Последний романтик

А «нужный» момент уже назрел. На заводах есть своеобразная «белая кость», у нас в выпускных цехах ими считались регулировщики. Если подобрать или заменить рабочих других профессий трудности не представлялось, то регулировщики, знающие своё дело, были своего рода дефицитом. У них была самая большая среди рабочих зарплата. Отделы труда в целях повышения рентабельности производства постепенно снижали у них расценки, и регулировщики ждали своего часа. Этот час наступал, когда завод менял модель выпускаемого магнитофона. В этот момент они по сговору начинали своего рода саботаж. Они будто теряли квалификацию, не могли разобраться в новой конструкции, изыскивали порой надуманные конструкторские и технологические ошибки – словом, набивали себе цену для повышения зарплаты, а производственный план срывался. Особенно эти действия были ощутимы на крупносерийном магнитофонном производстве.

Мы с этим безобразием столкнулись по возвращении из Казахстана. Никакие уговоры и беседы не действовали, регулировщики требовали повышения расценок. Вот тут срабатывала турусовская хитрость.

В ходе беседы с директором, который сказал: «Спасай, Иван!» – Турусов попросил его распорядиться принести в отдел три десятка готовых магнитофонов и направить пару контролёров из службы главного контролёра завода. И работа закипела! Я убедился, что талантливым регулировщиком нужно родиться. Если разработчику схемы для регулировки требовалсь часы, то Васильев со своим помощником Виталием Олониным за это время сдавали контролёрам десяток магнитофонов. В таком же темпе регулировали механические параметры слесарь Развозов с двигателистом Богомоловым. К середине ночи тридцать «Романтиков» были упакованы и отправлены на товарный склад, а из цеха принесли очередную партию новых магнитофонов. Бессонная ночь явилась полным доказательством готовности новой модели к серийному выпуску. Выявленные конструкторские ошибки оперативно устранялись. Саботаж регулировщиков прекратился, новая модель пошла на поток. Главный контролёр часть магнитофонов отобрал в лабораторию контрольных испытаний, которые прошли успешно.

К утру у нас появилось чувство голода. Принесли из столовой несколько пачек пельменей и сварили их в бачке для кипячения воды. Турусов превратил свой кабинет в импровизированную столовую. Мы уплели этот нехитрый запоздалый ужин и разъехались по домам. А Турусов с главным контролёром А. Кадиным пошли с докладом о проделанной работе к директору.

Это событие послужило укреплению в коллективе морального климата, повысило авторитет нашего отдела у работников завода, а я лишний раз убедился в справедливости поговорки «Дело мастера боится». А Васильев был в дальнейшем задействован в ремонте разной аппаратуры, которую приносили как работники завода, так и посторонние «нужные» люди.

7.4. «Черемшина»

В первый раз министр Бутома прибыл на наш завод неожиданно. Ко мне подбежал встревоженный Турусов: «К нам Бутома едет. Что показывать-то будем?»

Бутома избирался в Верховный Совет СССР по Борскому избирательному округу и решил совместить встречу с избирателями со знакомством с нашим заводом. К тому времени был изготовлен опытный образец магнитофона «Тембр-2», но корпус был ещё не готов. Приняли решение показать звучание магнитофона без корпуса. В директорском кабинете на стол для заседаний поставили образец магнитофона, акустические колонки подключили через усилитель немецкой фирмы «Браун». На магнитофон установили катушку магнитной ленты, на ней первой стояла стереозапись популярной украинской песни «Черемшина».

Вскоре пришёл министр в сопровождении адмирала Котова. Им предложили сесть на стулья перед демонстрационным комплексом, сзади выстроилась заводская элита. Два капитана 2-го ранга в чёрной флотской форме стояли в стороне. Турусов извинился за состояние образца, сообщил, что он работающий и можно продемонстрировать его звучание в режиме стереофонии. Министр кивнул головой, и кабинет наполнился звуками чарующей мелодии песни «Черемшина».

Когда песня закончилась, Бутома попросил перемотать ленту на начало и прошептал Котову: «Видишь, не зря мы приехали на этот завод: будем душевно отдыхать».

Повторно насладились «Черемшиной». Наступила тишина. Вдруг министр сказал: «Как хорошо мой друг Дмитро Гнатюк поёт!» Тут один из стоящих в стороне офицеров сказал: «Это пел не Гнатюк, а Мулерман». Заводчане зашумели: «Гнатюк, Гнатюк пел!» Тогда и второй офицер возразил: «Пел Вадим Мулерман».

Я увидел, что шея министра багровеет. Вдруг он резко повернулся и крикнул: «Я что, сказал, что сейчас Дмитро Гнатюк пел? Я имел в виду, что Дмитро первым эту песню классно спел!» – и вскочил со стула. Потом обратился к нам: «Ребята, хороший магнитофон делаете. Только почему у вас магнитофон подключён к акустике через иностранный усилитель?»

Турусов объяснил, что такую комплектовку заказал Комитет по радиовещанию. Министр приказал: «Срочно разработайте свой стереоусилитель. Через неделю привезёте мне в министерство на показ весь комплект. Надо, чтобы советские магнитофоны были не хуже японских!»

Увидев директора завода Вязьмина, он спросил: «Вольтер, что тебе нужно, чтобы делать магнитофоны лучше японских?»

Вязьмин открыл папку с подготовленными прошениями, прочитал верхнее письмо и сказал: «Бульдозер!»

Услышав смешки, Бутома насупился: «Тебе не о строительных делах нужно думать, а об организации базового отраслевого отдела магнитной записи. Какие-то кадры у тебя для этого есть, но их мало, – кивнул он в нашу сторону. – Я к вашему приезду подготовлю соответствующие материалы. А тебя, Турусов, я включил в состав делегации для поездки в Японию, познакомишься с их достижениями воочию. А бульдозер у вас скоро будет!»

И действительно, через пару дней на завод въехал новенький трактор «Беларусь». В то время в другом конце заводской территории шло строительство производственного корпуса, и заместитель директора по капитальному строительству Н. Машунин решил в цоколе этого здания построить вторую заводскую столовую, а у подрядчика не хватало трактора.

А перед нами стояла задача подготовки образца «Тембр-2» для поездки к министру. Встала проблема изготовления деревянного корпуса, на одной из сторон которого должны были быть размещены громкоговорители; корпус требовался и для стереоусилителя. Вспомнили, что раньше на заводе работал И. Макаров, которого перевели главным инженером в Управление исполнения наказаний. Он подключился к решению этой проблемы и разместил изготовление корпусов и их оклейку серым повинолом в Сухобезводненской колонии. Вскоре корпуса с ещё просыхающей оклейкой привезли на завод и собрали комплект магнитофона «Тембр-2». Проверили – всё работало как надо. Директор оставил его просыхать в своём кабинете на ночь.

В день отъезда ко мне подбежал Турусов и скомандовал: «Бежим к Вольтеру, он зовёт через мат-перемат». Когда мы вбежали в кабинет, то увидели поразительную картину: на столе стоит «Тембр-2», а у него на корпусе под ручкой переноса чётко просматривается трёхэтажное матерное слово. Клей высох, и «привет от зэков» проявился во всей красе. Но наша голь на выдумки хитра. Слева на корпусе стояла решётка громкоговорителей. Справа для симметрии крепилась такая же решётка. Почему бы не поставить подобную решётку на передней части корпуса? Решили и сделали – «зэковский привет» спрятался за ней.

На другой день комплект доставили в Москву и показали министру. Он остался доволен, рекомендовал этой моделью заменить устаревший ламповый «Тембр» и передал материалы по целевому выделению специалистов для организации отраслевого базового отдела магнитной записи.

7.5. Пробы пера

Ивану Александровичу Турусову было присуще чувство опережать время при реализации прогрессивных технических направлений, умение убеждать. В 1957 году, ещё до появления государственного стандарта на магнитофоны, он решил спроектировать первый отечественный малогабаритный магнитофон. Собрал группу грамотных специалистов-энтузиастов, в которую вошли Альберт Лисов, Татьяна Морозова, Борис Кабанов. Официально не оформляясь, в свободное от основной работы время безвозмездно они спроектировали и изготовили макет аппарата записи и воспроизведения звуковой информации на магнитную ленту под названием «Лира». Его схема была собрана на дешёвых радиолампах, в лентопротяжном механизме вместо подшипников применены самодельные втулки. Но в то время завод к выпуску этой модели из-за отсутствия необходимого оборудования был не готов.

Была попытка разработки первого отечественного кассетного магнитофона «Корвет» (7.5–1) с лентопротяжным механизмом, скопированным с немецкого аналога. Но и она закончилась неудачей – изготовленные в экспериментальном цехе опытные образцы «жевали» магнитную ленту.