьми-девяти лет ребенок должен приобретать знания в рамках игры, без излишнего давления на его психику. Кстати, если не ошибаюсь, сегодня в начальных школах Германии отсутствуют оценки. Педагоги в процессе обучения вырабатывают собственное мнение о своих учениках и периодически аттестуют их. По-моему, это и правильно, что заложено, то проявится в свое время, безо всякого излишнего внешнего форсирования.

Так что Нина Андреевна в середине шестидесятых годов выступала с самых прогрессивных педагогических позиций, чем, естественно, и заслужила неодобрение коллег-педагогов. Не знаю, по этой или другой, сугубо личной причине, но Нина Андреевна быстро уволилась из восьмой школы и устроилась библиотекарем в библиотеку в кинотеатре «Спутник», который расположен неподалеку, в противоположном от школы конце улицы Школьной. Я узнал о её новом трудоустройстве одним из первых, поскольку уже несколько месяцев, почти сразу после переезда на Новостройку записался в ту библиотеку и являлся постоянным ее читателем. Долгое время проработала в библиотеке Нина Андреевна, по-видимому, до самого выхода на пенсию. Уже взрослым, приезжая в Ишимбай, я иногда ее встречал, мы говорили о том, о сём, она живо интересовалась происходящими переменами в моей жизни. Нина Андреевна с семьей жила в частном доме на углу улиц Революционной и Школьной, то есть буквально в двух шагах от восьмой школы. Приезжая, я всегда приходил к школе, проходил мимо дома нашей учительницы. Всегда ухоженный сад с теплицами, нарядный дом со свежепокрашенными воротами и оконными рамами. Всегда внешний вид их дома радовал глаз.

А в связи с библиотекой вспоминаются две истории. Первая связана с моим необычно высоким темпом чтения взятых в библиотеке книг. По-моему, читателям по правилам разрешалось брать не более трех книг на срок до двух недель. Я эти правила никогда не соблюдал, то есть мне разрешали брать больше книг за один раз, то есть часто я набирал стопку из четырех-пяти или более книжек. И прочитывал быстрее срока, записанного в карточку, то есть через неделю я мог снова заявиться в библиотеку за новыми книгами. То ли глотал их, не особо вникая в содержание, то ли все-таки внимательно прочитывал, сейчас уже точно не помню. Наверное, когда как, если попадалась не особо интересная, глотал, если интересная, то вчитывался более внимательно.

И вот однажды Нина Андреевна, совершенно неожиданно для меня, решила проверить, читаю ли я эти библиотечные книги на самом деле или занимаюсь профанацией? В тот раз я взял три толстенные книги, а вернул их прочитанными уже через три-четыре дня. Помнится, одна из книг была серьезная толстенная монография о жизни муравьев. Так вот, Нина Андреевна удивленно спросила меня, неужели уже прочитал все три книги? Я очень удивился вопросу, смешался, растерялся, но ответил утвердительно. Тогда она берет в руки книжку про муравьев и спрашивает, про что эта книга? Как тут ответишь, не пересказывать же про жизнь муравьев в муравейниках или какая у них взаимовыручка, или какой огромной силой обладают мураши по отношению к весу своего тела. К тому же, я немного растерялся от неожиданности вопроса да и, если честно, книгу я внимательно не читал, так, пролистал по-быстрому, разглядывая картинки-фотографии, которых в книге множество. До сих пор помнятся те симпатичные мураши из книжки. В итоге я что-то все-таки промямлил про муравьиную книжку, Нина Андреевна подхватила мой рассказ, что-то сама рассказала на ту же тему, в общем, видимо почувствовала мою неловкость, вызванную вопросом, и попыталась замять её. Что вполне ей удалось, немного еще поговорили о том о сем, и дело тем закончилось. Про остальные две книги речи так и не зашло. Еше раз убедился, какой добрейшей души человек, наша Нина Андреевна.

Другой случай больше характеризует меня, библиотека лишь повод. Однажды по какой-то причине я задержал сдачу книг. Прошло две, потом три недели и даже, кажется, месяц. И я начал бояться идти в библиотеку, ведь там меня сильно заругают за задержку книг. Никогда, ни до, ни после того случая до самого отъезда из Ишимбая, я не нарушал библиотечные правила, был дисциплинированным читателем и всегда сдавал взятые книги в срок. Но вот тогда почему-то случился непорядок. Поняв, что дальше тянуть уже некуда, я взял те три книжки и пошел в библиотеку. Дохожу до дверей, а зайти не могу, боюсь. Неподалеку люди стоят в очереди в кассу кинотеатра, мимо меня проходят читатели с книгами в библиотеку, а я все стою у дверей и чего-то жду. Сколько так простоял, одному богу известно, думаю, не меньше часа или более того. Чего именно боялся, не могу точно сказать, ведь кроме того, что сделают замечание за просроченные сроки сдачи книг, что еще? И вот наконец, собравшись с духом, толкнул дверь и вошел. То ли Нина Андреевна наблюдала за мной из окна, мою толкотню и нерешительность, то ли попросту не придала значения поздним срокам сдачи книг, но она не сказала мне ни слова про опоздание. Спокойно выбрал я новые книги и благополучно ушел из библиотеки, совсем успокоившимся.

Еще стоит перед глазами такая картина. Приезжая в Ишимбай, я выходил из автобуса № 9 на остановке «Кинотеатр Спутник» и всегда смотрел в сторону кинотеатра. Библиотека располагалась с правой стороны здания, там же находилось два окна библиотеки. И вот почти всегда, взглянув в ту сторону, я видел в обрамлении оконных рам лицо Нины Андреевны. Она грустно, а может, и не грустно, издалека толком не разглядишь, смотрела на мир, на людей, выходящих из автобуса или идущих на новый фильм и думала о чем-то своем, наша учительница младших классов, проработавшая по специальности так недолго, но оставившая о себе память навсегда.

Первые уроки в школе №10 после окончания восьмилетней школы № 8

Первый урок алгебры, сидим, нарядные, мальчики в белых рубашках, девочки в белых фартуках, все вокруг необычно, празднично, оживленно. Мне так совсем непривычно, много незнакомых мальчишек и девчонок, осторожно оглядываюсь, рассматриваю лица одноклассников и одноклассниц. Началось, думаю, что день грядущий мне готовит.

Открывается дверь и входит молодая, в аккуратном темном костюмчике, белой блузке, такая вся нарядная, улыбающаяся, но подтянутая и довольно строгая на вид учительница. Таково было мое первое впечатление о Фаянур Гималетдиновне, нашем учителе математике и классном руководителе. И знаете, первое впечатление, оно всегда самое верное, поскольку интуитивное и идет от чувства, а не от разума. Все оказалось в точности так, как и подумалось в первый момент, когда она первый раз вошла в класс. В дальнейшем впечатление только уточнялось, дополнялось деталями, расцвечивалось оттенками красок, но никоим образом принципиально не изменилось.

Что тогда в точности говорила вошедшая в класс Фаянур Гималетдиновна, конечно, уже не вспомню, но точно были слова приветствия, пожелания успешной учебы и выражение уверенности, что все у нас сложится хорошо. Сейчас мне в какой-то степени стало понятнее, что творилось тогда в ее душе. Ведь она тоже была новичком в десятой школе, это был ее первый класс, дебют, да еще сразу назначили старшие классы, да еще классным руководителем, да еще не класс, а сборная солянка учеников из разных школ и классов. За хороших новых учеников учителя, по-видимому, борются между собой, и тот факт, что в 9 «б» попали сразу три отличника из восьмой школы наводят меня на одну мысль, которую позволю себе здесь высказать. Педагогический коллектив десятой школы и лично директор Борис Петрович Шмельков оказал молодому педагогу большое доверие, сформировав сильный сборный девятый класс и доверив классное руководство. Конечно, здесь имеются нюансы, как же без них, и всех нюансов мы знать не можем, только высказываем предположения. Понятно, что молодой педагог мог сомневаться в качестве знаний пришедших со стороны учеников, так называемая проблема дутых отличников и прочие нюансы. Поэтому вполне логичным представляется на первых порах испытать учеников, показать им, что все равны, никакого снисхождения со стороны учителей ждать нам не следует, причем независимо от прошлых отметок. Старайтесь, учитесь и оценены будете по достоинству, если заслужите этого своим честным трудом. Безукоризненная позиция! Здесь уже вам не начальные классы, когда все только начинается, когда разные исходные данные и лучше двигаться по-возможности вместе, приглядываясь к учащимся и подтягивая отстающих. В старших классах обучаются уже практически взрослые люди и пора отбросить сантименты и спрашивать с каждого по максимуму, не щадя самолюбия и не гладя по шерстке. Со мной могут не соглашаться, но как мне все это пригодилось на первом курсе МИФИ, как я был благодарен в том числе и Фаянур Гималетдиновне за заложенную мощную основу математических знаний, когда вокруг меня находились ученики московских физико-математических школ с гораздо лучшими знаниями, что вполне естественно, и как я, тем не менее, боролся за свою институтскую успеваемость и как достаточно быстро вышел на сопоставимый с теми московскими ребятами уровень.